– Ха! Что за вопросы! – Вопрос был в принципе верным, я и сам не понимал, на кой мне пленённое или пусть даже прирученное существо подобного толка. Но не лепетать же мне о каком-то наитии и о какой-то гипотетической пользе. Поэтому я только и придавил неуместное недовольство своим авторитетом, когда заявил: – Безопасность нашей Пирамидки – превыше всего! И для этого любые средства хороши! Так что… через пять минут опустошите для меня вон тот, самый огромный казан. Думаю, что подойдёт…
И быстренько умчался сменить потрёпанную одежду, продырявленную во многих местах кислотной патокой.
Глава десятая
Тупик в экспериментах
Очередные четыре дня прошли в круговерти начавшихся опытов, экспериментов, доделок оружия и в попытках самому окончательно излечиться от никак не проходящей слабости. Аппетит у меня вроде как вновь резко улучшился, но это всё равно не сказывалось на внешнем облике настолько активно, как мне хотелось бы. Выглядел я всё так же страшно исхудавшим, если не сказать что похуже в адрес надоевшей мне худобы. Правда, при этом у меня хватало сил и желания на ежевечерний секс с Ксаной, а порой ещё и на утренний. И чувствовал я себя как при этом, так и после на удивление преотлично. Если бы ещё не общая слабость, которая порой на меня накатывала какими-то нерегулярными волнами, я бы вообще считал себя совершенно здоровым и готовым к любым подвигам.
А так ни о каких бурных сражениях с тварями, а уж тем более о дальнем рейде к городу Иярта не могло быть и речи. Да и про мои некоторые излишества в постели, которые слышны были очень многим, мнение складывалось самое что ни на есть негативное. И в первую очередь этот негатив соратники стали выплёскивать именно на мою красавицу, которая всё-таки всеми правдами и неправдами попыталась захватить лидерство в женском батальоне. Но если там ей никто не перечил, то вот, глядя на меня с жалостью и состраданием, за излишний разврат пытались отругать:
– Может, вы с Михой перерыв на недельку сделали бы в своих развлечениях? Ты посмотри, он ещё бледней и тоньше стал! Так ты его совсем заездишь!
И это были ещё самые спокойные и деликатные укоры. Чаще всего друзья не стеснялись в выражениях и так грубо нападали на девушку, прикрываясь улыбочками, что даже моя бледная кожа краснела и уши в трубочку сворачивались. Причём и обе двойняшки не отставали от остальных, если не сказать, что шли в лидерах разнообразных подколок и подначек. Ещё и ёрничали с глубинным подтекстом порой:
– Ну ладно, ты сама умрёшь от истощения, так если бы проблема была в тебе!
– Проблема в том, что после тебя Миху только на свалку останется выбросить, мы его даже в четыре руки расшевелить не сможем!
Моя подруга ревниво поблескивала глазами и нешуточно грозилась:
– А я вам сейчас сразу руки ваши бесстыжие повыдергаю, чтобы к чужому хозяйству не тянулись!
Но наедине со мной и сама стала относиться к нашим забавам настороженно и с оглядкой. От чистого сердца волновалась:
– Может, мы сегодня без этого обойдёмся? Выспишься хорошенько… а?
Но я начинал прислушиваться к себе, пытаясь отыскать подсказку у Первого Щита или какие иные противопоказания, но ничего кроме острого желания приступить к ласкам как можно быстрее не находил. То есть знал чётко: осложнениями мне это не грозит. Ну а раз хочется и можется, то какого лешего себя ущемлять и от чего-то отказываться? И так жизнь суровая, беспросветная, сплошные сумерки! Ещё и без существенной причины лишать себя маленьких житейских радостей? Да ни в жизнь!
Вот я и расслаблялся по полной программе. Тем более что полюбил я это дело страшно. И тем более, что отказываться от такого роскошного женского тела – это смертельный грех даже на смертном одре. Не я ли, будучи недоростком-инвалидом, глазами, полными тоски, провожал подобных красавиц и мечтал: «Эх! Вот бы мне такую! Я её вообще из объятий никогда не выпускал бы!»? Так что раз такой подарок у меня в руках, то надо соответствовать. Иначе в следующий раз Фортуна не откликнется на мои просьбы и пожелания, жестоко проигнорирует крики души и исстрадавшейся плоти.
В общественной жизни за эти четыре дня участия я не принимал. Так, некие мелкие проблемы, которые я выслушивал во время ужина и на которые отвечал то своему заместителю, то завхозу:
– Разбирайтесь вы с этими мелочами сами, не до того мне.
Ну и раз в день, как правило, перед завтраком, наведывался к выздоравливающей. Там я минут пять всматривался в тело взглядом рентгенолога, просматривал процессы регенерации тканей, ну и на свои мизерные понятия в медицине делал определённые выводы. Главный – дела идут на поправку. Побочные: надо ускорить! А посему шлепал «горчичники» в разные участки и рекомендовал то или иное питание. На третий день разрешил ходить. На начало пятого с удивлением рассмотрел, что Зоряна не старше двадцати трёх лет на вид, красотой лица не блещет, но и нельзя утверждать, что ничего в нём нет интересного или притягательного. Очень симпатичное личико, задорное, весёлое, да ещё и с какой-то непонятной сразу изюминкой. А изюминка просматривалась при попытке девушки улыбнуться: на щеках образовывались ямочки. Ну и фигурка у неё, постепенно приходящая к нормальным кондициям, могла посоревноваться с изяществом линий даже в сравнении с таким эталоном, который имелся у Ксаны.
Но тогда я как-то не придал этому значения. Иных забот в голове хватало.
Порой краем уха прислушивался и к большим проблемам, но открещивался от них, стараясь глубоко в них не вникать.
Зато всё остальное время этих дней я отдал науке, оружию и естествознанию. Так мы завершили важную работу над четырьмя метателями, сделали проверку точности, и получившие это оружие вояки стали с ним тренироваться. Орудия убийства у нас получились классическими, трёхзарядными, да большего от них и не требовалось. Тогда как Ольшин с Ратибором приступили к созданию ещё двух метателей самостоятельно, а также к изготовлению и проковке выкидываемых в цель ножей. По стычкам и сражениям со зроаками или с кречами я прекрасно помнил, что подобных ножей всегда не хватает, а какие-нибудь в метатель не вставишь. Потом таскай тяжеленную доску даром. Так что сразу озаботил товарищей накоплением запаса.
На показательных стрельбах я сделал всего три выстрела, но показал сразу же уникальный результат: с двадцати пяти метров пробил насквозь три ящика из-под хозяйственных товаров насквозь, попав точно в правый глаз каждой из нарисованных фигур. После чего вручил своё оружие Степану, похлопал его покровительственно по плечу и посоветовал:
– Тренируйтесь, братцы! И чтобы результаты были не худшими, чем у меня!
К голой науке я приравнивал исследование и пробы с медальоном. Ну и с карточкой, естественно. Только плетения и некие схемы на карточке под пронизывающим «оком» оказались настолько сложными и таинственными, что разобраться в них не стоило и пытаться. Поэтому я сразу её отложил в дальний карман до лучших времён. А все свои усилия сосредоточил на более простом и примитивном на вид кругляше из серебра.
Там мне удалось рассмотреть, что это простенькое на вид изделие всё-таки имеет внутри себя некую сложнейшую схему. Даже не так схему, как не объяснимые для меня загибы, некие сплетения и завороты расплавленного металла внутри самого объекта. Точно определить, что я вижу, и тем более озвучить это чёткими научными критериями, было бы невозможно, но если допустить грубое сравнение, то, наверное, точно так же, с небольшой лупой в руках выходец из наших Средних веков мог бы рассматривать компьютерный процессор последнего поколения. То есть он бы, наверное, понял, что предмет у него в руках явно искусственного происхождения, но догадаться, для чего он служит и как им пользоваться, – была бы для его ума непосильная задача.
Разве что я имел немалые преимущества перед тем человеком с лупой. Самое главное, я знал про суть выдавленных значков и верил, что они служат для перехода между мирами. Ну и уже второстепенное моё преимущество: я догадывался, что для нормальной работы подобного устройства, а точнее говоря, для запуска его в действие, потребуется немалая толика энергии. И она должна либо накапливаться в самом медальоне, либо подаваться обладателем оного в момент использования.
Конечно, я толком-то не знал, как действуют те места, в которых умудрялся я переходить из мира в мир. Вернее, даже представления не имел, какие поля силы и чем направлялись в нужных местах и с нужными векторами, но если всё-таки верить в необычность этого небольшого украшения на цепочке (а я верил!), то следовало понять сам принцип закладки неких сил в этакие переносные порталы. А принцип мог быть только один: взялся за кругляш пальцами, сжал его определённым образом в неких местах – и шагаешь с правой ноги… в задуманное место. А для этого должен быть аккумулятор энергии либо в самом медальоне, либо сам человек должен подавать нужное напряжение на свои пальцы.
Вот эти самые размышления меня и подтолкнули к более близкому и тщательному изучению мохасиков. Мне нужны были их молнии, и неважно, под каким соусом: то ли таскать за собой в мешке данное создание и «доить» его на искру нужной силы, то ли самому научиться абсорбировать в себе распылённые в пространстве вокруг кванты нужной энергии.
Немалая сложность заключалась также и в том, что у меня имелся всего лишь единственный экземпляр украшения. И мне попросту его, а точнее говоря, его внутренние «завороты» не с чем было сравнить. Поэтому я показал медальон чуть ли не каждой новенькой, тыкая его под нос и спрашивая:
– Видела подобные украшения?
Припомнила только одна, прожившая на Дне три с половиной года и смело считавшая себя ветераном. Но видела она данную безделушку только несколько раз у одного весьма и весьма скрытного типа, который погиб чуть более года назад. Кому досталось оставшееся после него имущество, бывшая рабыня понятия не имела.
Но опять-таки уже третье подобное упоминание (помимо того, что я держал в руках) давало мне неплохие шансы на то, что при должном поиске подобные экземпляры всё равно отыщутся. Правда, для этого следовало податься к людям, а то и вообще поселиться в густозаселённом районе, что было нам неприемлемо. Самый лучший вариант – это заняться поиском кладов в окружающей нас местности, но он вынужденно откладывался до моего полного выздоровления.