Но в момент третьего моего выпада со мной произошло нечто дикое и непонятное: мои уши так отчетливо шевельнулись, словно я был лосем! От неожиданности я замер на месте и чуть ли не присел, желание убедиться, что уши мои и они в самом деле шевелятся, удалось подавить лишь по причине острия шпаги, упершегося мне в шею. Непроизвольно замерев, я услышал насмешливый старческий смех:
– Ну и как? Может такое умение помочь в бою? И учти, подобных мелких секретов – тысячи. Как правило, трехщитные обучаются десятку, а то и пятнадцати аналогичным сюрпризам и пытаются их использовать в любых случаях жизни. Но некоторые обладатели первого щита тоже имеют силы для подобных трюков. Зачастую пусть и редкое, только одно умение им дается, но и оно может спасти жизнь. Я тебе могу рассказать о нескольких десятках, ты опробуешь каждое, и, вполне возможно, одно у тебя закрепится. Если два умения закрепится – то ты лишний раз подтвердишь свою феноменальность. Кхе-кхе, и таких имелось несколько зафиксированных случаев в обозримой истории. Хоть это и растянется почти до утра. Хочешь слушать?
К тому времени я уже сидел на прежнем месте, смиренно сложив руки на коленях и всем видом изображая невероятно прилежного зубрилку-отличника.
– Даже перебивать не буду! – И тут же шикнул на пытающегося ускользнуть к нашему биваку Леонида: – А ты куда?! Чарли Эдисон! Как будущему обладателю первого щита тебе это тоже пригодится.
– О-о-о! Когда это еще будет… – затянул мой дружок, не собираясь подчиняться.
– Ну и как своему официальному помощнику я приказываю тебе остаться на уроке уважаемого Ястреба и стараться запоминать каждое его слово. Если я что-то забуду – ты мне напомнишь.
Зная о наличии у нас диктофона, который и сейчас записывал всю нашу беседу, мэтр клоунады ворча опустился на прежнее место:
– Ага, как же!.. Да ты скорее меня узнавать перестанешь, чем хоть слово одно забудешь.
Похвально покивав на мои пожелания все запоминать дословно, патриарх тоже уселся на место, заказал братьям заварить мятный чай и приступил к уроку. Причем все эти дивные умения, называемые в официальном магическом учении тринитарными всплесками и которыми в разное время обладали разные люди, Ястреб Фрейни объединил под одним условным названием «маленькие пакости». И я с этим сразу согласился. Потому что иначе как маленькими их и язык не поворачивался назвать, но в то же время, применяя их мастерски в нужном месте и в конкретной ситуации, можно было и в самом деле достичь потрясающих результатов, среди которых сохранение собственной жизни стояло по значимости на первом месте.
Ну и пошел лекторский монолог про все тонкости и детали тех самых пакостей. Начиная от умения шевелить ушами другого разумного и кончая умением вызвать у него покалывания в горле и кашель, а то и неожиданный чих. Методы непосредственного первого контакта или воздействия, способы управления собственной силой, тонкости цепляния определенных анатомических мышц противника, дистанция «атаки» и прочая, прочая, прочая. Нюансов для каждой из двадцати пяти пакостей оказалось настолько много, что ценная лекция окончилась только за несколько часов до рассвета. Ленька, правда, к тому времени уже и слушать перестал, с присущим ему бесстыдством заснул сидя, прислонившись головой к валуну. А вот я просидел в странном возбуждении и впитывал каждое слово.
Так что под самый конец урока измученный, доведший себя до хрипоты Ястреб не стал скрывать удивление:
– Ты, я вижу, проникся важностью подобных умений? И сна ни в одном глазу?
– А то! Как представлю, что можно с такими умениями вытворить, так сразу мурашки по спине бегут. И это ведь всего два с половиной десятка! А если разучить сотню?! Тысячу?! Да тогда и меч доставать не надо: десяток мелких пакостей – рыцарь-людоед падает с коня и сам себе сворачивает шею. Лепота!
Уставший дедуля шумно вздохнул и уже без всяких эмоций стал вторить:
– Тебе удастся пользоваться только одной «маленькой пакостью». Мне самому и то доступно всего лишь три, а…
– Да помню я, помню! – заверил я в порыве благодарности. – И то, что некоторые трехщитные даже одним умением подобного толка порой управлять не умеют, и то, что двухщитные могут поставить блокирующую защиту против этих тринитарных всплесков… Но ведь чего не случается? Вдруг именно мне удастся много постигнуть? Вдруг у меня получится отыскать некий способ более правильного овладения, вдруг отыщу иную схему тренировки навыков и логической обработки процесса самообучения?
– Ага… Вдруг… – ворчал старикан, поправляя на плечах накинутое теплое одеяло. – Мечтать не вредно. Да и вообще пора спать, у меня глаза уже не раскрываются. Забирай своего помощника.
– Только еще один вопрос, можно?
– Уф! Ну давай.
– Как мне развить уже имеющееся у меня умение сращивать края порезов на теле человека?
Надо было видеть, как узкие щелочки сонных глаз старикана вдруг стали как два фонарика. Настолько он поразился услышанному.
– Как?! Тебе доступно умение двухщитного?! А чем докажешь?
– Да вон доказательство дрыхнет. Я ему ножевую рану срастил. Правда, потом с ног свалился. Вот и переживаю: почему такой упадок сил?
Патриарх долго и озадаченно вращал своей головой, прежде чем ответить:
– Ну что тебе сказать… Можешь смело забыть все, что я тебе тут до того целую ночь рассказывал. Пока не станешь трехщитным, ни одно дополнительное умение, ни один тринитарный всплеск тебе будет неподвластен. Таких пару случаев имелось в истории. Герои этих случаев больше ничему не научились. Так что извини. И не расстраивайся по своему поводу.
– А как же мое умение видеть в темноте?
– Такое случается и с простыми людьми.
– А все прочие мелочи?
– Ими наградил тебя щит.
– А почему вашшуна сказала про меня, что я великий художник?
– О! Эти колдуньи еще и не то видят в человеке. Особенно в мужчине. Например…
И он полчаса мне рассказывал, что умеют творить эти удивительные женщины: и лечить как целительницы, и помочь молодым матерям как вовремя забеременеть, так и удачно родить. И тело они могут вымыть волшебством, и одежду выстирать прикосновением. И… Но неожиданно дедок так сильно зевнул, что чуть не вывернул себе челюсть. И это его нешуточно разозлило:
– Ты смерти моей желаешь?! Я сейчас просто сознание потеряю!
– Да-да, извините, уже уходим! – Довольно бесцеремонно ткнув Леню в бок, я на него зашипел: – Ночной институт закрыт! Кто уходит последним – моет посуду, а потом отправляется дежурить на перевал.
Может, поэтому друг и оказался в нашем биваке раньше меня. А я, даже лежа на своем месте в гроте, поглядывал на кусище звездного неба и в самом деле мечтал о том, чтобы отыскать способ применения всего комплекта «маленьких пакостей» в полном объеме. И с разных сторон проворачивал возникшую у меня идею. Мелькнула она вместе с недоумением: почему до сих пор никто не систематизировал все подобные умения? Ведь у многих имелись некие сходные постулаты управления и воздействия, а значит, тщательно их изучив, можно будет точно так же и другими тринитарными всплесками воспользоваться.
То есть: надо разыскать всю тысячу этих пакостей, ввести воедино в программу, добавить туда все анатомические познания о разумных, приплюсовать магические теории управления силой и составить нужные графики. После чего уже сам процессор обобщит, покажет и сделает нужные выводы, а умному человеку только и останется, что воспользоваться плодами этой работы.
«Идея хороша, – думал, уже засыпая, – в принципе, может и получиться».
И как раз в этот момент по лагерю прошелестел условный сигнал тревоги, поданный от башни на перевале: «Кречи!» Эти зловонные сатиры, по словам ветеранов, как раз и любили именно такое время для своих подлых поисков. Вроде все спят еще, а рассвет-то наступил! И внизу становится видно весь лагерь как на ладони!
Другой вопрос, что двигались летающие аспиды вдоль реки, не перелетая ее никоим образом, и в такой темени еще и сами ничего на земле не видели. Чтобы лучше присмотреться, им приходилось лететь чуть не над самой землей, и порой у них здорово получалось вспугнуть коней. Те своим храпом и ржанием более точно выдавали место постоя переселенцев, и дальше уже сценарий нападения с воздуха развивался по-разному. Иногда кречи улетали за помощью конных рыцарей. Иногда подло атаковали сами, используя свои маленькие, но весьма острые сабельки. А если людей оказывалось слишком много и они действовали организованно, тогда с неба начинали падать камни. После камней кречи порой улетали, а порой и продолжали атаку, подлетая сзади и вонзая свои сабли в шею или в спину.
На этот раз врагу не удалось отыскать лагерь беззвучно и напасть на него неожиданно. Веревочная сигнализация сработала отменно, и большинство воинов схватились за луки, стараясь иметь за спиной либо товарища, либо нависающую скалу. Остальные бросились к лошадям, успокаивая их и стараясь загасить неуместное в данный момент ржание.
Мне удалось приготовить свой арбалет к стрельбе самым первым, потому что заснуть практически не успел. После чего неприятными из-за повышенной громкости щелчками зарядил два лезвия в свою тяжеловесную доску-пику. В ближнем бою, если вдруг не останется времени на перезарядку арбалета, можно и ножом пробить парочку кречей навылет. Леня со своим арбалетом провозился намного дольше, а потом расширенными глазами уставился в ночное небо.
– Никого не вижу! – шептал он. – И как это в башне этих кречи заметили?
– Бессонница у них.
Мое ворчание даже на шутку не тянуло. Добровольцам приходилось все время своего дежурства лежать на спине и пялиться на строго определенный участок звездного неба. Мелькнула крылатая тень – поднимай тревогу! Служба чревата тем, что в сон при лежании на спине да глубокой ночью тянет невероятно, так что на перевал отправлялись только те, кто мог целый день высыпаться как следует.
В данном лагере к данной ночи собралось люда человек шестьсот, но рассмотреть что-то в ночи никто из них толком ничего не мог. Только лишь на фоне мерцающих звездочек следовало определить приближающегося врага. Определенным зрением обладали только двое: я и трехщитный патриарх погоревшего монастыря. Именно к братьям и подались десяток самых отменных лучников, надеясь на подсказки старика. Ведь очень важно своевременно развернуться лицом к подлетающей нечисти и успеть натянуть тетиву со стрелой.