, — поясняет, совершенно не внося ясности, Фейтдинг. — Сорен анктим — падшая звезда.
— Всё, номер «92», твой выход! — кричит судья и открывает врата. Комнату ожидания озаряет алым светом заката и я, наконец, умудряюсь увидеть человека, с которым вёл беседу.
Однако увиденное никак не сходится с тем, что я рисовал у себя в воображении, когда общался с загадочным собеседником в кромешной темноте. Совершенно невзрачный молодой человек, потирая заспанные глаза, поднимает с земли щит и меч, после чего медленно тащится к выходу на арену. В нём нет ни уверенности в себе, ни амбициозного настроя — лишь усталость, пустота и страх — как и у всех рабов, которых я знаю.
— Что, заснул прямо перед выходом? — спрашивает его судья. — Должно быть, у тебя железные нервы, номер «92».
— А? Заснул… — что-то бормочет боец, но я не слышу его ответа, поскольку вслед за парнем закрываются двери, и я остаюсь в комнате один ещё на сорок с лишним минут.
На бойцовские ямы опускается ночь. Я думаю о чём угодно, но только не о предстоящей схватке. Меня волнует вопрос, почему сутки здесь такие же, как на земле, но год длится в три раза дольше; меня беспокоит, расстроится ли Линетт, если я умру или плюнет на мою могилу; и будет ли вообще у меня могила?
— Мы справимся, Саша, — коротко и чётко говорит Ни.
— Да, — вслух отвечаю я ей, окончательно собравшись. В этот самый момент врата на арену открываются, заставляя моё тело сжаться.
— Номер «65», через десять минут твой выход, — говорит судья. Сразу после этого в комнату ожидания вваливаются три стражника, несущих того самого молодого парня, с которым я провёл странную беседу в темноте. Он истошно вопит на руках у надзирателей, заливая деревянный пол сочащейся из обрубленных бёдер кровью.
Просто ахренительно воодушевляющая картина, боже… Бедняга Фейтдинг…
— Милостивые старые боги! — кричит кто-то из вошедших с другой стороны рабов. — Гарат, твои ноги!
Стражники и прибывшие бойцы начинают возиться с раненным, но меня беспокоит кое-что другое.
Гарат? Странно, но мне он представился Фейтдингом.
— Ну как, Саша, готов надрать ей задницу? — раздаётся знакомый голос Андреаса.
— О, и ты здесь? Чего пришёл? — спрашиваю я, с трудом выбираясь из своих раздумий.
— Пожелать тебе удачи, конечно, — как всегда беззаботно отвечает Андреас. — Не хотелось бы увидеть, как ты теряешь ноги или башку, например. Так что, надеюсь, что Галидей отсыпет тебе немножко моей удачи, если я перед самым выходом рядышком постою.
— Кажется, тот парень отсыпал кому-то всю свою удачу, — говорю я, указывая на раненого. — Этот Фейтдинг перед выходом нёс какую-то чушь про…
— Тс-с-с-с! — затыкает мне рот Андреас, испуганно выпучив глаза. Он оборачивается, чтобы убедиться, что нас никто не подслушивает, а затем произносит: — Ты что, совсем спятил, Саша? Ты зачем это имя при стражниках говоришь? Хочешь подохнуть ещё до выхода на арену?
В это самое мгновение на заднем плане умирает от кровотечения бедняга Гарат.
— Блять, я и на арене не сильно хочу подохнуть! А что такого я сказал? — недоумеваю я.
— Каждый раз забываю, что ты совсем ничего не смыслишь в богах… — шепчет Андреас. — Сирвийцы упоминания новых богов-то не переносят, а ты спокойно называешь имя того, от кого даже новые боги отвернулись!
— Андреас, я назвал имя чувака, которому только что ноги отрубили! — оправдываюсь я.
— Не может такого быть, чтобы какой-то слабак из рабского лагеря носил имя отречённого девятого бога! — продолжает убеждать меня Андреас.
Да какого ж лешего творится?
— Всё, номер «65», твой выход, — устало говорит судья. — Ты удостоен чести поставить точку в сегодняшних боях, кровью врага или же своей кровью — тут всё зависит от тебя.
Лучшие слова, какие я только мог услышать перед выходом на смертельную битву.
Я решаю долго не мяться, хватаю одноручный клинок и быстрым шагом прохожу через врата. Андреас что-то кричит мне вслед, но я его уже не слушаю. Чем быстрее это закончится, тем лучше. Умру я или нет — в любом случае освобожусь от рабской участи. Нет…
Я совершенно точно не умру. Ни за что!!!
Оказавшись на арене, я осознаю, что ночь окончательно опустила свой занавес на бойцовские ямы. Луна, подобно гигантскому прожектору устремила свой серебристый свет на арену, впитавшую в себя литры крови, пролитой за сегодняшней день. И на фоне этой безумной сцены предстаёт она — жестокая и непревзойдённая, мастер меча — Тимерия. Лишь только я выхожу на арену, мне в голову сразу запрыгивает одна позитивная мысль. Тимерия всё ещё здесь, в ямах. А это значит, что её смогли одолеть, что бы там Линетт мне про неё ни рассказывала. Будь эта бой-баба неодолимым орудием убийства, уже давно бы смогла покинуть эти ямы. Если кто-то одолел её, значит и у меня есть шанс.
Судья объявляет начало восьмого — финального на сегодняшний день — боя, и трибуны взрываются, будто вовсе не утомились наблюдать кровопролитие целый день. А они точно не утомились, в этом я уверен.
— А ты хитрый и крайне изворотливый ублюдок, раз смог меня так просто использовать, — кричит, разбрызгивая слюну, Тимерия, медленно приближаясь ко мне с другого конца арены.
— Каждый выживает, как может, — говорю я, не особо беспокоясь о том, насколько испортилось мнение Тимерии обо мне. — Этот трюк помог мне стать чуточку сильнее. Может, так тебе будет не слишком уж скучно драться со мной.
Я замечаю, что бессмысленная болтовня помогает мне успокоиться. Растущая паника старается взять моё тело под контроль, но это — главная ошибка. Любой, кто теряет в бою контроль над ситуацией, автоматически обрекает себя на верную смерть. Я не могу позволить себе допустить такой промах.
Тимерия останавливается и перестаёт приближаться ко мне. Я ожидал, что она налетит на меня и начнёт нещадно разить своим мечом, но девушка поступает более непредсказуемо.
— В чём дело? Передумала со мной драться? — пытаюсь я спровоцировать Тимерию, поскольку сам идти к ней желанием не горю.
— Да нет, так долго тёрлась на трибуне, что всю жопу себе отсидела, — усмехаясь, отвечает Тимерия. — Как-то двигаться трудновато, пожалуй, позволю тебе первому атаковать меня, блондинчик.
Сама позволяет мне атаковать её. Что скажешь, Ни? Сейчас она в полной боевой готовности, как оценишь её уровень?
Тимерия. Уровень 31
Твой уровень — 6. Шкала опыта: 2915 из 3000 XP.
— Ещё бы чуть-чуть и смогли бы значительно усилить твоё владение одноручным оружием. Но теперь уже поздно. Высоковата она для тебя, но, мы уже решили не сдаваться, верно? — вопрошает Ни.
Верно. Атакуем первыми, раз даёт шанс. Она ещё пожалеет, что решила дать мне фору.
Я ускоряю шаг и резким рывком наношу колющий удар, целясь в живот девушки. Тимерия, как-то вздрогнув, в последнюю секунду парирует мою атаку, отбросив клинок вправо. Я сразу же делаю прыжок назад, дабы уклониться от потенциальной контратаки, но та не следует. Очень странно, только что, могу поклясться, она отразила мою атаку буквально в крайний момент. Ещё чуть-чуть и в её кишках образовалась бы парочка дырок.
Учитывая то, что мой навык «Одноручное оружие» равняется 30, можно предположить, что в лучшем случаи мои атаки будут успешным в одном случае из трёх. Рано останавливаться, атакую ещё два раза подряд!
Я делаю обманный манёвр, которому меня обучила Тимерия и делаю вид, будто пытаюсь резануть её левое плечо. Девушка отводит клинок влево, но я мгновенно падаю вниз и ударяю по ногам. Тимерия отпрыгивает назад, но мне удаётся резануть по коленям противницы.
Царапина! Всего одна единственная царапина красуется на коленке Тимерии, но это уже что-то! Мне удаётся! У меня получается драться на мечах. Ни творит чудеса, не иначе…
Я, громко вскрикнув, отбиваю летящий на меня режущий удар Тимерии, несущийся по траектории «сверху вниз», и сразу же контратакую. Мои ладони испытывают приятное ощущение стали, вонзившейся в плоть. Мне страшно, но я решаю не задумываться о том, какие страшные вещи я творю. Вследствие контратаки кончик моего меча воткнулся прямо в ляшку Тимерии и…
Сокрушительный удар ногой в живот выбивает из меня воздух. Глотка наполняется желчью и слюной. Я отлетаю назад, но умудряюсь устоять на ногах. Эта атака была неожиданной и крайне сильной…
— 3 % HP.
Здоровье: 97 % HP.
Проклятье! Выглядит так, будто я получил мелкое повреждение, но не нужно быть гением, чтобы понять, что большое количество таких ударов со временем значительно снизит мою боеспособность. А уж если она разок так резанёт меня мечом… Боюсь, даже половиной здоровья не отделаюсь. Так, Саша, приди в себя, не время паниковать!
— Сейчас ты, скорее всего, думаешь о том, что надо успокоиться и нанести мне ещё парочку хороших ударов, да, голубоглазик? — говорит Тимерия. — Думаешь: а она слабее, чем может показаться. Верно?
Я начинаю чувствовать подвох. И подтверждая мои мысли, Тимерия перекладывает меч из правой руки в левую.
— Думаю, ты достаточно наигрался со мной, — говорит девушка. — Да, скучно с тобой мне действительно не было. Твои тщетные попытки порубить меня смешат лучше любой эдинхеймской комедии.
Я страшно ошибся. Изначально я думал, что фора заключалась только в позволении мне нанести атаку первым. Но это не так…
Тимерия быстрым шагом приближается ко мне, сжимая клинок…
… в левой руке. Она — левша. Засранка дала мне гигантскую фору, пользуясь правой рукой. Вот почему её удары и уклонения были такими несовершенными! А я ничего и не заподозрил, рука-то правая! Кто будет думать в такой ситуации, что противник в пылу смертельной битвы решил с тобой поиграться?! Дерьмо…
Не успеваю я опомниться, как Тимерия, начинает бешено колотить меня мечом одним единственным ударом сбоку. Предугадать траекторию труда не составляет, но… какая же силища! Рукоять моего клинка безумно вибрирует в ладони, то и гляди переломает мне все пальцы! И нет времени отскочить назад, нет возможность начать контратаку. Я могу только защищаться и ничего более. Чудовищная сила и страшная скорость, объединившись, дают убойный результат.