Гоголев молчал. Галина продолжала, видя его смущение:
– Нет, дорогой! Шоу продолжается. Я вытрясу тебя всего до копейки, опозорю и не позволю тебе жениться на любимой девушке. Это мой вердикт, и он не подлежит обжалованию. А теперь – пошел вон отсюда!
Черное дуло пистолета снова уставилось ему в грудь. И все же он медлил.
– Пошел вон, – повторила Сомова. – Или я заору на всю улицу, и соседи вызовут милицию. И не мелькай больше на моем горизонте, пока я сама этого не захочу. Лучше готовь очередную партию денег.
Владимир медленно встал и направился к калитке. Девушка шла за ним, подталкивая его в спину оружием.
– До свидания, неудачник! – С этими словами деревянная дверь со скрипом захлопнулась.
Журналист еще несколько минут стоял возле дома, тупо глядя себе под ноги. Потом он медленно пошел к остановке автобуса, вытирая катившийся со лба пот. Бывшая любовница загнала его в тупик, из которого он не видел выхода. Однако, как говорили мудрецы, выход есть всегда. Да, но какой? Он размышлял о нем в старом автобусе и в душной маленькой квартирке. Разумеется, с Лизой ему не быть – никогда. Он не сможет убить Галину, а она не допустит его свадьбы. Что ж, это хорошо, что он не станет убийцей. А что касается Лизы… Он решил позвонить ей и намекнуть на некоторые изменения в его положении. Если девушка любит его по-настоящему, они преодолеют все невзгоды. Это первое. Есть еще и второе. Галя могла блефовать, говоря о вещдоках, якобы находившихся у ее знакомого юриста. Фотографии наверняка хранятся у ее тетки, и следует, выманив ее из дома, покопаться в вещах Сомовой. Если ему повезет, Владимир отыщет проклятые доказательства своей причастности к убийствам и плагиату. И приступать к этому надо срочно, чем скорее, тем лучше. Но как выманить Галю из дома? Судя по всему, она редко выходит. Делает это лишь тогда, когда ей нужно следить за Гоголевым. Он сжал руками раскалывавшуюся от боли голову, и одна мысль, мелькнувшая молнией в его разгоряченном мозгу, показалась ему достойной внимания. Он напишет Сомовой письмо с просьбой о встрече на другом конце города, сам же отправится к ней и прошерстит ее домик. А если его застанет Полина Дементьевна? О существовании тетки он как-то забыл. Однако почему ее сегодня не было? Может, Галя услала ее куда-нибудь на время, чтобы не сделать ее невольной свидетельницей своих выходок? Об этом также нужно все узнать. Владимир упал на диван и пролежал с открытыми глазами всю ночь. Наступил самый ответственный момент в его жизни. Решалась судьба человека.
Утром старый автобус вновь вез его в район обитания Сомовой. Подойдя к знакомому домику, он спрятался за раскидистым тополем. Сквозь щели в заборе участок обозревался прекрасно. Галя выходила несколько раз, чтобы полить огород, подмела веранду и стала накрывать стол к завтраку. Трапезничала девушка одна. Тетки нигде не было видно. Куда же подевалась старушка? Может быть, об этом знают соседки? Из одной калитки неподалеку вышла пожилая женщина и, покачиваясь, направилась в сторону остановки. Владимир выбежал из своего укрытия и перегородил ей путь.
– Здравствуйте!
Она вздрогнула и отпрянула от него.
– Что вам нужно?
Гоголев дружелюбно улыбнулся ей:
– Не бойтесь! Я хочу кое-что узнать о Полине Дементьевне. Понимаете, знакомые передали для нее деньги и попросили вручить их ей лично в руки. Однако ее племянница не говорит, где тетя, а просит оставить деньги ей. Но мне строго-настрого запретили это делать.
Женщина расслабилась:
– Да вы Галку не бойтесь! Она хорошая. О тетке заботится, вон, в дорогой санаторий ее отправила до конца этой недели. Если вы торопитесь – отдайте ей. Она точно передаст.
Гоголев вздохнул с облегчением. Он узнал главное – тетка Полина не сможет ему помешать.
– Спасибо, я так и сделаю.
– Не за что.
Женщина продолжила свой путь, а журналист побежал к киоску, примостившемуся в тени тополей, купил конверт и тетрадь, вырвал лист и, расположившись на скамейке, начал писать: «Галя, мне необходимо встретиться с тобой, чтобы поговорить об интересующем нас обоих деле. Видишь ли, в моей жизни неожиданно изменились обстоятельства, требуется твой совет. Приезжай к восьми часам к кинотеатру «Заря». Не звони мне! Потом я объясню почему. Владимир». Его размашистая подпись, как, впрочем, и почерк, были знакомы девушке. Что-то подсказывало ему: она обязательно придет. Это письмо заинтригует ее, и Галя решит: жертва срывается с крючка. Нет, такого Сомова не допустит! Гоголев опустил письмо в почтовый ящик, сиротливо прилепившийся к забору, и легкой походкой направился к остановке автобуса. Сегодня вечером ему предстояло трудное мероприятие.
В августе в восемь часов уже смеркается. Разумеется, Владимир прилетел к дому Полины Дементьевны уже в семь. Через полчаса он с улыбкой наблюдал, как Галина, прекрасно одетая и умело подкрашенная, закрыла калитку и села в поджидавшее ее такси. Теперь у нее были деньги, и она могла позволить себе не трястись в автобусе. Лишь только вдали затих шум мотора, журналист подставил старую деревянную бочку, неизвестно зачем стоявшую неподалеку, к забору, залез на нее и перемахнул в огород гражданки Тверской. Озираясь по сторонам, он медленно продвигался к дому. Замок входной двери был таким простым, что мужчина легко открыл его перочинным ножом. Коридор испугал его темнотой, и Владимир включил фонарик. Все его тело дрожало, липкий пот заливал глаза. Никогда в жизни он не занимался таким постыдным делом, даже никогда не предполагал, что ему придется, как мелкому воришке, залезать в чужой дом! Луч фонарика осветил комнату с минимумом мебели. Мужчина подумал: искать будет нетрудно. Бумаги и фотографии с фотоаппаратом могли лежать только в тумбочке или в шкафу. Однако его ждало разочарование. Тумбочка оказалась наполнена лекарствами, вероятно, принадлежавшими Полине Дементьевне, в шкафу же висело несколько платьев и два пальто. Следов нужных Гоголеву вещей не было и в помине. Галина победила! Она не блефовала насчет юриста. Он со злостью захлопнул дверь шкафа, не заботясь о произведенном им шуме. Какая теперь разница, застанет его здесь Сомова или нет? Это ничего не изменит. Толчок закрываемой дверцы сотряс ветхий предмет меблировки, и на голову Владимиру посыпались листы бумаги. Обшаривая шкаф, он не обратил внимания на эту макулатуру, заметив лишь, что все они были исписаны Галиным почерком. Теперь же, собирая их, он заметил титульный лист, на котором красовалось название: «Импровизатор». Мужчина побледнел. Так назывался его первый роман! А вот и второй – «Кесарю – кесарево». А это конец третьего, нового, никак не дававшегося ему. Неужели случайность преподнесла ему произведения Дианы?! Это тоже неприятные улики, и их необходимо забрать. Он лихорадочно сгребал все в сумку, пока его не пронзила мысль: почему романы написаны почерком Галины? Этому было только одно объяснение: автором произведений оказалась его подруга. Вот почему ей надо было уничтожить Владимира как человека и как писателя. Ловко же Галка это придумала с Дианой! Даже заставила Красовскую переписать собственные свои произведения ее почерком! Однако правда выплыла наружу. Внезапно обессилев, он сел на стул. Ужасно захотелось курить. Гоголев давно бросил это вредное для здоровья увлечение, но сейчас отдал бы все на свете за одну сигарету. Борьба с Галей не имела смысла: Сомова действительно имела на руках все козыри. Он достал из барсетки телефон и набрал номер Галины. Та немедленно откликнулась:
– Ты где? Я жду тебя уже двадцать минут. Если это глупая шутка…
– Место встречи изменилось, – перебил ее Гоголев, – но свидание не отменяется. Я жду тебя возле твоего дома. Приезжай прямо сейчас! Я тебе все объясню.
– Ну, смотри…
Ему почудилось: она заскрипела зубами от злости.
– Не советую со мной шутить!
– И не думаю…
Журналист знал: Сомова снова возьмет такси и через несколько минут будет здесь. Однако он не собирался наводить порядок на участке и в доме, чтобы скрыть следы своего пребывания. Наоборот, своей откровенностью он хотел разбудить в душе бывшей любовницы хоть искорку доброты. Когда к дому подъехала машина, он бросился к калитке и распахнул дверь. Увидев его, девушка побледнела:
– Что ты здесь делаешь?!
Мужчина взял ее за локоть.
– Зайдем в дом.
Она вырвала руку.
– Ты приглашаешь меня в мой собственный дом?
– Выходит, так.
– Прекрасно!
Сомова уверенно прошла к входной двери.
– Почему она открыта? Ты проник ко мне как вор? Ты рылся в моих вещах?!
Он опустил голову.
– Да.
– Интересно. – Сомова, не снимая туфель, уселась на стул. – Ты искал здесь доказательства против себя, правда? Ты не поверил мне? А зря! Потратил драгоценное время – и ничего не нашел.
– Нашел.
От удивления девушка раскрыла рот.
– И что же?
– Романы Дианы.
– И это все?
– Их писала ты, Галя!
Бывшая любовница не стала с ним спорить.
– Догадался, значит! Я не отрицаю. И что от этого изменилось? Ничего!
Владимир схватил ее за руки:
– Но все может измениться! Галя, я обещаю, что больше никогда не буду писать! Впрочем, это и так понятно. Я никогда не напишу так, как ты, а произведений другого рода от меня никто не ждет. Все деньги, все гонорары я отдам тебе. У тебя все будет прекрасно!
Она резко поднялась.
– Ты стал ясновидящим?
– Об этом нетрудно догадаться.
Сомова подошла к окну и задернула занавеску.
– В отличие от тебя, мне не нужны деньги. Я полна желанием поквитаться с тобой. И я это сделаю! Если ты все сказал, я вновь указываю тебе на дверь. И предупреждаю: если ты еще раз попытаешься проникнуть ко мне в дом, я обращусь в милицию. Не хочешь неприятностей – не стой у меня на пути! Ну, что уставился? Убирайся!
Он кусал губы.
– Это твое окончательное решение?
– Естественно. – И она расхохоталась: – Рыбке не соскочить с крючка!