– Так и будем сидеть молча? – прервал молчание Косой.
– Хоть говори, хоть не говори, а пришло время расставаться, – задумчиво ответил Хромой.
– Бог даст, может, и встретимся ещё, – сказал Скрипач.
– Бог-то даст, да вот возьмём ли мы то, что он нам даёт? Вот в чём вопрос, – философски заметил Хромой.
На слова Хромого никто не обратил внимания. И только Дима был поражён тем, что услышал. Эти слова сказал не проповедник, не профессор философии, не поэт и не писатель. Эти слова слетели с уст уголовника, бандита, человека, которого считают социально опасным, и поэтому держат за решёткой. Но больше поразило даже не это. Дима вспомнил, как его привели в эту камеру, как он впервые встретился с Хромым. Это был совсем другой человек. Более того, это вообще был не человек, потому что те законы, которым он подчинялся, были нечеловеческие. Их даже звериными назвать было трудно. Одно слово – понятия. И вдруг на тебе: «Бог-то даст, да вот возьмём ли мы то, что он нам даёт?»
Видимо, Димино удивление было отпечатано на его лице, и Хромой увидел это.
– Удивлён? – спросил он Диму.
Дима ничего не ответил. Однако Хромого это нисколько не смутило.
– Я и сам себе удивлялся. Всё не мог понять, что это изменилось внутри меня? А потом понял. Это же всё началось, когда ты к нам пришёл.
– И что же ты понял?
– Меня поразило то, как ты раскаялся: не для того, чтобы тебя простили, не для того, чтобы когда-нибудь это в зачёт пошло, а просто потому, что жить иначе невозможно. Вот когда я так раскаялся, сразу всё и понял.
– А что понял-то? – недоумённо уставился на Хромого Косой.
– Понял, что Бог мне дал Царя, а я взял то, что мне было дано.
– Хромой, мне кажется, что ты с чифиром переборщил. С тобой всё в порядке? – не понял Косой.
– Это я раньше был не в порядке, а сейчас у меня действительно всё в порядке.
Косой скорчил непонимающую физиономию, хотел ещё что-то спросить, но не успел. Дверь камеры открылась и в неё вошёл прапорщик с двумя конвоирами.
– Что это за посиделки?! – крикнул прапорщик, – Думаете, весь этап вас ждать будет? А ну, пошевеливайтесь!
Заключённые быстро собрали свои нехитрые пожитки и выстроились перед прапорщиком. Самым последним в строй встал Хромой. Но, встав в него, он снова вышел из строя и подошёл к Царю.
– Жалко расставаться с тобой, – сказал он. – С тобой так хорошо, так легко было, лучше, чем на воле – ей Богу! А главное, всё ясно: для чего живёшь, что делать надо…
Хромой неожиданно замолчал и с испугом посмотрел на Диму.
– Царь, а ты знаешь, я не знаю, что мне сейчас делать! Скажи мне, что делать?
– Ничего, – тихо ответил Дима.
– Что значит, ничего?
– Ничего – значит, ничего. Всё, что ты должен был сделать в этой жизни, ты уже сделал.
– Но жизнь продолжается! Я обязан в ней что-то делать!
Дима ничего не ответил и опустил глаза.
– Ты хочешь сказать, что моя жизнь закончилась, и мне осталось только умереть?
– А разве это страшно, когда успел всё сделать? – спросил Дима.
Прапорщик и конвоиры с интересом слушали диалог двух заключённых и ничего не могли понять. Наконец терпение прапорщика кончилось.
– Кончай базар! – крикнул он. – На зоне тебе всё объяснят!
Хромой встал в строй. Прапорщик уже хотел дать команду заключённым, но не успел. Хромой схватился за грудь и упал, как подкошенный.
– Врача! Срочно врача! – закричал прапорщик.
Один конвоир выскочил из камеры и побежал по коридору. Строй заключённых рассыпался. Они вместе с конвоирами и прапорщиком прижались к стене и с ужасом смотрели на Царя.
Дима посмотрел на прапорщика и тихо сказал:
– Врач ему уже не поможет.
Перед начальником тюрьмы навытяжку стояли прапорщик и врач. Начальник молча изучал документы. Наконец он оторвал свой взгляд от бумаг и посмотрел на врача.
– И всё-таки, от чего наступила смерть? – спросил он.
– Там всё указано, – ответил врач.
– А ты мне, дураку, по-русски объясни, так, чтобы даже прапорщик понял.
– Тромб оторвался от сосуда и застрял в клапане сердца.
– И вы не успели его спасти?
– Это невозможно. В таких случаях смерть наступает практически моментально.
– А предсказать такую смерть возможно?
– Нет. Это непредсказуемо. У каждого человека после сорокалетнего возраста в сосудах откладываются соли, образуя такие бляшки.
– И наука не способна определить их?
– Почему не способна? Если сделать анализ крови…
– Не мог же он в камере ему сделать анализ крови? – вмешался прапорщик.
– Какой анализ? – не понял доктор.
– Один из сокамерников знал, что Хромой умрёт, – пояснил полковник.
– Мы все когда-нибудь умрём. Вы что, сомневаетесь в правильности моего заключения?
– У меня есть все основания полагать, что Хромого убили, – пояснил полковник.
– Это невозможно, – возмутился врач.
– Откуда тогда Царь мог знать о том, что Хромой умрёт?
– Он не мог этого знать. Это знал наверняка только один Бог.
– Вот только Бога не надо сюда приплетать! Здесь тюрьма, а не церковь. Вы ещё лбы начните крестить!
– Да вот вам истинный крест! Я своими глазами всё видел и своими ушами всё слышал.
При этих словах прапорщик размашисто перекрестился.
– Товарищ полковник, – взорвался врач. – Если вы не верите моему заключению, можете поручить его другому специалисту. Нет здесь никакого убийства – самая обыкновенная естественная смерть!
Врач посмотрел на прапорщика и тоже перекрестился.
– Да чтоб я провалился на этом месте!
Полковник смотрел на своих подчинённых и не знал, как себя вести. То, что происходило в кабинете, не поддавалось никакой логике. Наконец он взял себя в руки.
– Да что вы балаган у меня устроили?! – взорвался полковник. – Убирайтесь отсюда! Я сам во всём разберусь!
Собеседники начальника тюрьмы как по команде развернулись и направились к выходу.
– А вы, прапорщик, задержитесь! – успел добавить полковник.
Прапорщик плотно прикрыл дверь за ушедшим врачом и повернулся лицом к своему начальнику.
– Я думаю, что мы разберёмся во всём и без медиков, как ты думаешь? – заговорческим голосом проговорил полковник.
Прапорщик скорчил непонимающую физиономию и пожал плечами.
– Ну что же здесь непонятного? – Полковник не скрывал раздражения от бестолковости прапорщика. – Кто сейчас остался в камере с Царём?
– Скрипач, – ответил прапорщик.
– И всё?
– Остальные отправлены по этапу.
– Вот и прекрасно! Надо поговорить с этим Скрипачом
– Скрипач стучать на Царя не станет.
– А что, кроме Скрипача в тюрьме заключённых больше не осталось? Всё равно вам камеру пополнять надо. Подготовьте соответствующую кандидатуру. Способ проверенный. А то чертовщина какая-то. Хоть батюшку приглашай камеры освещать.
– Слушаюсь! – прапорщик приложил руку к козырьку.
– Можете идти!
Прапорщик вышел из кабинета и сразу приступил к выполнению приказа полковника.
Странное дело, но те способы, которые раньше срабатывали безотказно, теперь переставали работать. Заключённые, только поняв, что им предлагают постучать на Царя, наотрез отказывались выполнять это поручение. И тут уже ничего нельзя было поделать: ни обещание досрочного освобождения, ни карцеры не давали результатов. Более того, когда прапорщик подсаживал зэка в пресс-хату и давал команду напрочь отмороженным уголовникам склонить жертву к стукачеству, эти самые отмороженные тоже отказывались выполнять этот приказ.
– Ты чего, начальник, в натуре, Бога, что ли, не боишься? Это же Царь. Он же всех насквозь видит. Ты только подумаешь, а он уже всё знает, – отвечали прапорщику отморозки.
Прапорщик, испробовав все способы, и не добившись никаких результатов, был вынужден доложить начальнику тюрьмы, что выполнить его приказ не может.
– Ерунда какая-то, – не верил ему начальник. – Неужели вся тюрьма одного зэка обломать не может? Он что у них, в законе что ли? Почему все так его боятся?
– Не в законе он. Он вообще не из блатных. И не боятся они его. Здесь что-то другое.
– Что другое? – почему-то шёпотом переспросил начальник.
Прапорщик осмотрелся по сторонам, перекрестился и тоже шёпотом ответил:
– Здесь чертовщина какая-то.
– Опять вы мне про это! Прекратите немедленно нести ахинею, докладывайте по существу!
– Да как же я вам по существу буду докладывать, если вы это существо ахинеей называете?
– Какое существо? У нас существо какое-то появилось?
– Какое существо?
– Ну, ты мне сейчас сказал, что я какое-то существо ахинеей обозвал.
– Я?
– Ну не я же?
Прапорщик подозрительно осмотрелся по сторонам.
– Вот видите, не чисто у нас, товарищ полковник. И всё из-за него, из-за Царя этого. А может, ну его к лешему, пусть сидит себе спокойно. Раньше-то как хорошо было! Одни стучали, другие терпели – благодать!
– А сейчас что изменилось?
– Они говорят, что он мысли людей читать умеет.
– Да ну!
– И не только. Говорят, что он судьбу твою знает, а ещё может сам изменить её.
– Враньё это всё!
– А Хромой? Все слышали, как он с ним прощался. Он же знал, что тот сейчас умрёт. Ещё сказал, что умирать не страшно, если всё успел сделать.
– А ещё о чём они говорили?
– Да кто ж его знает?
– Как, кто? Ты же сам только что сказал, что все слышали, как они разговаривали!
– Слышали, это точно, но о чём, никто ничего не понял.
– Как это, не понял? Что Хромой должен был успеть сделать?
– Не знаю. Я же вам говорю, что здесь без нечистой силы не обошлось!
Полковника стала раздражать эта тема.
– С тобой в последнее время разговаривать стало трудно, – недовольно сказал прапорщику полковник. – Про что ни заговоришь, всё на чертовщину какую-то сводишь. Ты у нас не сектант, случайно?
– С кем поведёшься… – обиженно ответил прапорщик.
– Хорошо, достаточно об этом. – Полковник решил закончить разговор. – Сделаем так: ты его ко мне пришли. Мне уже и самому не терпится с ним познакомиться. Пора разобраться, наконец, что это за царь такой у нас появился?