– Мы по своим законам хотим жить, – понимающе кивнул головой Махмуд.
– Вот видишь, и ты это понимаешь, а хозяин твой понять это не может. А раз он таких простых вещей не способен понять, значит, ты так и будешь у него на побегушках бегать. И ровным счётом ничего не выбегаешь. Работай на меня, – неожиданно предложил Рябой, – из шестёрок начальником тебя сделаю.
При этих словах как-то непроизвольно спина у Махмуда выпрямилась и грудь расправилась. Это не осталось незамеченным со стороны Рябого.
– Ты что, думаешь, у меня один только этот рынок? – Он показал Махмуду три пальца. – Ещё три имеется. Управляющих не хватает. Работай на меня – управляющим сделаю. Будешь на этом рынке старшим.
От этих слов у Махмуда перехватило дыхание.
– А Ибрагима куда? – только и смог выговорить он.
Рябой очень выразительно провёл пальцем по горлу.
– Кранты? – спросил он Рябого.
– Ну, а что ж ещё?
Неожиданно спина Махмуда снова сгорбилась.
– Нет, я не могу этого сделать, – решительно сказал он. – Ибрагим мне жизнь спас.
– Тебе Аллах жизнь спас, а Ибрагим тебя своим рабом сделал. Скажи, он предлагал тебе быть управляющим?
– Каким управляющим? У него не только рынков, а торговых палаток-то всего несколько штук есть.
– А я тебе про что?
– Значит, я должен ему кранты сделать? – задумчиво переспросил Махмуд.
Рябой понял, что немного переборщил. Слишком много он хотел получить за один раз.
– Ничего ты не понял, – вдруг сказал он собеседнику. – Кранты – это я так, к слову сказал. Ты просто поговори с Ибрагимом, убеди его домой уехать, а мы с тобой здесь останемся – вот и все кранты.
– И всё? – радостно воскликнул Махмуд.
– И всё. А ты что думал?
– А я-то думал, что кранты, это значит зарезать надо.
– У вас одно на уме, лишь бы зарезать кого. Не надо никого резать. Наоборот. Возьми бутылку хорошего вина, посиди с ним и убеди его ехать домой. Вот и всё.
– Это можно!
– Обожди, я тебе отличного вина дам. Ты такого ещё никогда не пил. Очень дорогое, но для друзей ничего не жалко. Посиди, я сейчас принесу.
Рябой встал и вышел в соседнюю комнату, а Махмуд остался сидеть один, удивляясь, что так неправильно понял значение слова «кранты».
В соседней комнате Рябой достал из шкафа бутылку, аккуратно открыл пробку, и, вытащив откуда-то небольшой флакончик, вылил его содержимое в вино.
– Кранты так кранты, – цинично сказал он сам себе, и закрыл бутылку пробкой. Причём так аккуратно, что и догадаться было нельзя, что её открывали.
Войдя в комнату, где ждал его Махмуд, Рябой торжественно поднял вверх бутылку и провозгласил:
– Ура! Насилу нашёл! Последняя осталась. Бери и беги к своему Ибрагиму.
Он подал бутылку Махмуду.
– Иди к нему, выпей с ним и скажи ему то, о чём мы с тобой говорили, понял?
– Понял, – радостно ответил Махмуд.
– Чего же ты ждёшь? Иди же! Никогда не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня. – Рябой всунул в руки Махмуду бутылку, и выпроводил его за дверь.
Придя на рынок в свою каморку, Махмуд сел на кровать и стал разглядывать медали, которые были нарисованы на этикетке.
«Интересно, какое оно на вкус?» – подумал он.
Открыв бутылку, Махмуд сделал небольшой глоток.
«Вот уж хрен ему! Сам выпью, а для него и попроще чего-нибудь найду».
Он достал стакан, налил его доверху и с наслаждением выпил.
– Напиток богов.
Не успел он так подумать, как услышал крик хозяина:
– Махмуд, где тебя черти носят?
Махмуд схватил непочатую бутылку обыкновенного портвейна и побежал к шефу.
Войдя к нему, он застал своего хозяина изрядно выпившим и в расстроенных чувствах.
– О! Что это у тебя? – спросил он, глядя на бутылку. – Портвейн? Тьфу, какая гадость. Впрочем, чёрт с ним. Открывай. У меня всё равно всё кончилось.
Махмуду дважды повторять не пришлось. Он открыл свой портвейн и налил себе и хозяину.
– Давай, Махмуд, брат мой, выпьем за нашу родину! Чужие мы здесь с тобой. Представляешь, пришёл ко мне русский, я его накормил, напоил, а он мне вместо спасибо гадости про моего брата говорить стал.
– Про какого брата?
– Про тебя, дорогой. – Ибрагим ласково потрепал Махмуда по голове.
Махмуд даже не придал значения тому, что русский говорил про него какие-то гадости. Он был поражён, что разговор сам ложился в то русло, которое ему следовало задать.
– Такой тост надо выпить стоя и до дна, – уточнил Ибрагим.
Они оба встали и залпом осушили стаканы.
– Тьфу, дрянь какая, – выругался Ибрагим, – они и вина-то настоящего сделать не могут!
– Вылить? – услужливо спросил Махмуд.
– Наливай, коль принёс.
Махмуд начал наливать. Лицо его внезапно побелело, он схватился за горло и рухнул прямо на стол.
Что бы ни предпринимал Ибрагим для спасения своего «брата» – всё было бесполезно. Вызывать врачей он не стал, так как: во-первых спасти они его уже не могли, а во-вторых, неприятности, которые могли быть в связи со смертью нелегала, были бы очень большие.
Когда Дима проснулся, Махмуд был уже похоронен на кладбище в чьей то могиле, а Ибрагим сидел в своей каморке совершенно пьяный и поминал своего товарища.
– А-а, это ты, русский? – еле-еле выговорил он, когда увидел вошедшего Диму.
– Ты что же, так со вчерашнего вечера из-за стола и не выходил?
– Выходил, дорогой. Со вчерашнего вечера много дел произошло. Помнишь парня, который привёл тебя ко мне? Ты ещё кучу гадостей про него наговорил. Так вот, он умер.
– О Господи! – Дима перекрестился.
– Выпей за него, – Ибрагим протянул ему полный стакан.
Дима выпил и поставил стакан на стол.
– Только больше ничего не говори, – продолжил Ибрагим. – Как видишь, твоя болтовня оказалась полным бредом. Никто не хотел меня убить, и никто не завидовал.
– Однако он умер, – попробовал оправдаться Дима.
– Умер, а не убил себя. Впрочем, никакой разницы нет. Не стало моего брата, а ты, вольно или невольно, о нём плохо подумал перед его смертью.
Дима ещё что-то хотел сказать, но Ибрагим не дал ему.
– Не сработаемся мы с тобой после этого. Уходи, – с раздражением сказал он. – Дам я тебе адресок одной бабы, у неё будешь работать.
Ибрагим открыл блокнот, что-то быстро написал, вырвал листок и всунул его в руки Диме.
– Уходи и больше не попадайся мне на глаза.
Дима молча развернулся и вышел из комнаты. Он бы, конечно, не пошёл ни к какой бабе, но идти ему было некуда, и поэтому ничего не оставалось, как только разыскивать написанный Ибрагимом адрес.
Дима разыскал за городом дом, который был указан на листке, но он был закрыт. Просидев весь день на скамейке возле дома, он только к вечеру увидел одинокую женскую фигуру, которая приближалась к нему.
– Ты кого здесь пасёшь? – спросила женщина, подойдя к нему.
– Мне Рита нужна.
– Ну, я Рита. А дальше что?
Дима протянул листок.
– Ты что, нелегал? – спросила она, прочитав записку.
– Почему нелегал? Вот мои документы. – Он протянул справку об освобождении.
– Из тюрьмы значит. А живёшь где?
– Теперь нигде.
– Бомж, значит.
– Значит так.
– Проходи в дом, – властно сказала Рита, – там и поговорим.
Дом состоял из двух комнат, одну из которых занимала кухня.
– Вот здесь я и живу, – усмехнулась хозяйка. – Не ахти какие хоромы, но всё лучше, чем у тебя.
– Это точно.
– Значит так, – не то сказала, не то приказала Рита. – Сейчас наколешь дров, затопишь печку и принесёшь воды. Одним словом, мне нужен мужик в доме. Завтра пойдёшь со мной на работу. Получать будешь, как нелегал, сам понимаешь, в твоём положении и это, как подарок. Если согласен, то приступай, а если нет, то, как говорится: вот вам Бог, а вот вам порог. – При этом она очень выразительно указала рукой на дверь.
– Мне выбирать не приходится.
– В таком случае, приступай.
Когда куча поленьев была переколота и уложена в дровник, а печка наполнила дом теплом, Рита позвала Диму к столу.
– Давай, наворачивай, – подбадривала хозяйка, – мне сильный мужик нужен.
После обильной еды глаза начали слипаться.
– Эй, эй! Ты что это, уже спать собрался? А работа?
– Какая работа? Я же уже всё сделал.
– Ты что, не понял, я же сказала тебе, что мне в дом мужик нужен.
Дима непонимающе посмотрел на Риту.
– Кровать разбирай. Посмотрим, какой ты мужик.
Работа у Риты была сущим адом. Её палатки стояли неподалёку от мест Ибрагима. Машины с товаром подъезжали к палаткам и Дима один должен был всё выгрузить и уложить на прилавки. Не успел он обработать одну машину, как подъезжала следующая. И так непрерывно, до самого закрытия рынка.
Спина после такой работы раскалывалась, а ноги гудели, как натянутые струны.
Дима, закончив работу, еле-еле притащился домой и рухнул на кровать.
Рита была уже дома. Она не могла скрыть своего хорошего настроения.
– Оборот сегодня просто баснословный. Если у меня с поставщиком всё выгорит, то этими палатками я уже не обойдусь, – рассуждала она вслух.
– Палаток скоро будет много свободных, – сказал Дима.
– А тебе-то откуда известно?
Дима ничего не ответил.
– Чего, устал сегодня? – усмехнулась Рита. – Возьми, это твоя зарплата. – Она бросила на кровать несколько купюр.
Дима, не считая, положил деньги в карман.
– Ты давай отдыхай скорее. Ночью как огурчик должен быть.
– Неужели тебе вчера не хватило?
– Не хватило. А что? Будь моя воля, я бы этим и днём занималась, да только работа эта проклятая не даёт.
– Неужели тебе это доставляет удовольствие? Вот так, без любви, как животные.
– Ой! Он про любовь заговорил! Да где ты эту любовь видел? Может быть, в тюрьме?
– Нет, это до тюрьмы было.
– Ну и где она, твоя любовь? Почему ты у меня, а не у ней оказался?
– Она погибла, – тихо ответил Дима.