чуть ли не заискивающим тоном:
– Миха, а как вы вообще собираетесь передвигаться? – начала Ксана. – Тебя же издали заметят и сразу атакуют. Война ведь!
– Посмотришь, как… – лаконично ответил я, собирая копья и дротики в единую вязку и заматывая её в одеяло, чтобы не рассыпалась.
– Может, всётаки и нас возьмёшь в помощь? – нежно улыбалась Снажа. – Какникак, три наездницы на боевых серпансах – это великая сила. Только наше умение метать вимлачи может решить исход любого поединка. Сам ведь говорил, что вимлач можно и как оружие использовать?
– Говорил… – равнодушно согласился я, укладывая на лежащего серпанса собранный багаж несколько особенным образом. – Но своих решений я не меняю.
Тут и Всяна подошла, своими умениями Светозарной пытаясь осмотреть наружную стенку подвала.
– Ай, какой у нас муж строгий да неподкупный! – начала она с ёрничества. – А скорей всего, что и обманщик. Потому что нет здесь никаких выходов. Уж я бы заметила!
– Ну, нет так нет, – покладисто согласился я, усаживая Хруста на место наездника, а сам пристраиваясь у него за спиной в виде багажа. Связку копий и прочего оружия я не стал закреплять, продолжая держать её в руках. После приготовлений мысленно скомандовал серпансу встать и, уже оказавшись на высоте, с положенной строгостью обратился к жёнушкам: – Ведите тут себя хорошо, не вздумайте мне изменять… с кем попало, и не смейте покидать замок. Мы – часа на три, максимум на пять. Если что – вернёмся раньше.
На женских личиках читалось всё: повышенное внимание, напряжение, желание высмотреть новый секрет и, скорей всего, явно самовольная попытка этим секретом воспользоваться.
Ну, ну, мои строптивые малышки! Посмотрю, как вы тут потом злиться станете! Соорудил чётко выверенный, малый эрги’с, годный лишь для тридцатисекундного насыщения портала, и метнул его в должный прямоугольник тоннеля. А когда проход открылся, держа копья параллельно движению, скомандовал нашему скакуну двигаться вперёд. И под разочарованные, изумлённые восклицания женщин мы отправились в путешествие по Третьему ущелью.
Правда, после выхода замерли на некоторое время, устраивая багаж несколько удобнее, да и сам я разместился чуточку ниже, накрывшись и закутавшись в несколько одеял. Подобные тюки за собой возил здесь чуть ли не каждый всадник, да и мой друг утверждал, что нормальный воин за собой таскает чуть ли не всё своё ценное имущество вкупе с оружием и с найденными трофеями. Так что никому и в голову не придёт, что за спиной у молодого когуяра прячется человек.
Да так и получилось: несколько встреченных нами всадников, с которыми мы разминулись, просто салютовали в здешнем приветствии и мчались дальше. Никто на нас вообще особого внимания не обращал.
– Вас так много или вы все на одно лицо? – продолжал я разговор с Багнеяром, выглядывая у него изпод локтевого сустава.
– Ну что ты! Конечно, мы все разные. Нас больше ста тысяч, знать всех невозможно. А я ещё и сильно изменился, вряд ли меня даже друзья детства узнают.
Навстречу нам проехали три всадника, везущие в горизонтальном положении на серпансах внушительные тюки и обломки чегото завёрнутого в мешковину.
– Ого! Эти тоже с войны возвращаются?
– Скажешь такое! – Хруст находился в невероятной эйфории от своего состояния, возвращения в родные места и веселился от моего непонимания. – Это повезли в город утренние поставки грибов, корешков и питательных клубней. По Третьему ущелью и в его околицах самые лучшие поля, оранжереи и пещеры с разными культурами. Тут же – много башен и замков с многочисленными жителями. Вот местные крестьяне, не желающие становиться воинами, и проводят сбор урожаев, а потом выменивают его в городе на нужную им пищу и прочие предметы быта. Ведь поставки от новых владык идут только через храмы кардиналов.
– Помню, ты говорил… Кстати, я присматриваюсь ко всем встречным и не вижу у них никакого отличия от тебя в росте. Ты говорил, что ещё должен здорово подрасти, а на самом деле уже вроде как во всей красе…
– Всё равно должен! И всё равно подрасту! – радовался своей силе когуяр. – И причина проста: мои родители были чуть ли не самыми большими среди обитателей всего города. Так что просто обязан вырасти таким, как был мой отец!
– Тем лучше. Тогда искренне за тебя рад! – Хотя гораздо важнее для нашего вояжа был факт того, что никто не заподозрил бы в моём друге неуместного возле военных действий юношу. Ну и ещё одна замеченная несуразность меня интересовала: – А почему никто не мчится с максимальной скоростью? Почему только треть мощи скакунов используют?
Прежде чем ответить, Хруст надолго задумался, проанализировал имеющиеся у него сведения и наконец выдал мне результат размышлений:
– А наши серпансы не такие, как те, что ты отыскал. И, честно говоря, никогда не слышал, чтобы когуяры разыскивали привидений гдето возле дальних башен или замков. Все наши были найдены в гигантском хранилище непосредственно под городом и наверняка предназначались Мечеными для какихто иных целей. И хорошо, что они бессмертны и навечно закреплены за семьями, иначе город давно бы остался без транспорта. Да и кардиналы тогда имели бы совершенно безграничную власть, у них и так постепенно накапливается в храмах всё больше и больше привидений, которые остались от полностью вымерших или погибших семей. Наверняка там и четыре наших скакуна, которые по праву принадлежали отцу и матери… – он сделал паузу, и я ею воспользовался:
– То есть те же соседи не могут забрать себе бесхозных серпансов, даже если у них большие, многодетные семьи?
– Никогда! Хотя формально считается, что потом кардиналы распределяют привидения среди самых неимущих. На самом деле всё оседает под их лапами.
Знакомая политика. Теперь понятно, почему и войны теократам выгодны. Ещё сотнядругая лет, и самое главное средство влияния на общество – транспорт – сосредоточится у них. После чего их власть станет неоспорима и безгранична.
– Экие хитрецы! – только и вырвалось у меня. Тогда как друг с достойной похвалы последовательностью продолжил давать свои выводы:
– Поэтому наши серпансы не настолько выносливы. Как я помню, кормить их пробовали всем, но так толком пищу и не подобрали. В том числе и перемолотые веточки плегетты не подходят. Как итог, наши скакуны могут ускоряться только на небольшой промежуток времени: во время боя или в случае крайней срочности, и на небольшую дистанцию.
– Вот и вся причина? Хаха! – повеселел я, тотчас решив сократить время переездов с места на место. – А ведь нашему трио голод и бессилие не грозит! Росинант, максимальная скорость!
И мы рванули втрое быстрей. Естественно, на нас теперь с удивлением оборачивались и пристально пытались рассмотреть все. И каждый встречныйпоперечный, наверное, размышлял на тему, что случилось да куда это так мчится одинокий всадник? Но сумрак быстро скрывал нас от любопытных взглядов, и никто не мог нас обвинить в излишней мобильности на огромные расстояния. Это лишь я видел всех и вся, а нас толком и рассмотреть не могли изза большой скорости.
К месту событий мы после перехода на максимальную скорость домчались менее чем за час, успев по пути обсудить и те вопросы, которые меня интересовали в первую очередь. Конечно, сравнительно молодой Багнеяр не мог со стопроцентной уверенностью заявить, какие порядки царят в отрядах и как они могли измениться за год его отсутствия в Иярте. Но, учитывая консервативность общества и попытки тех же кардиналов ещё более заморозить новые веяния и прогресс в любой сфере отношений, можно было рассчитывать и на имеющиеся воспоминания юноши. А по ним получалось, что появившийся на поле боя или рядом с ним одинокий всадник если и вызовет удивлённые взгляды или недоумённые вопросы, то лишь вытворяя нечто совсем несуразное. К примеру, ринувшись в самоубийственную атаку на врага. Или мешая своими действиями остальным атакующим.
Конечно, предпочиталось отправляться в дальние объезды, а уж тем более идти в бой против людей только под командованием опытных, проверенных в схватках ветеранов. Их и назначали командирами. При этом потери были существенно меньшими, чем в тех самовольных ватагах, которые отправлялись в рейды внепланово и стихийно. Про одиночек в дальней разведке вообще не вспоминалось, не было таких изначально. Всётаки Дно – не то место, которое воспитывает в разумном существе пренебрежение к собственной жизни. Минимально возможный по количеству отряд или ватага составлялся из десяти воинов. При этом молодых новичков там могло оказаться не больше двух. И то им следовало ещё заслужить подобное отличие, красуясь на городских соревнованиях невероятным воинским умением.
Так что система формирования отрядов и ведения самой войны для меня прояснилась довольно отчётливо.
Кучу костров, а потом и сам замок, шикарный и эффектно смотрящийся чуть ли не по центру каверны, я заметил издалека. А подъезжая ближе, постарался так выбрать путь, чтобы нам меньше мешали скопившиеся вокруг воины и чтобы даром не пересекать многочисленные небольшие лагеря, скорей всего, устроенные каждым отрядом в отдельности. Потому что как раз на краях этих лагерей стояли дозорные, посматривая во все стороны, в том числе и наружу образовавшегося огромного круга. Да это и понятно: фаланги хищных монстров могут надвинуться из сумрака в любой, даже самый неожиданный момент. По рассказам Хруста, подобные фаланги порой пытались и сам мегаполис атаковать. Так что при всём желании не расслабишься.
Кстати, именно два огромных стада байбьюков я сразу заметил у дальней окраины каверны. Но те стояли на месте, мирно выпасая себя, любимых, в обильных зарослях местного кустарника и мха. В любом случае они на ближайшие часы ни для кого опасности не представляли.
Видел я всё прекрасно и уже благодаря только этому мог передвигаться, как мне удобно, и творить, что только пожелаю. Ну и попутно со всем тщанием высматривал, как же ведётся осада. Как таковые войска в линии или хотя бы сплошной толпой не стояли, и непосредственно на штурм всей массой никто не шёл. Барабаны не стучали, знамёна не реяли, а полководцы мечами не указывали лихой кавалерии, откуда и как наносить удар. Да и вообще, если разобраться, вокруг располагалось не более трёх, максимум четырёх сотен когуяров. Посчитать их было сложно изза постоянного движения: ктото приезжал, ктото перемещался к соседям, а ктото, отсалютовав на прощание товарищам, отправлялся в сторону Иярты. Вахтовый метод, что ли? Сутки через трое? Причём трое – у себя дома? Или выходные здесь – святое дело? Весь видимый мною бедлам скорей напоминал некое развлечение, пикник или принудиловку в самом нелицеприятном её уразумении.