— Ни схемы, ни приборов, — пробормотал тот. — Что тут сделаешь?
— Ты вот что, — подумав, сказал Микутский. — Пойди и принеси тетрадку и карандаш, и давай сам, по своим соображениям, вычерчивай схему, а Коля тем временем принесет приборы. Он обещал.
— Можно, я схожу в реммастерские? У них, кажется, кое-что есть, я видел.
Микутский разрешил, и Эдик ушел. Миша презрительно сплюнул ему в след, процедил:
— Электрик. Специалист. Действует он мне на нервы. Так бы и врезал ему слегка, чтоб быстрей шевелился. От самой тяжелой работы старается уклониться, ловчит, а вы и не замечаете. Не люблю я таких.
— Нет, у этих генераторов действительно очень сложная система возбуждения, — возразил Микутский.
— Ты думаешь, зачем он в мастерские пошел? Наверняка мужиков поспрашивать — он уж полсела обшарил в поисках соболиных да ондатровых шкурок. И другие тоже, глядя на него, в азарт впадают, — продолжал свое Миша. — А думаешь, на что он свои деньги зарабатывает? Шикарно жить хочет, в рестораны ходить...
— А ты куда свои потратишь? — с легкой насмешечкой спросил Микутский.
— Мне-то есть куда, — не замечая насмешечки, ответил Миша.
— Ну, а все-таки? Если не секрет.
Миша не мог ответить на этот вопрос походя. Он отложил гаечный ключ, сел на цоколь дизеля, размял в толстых пальцах сигаретку и закурил.
— Во-первых, — он поднял к закопченному потолку глаза, отчего его лицо сделалось мечтательным, — одену жену и дочку. Потом золотые колечки куплю — мы давно о колечках мечтали, а когда женились, денег не было. Из мебели кое-что купим — она пишет, уже присмотрела...
— А не боишься, что, пока ты тут вкалываешь, она там — шуры-муры? — прищурив глаз, спросил Микутский.
— Не-ет, тут глухо, — ответил Миша. — Пишет: плачет ночью, скучает.
— Видишь, Миша, ты человек спокойный, положительный, а сделать всех подряд положительными — по-моему, мечта несбыточная, — рассудил Микутский.
— Спокойный-то спокойный, а одному вот так заехал по уху, — берясь снова за гаечный ключ, Миша начал длинную историю про какого-то прохвоста, паскудную рожу которого судьба, может, чуть ли не с пеленок готовила к встрече с несущим справедливость большим и мягким Мишиным кулаком. Под эту историю они крутили болты, обменивались соображениями насчет дизеля. Микутский отвлекался, задумывался, снова вникал.
Пришел Николай, принес амперметр и тестер. Следом за ним вернулся Эдик.
Николай обрадовался тому, что дело идет вовсю.
— Ну вот, давно бы так! — похлопал он по спине Микутского. Он почему-то был уже почти уверен в успехе. — Ладно, ребята, желаю успеха, я пошел. Вечером забегу, — и уехал.
Эдик взялся за дело энергичней. Прозвонил обмотки статора, ротора, возбуждающего устройства, разобрался с выводами фаз, стал вычерчивать общую схему генератора. И опять у него заело.
— Слышь, Боря, подошел он к Микутскому, — обмотки все целые. А со схемой ничего не понятно. Не разбирать же нам его. Прокрутить бы.
— Да понимаю, что прокрутить бы, — с легким раздражением ответил Микутский, — но мы ж не сидим без дела. Закончим — и прокрутим. Но имей в виду — они тоже прокручивали. Где-то, значит, возможна ошибка при сборке генератора. Без знания схемы мы ее не найдем. Думай, работай.
Зашел Гена, веселый, щелкая кедровые орешки.
— Чего не отдыхаешь? — спросил Микутский.
— Да скучно дома. Дом не коза — чего его стеречь? — улыбнулся тот. — Зашел вот.
— Вижу, что зашел. Но нам, Гена, некогда. Извини, но или позже приходи, или уж помогай. — Микутский подумал, что с Гены хватило и вчерашней помощи, и он спокойненько удалится.
— А отчего бы и не помочь? — весело сказал Гена и тут же, в чистой одежде, полез помогать возиться с двигателем.
V
В обед завели двигатель. Завелся он сразу, послушно набрал обороты. Проверить бы стабильность числа оборотов — нечем. Но и на слух понятно, что работает ровно, устойчиво.
— Во молотит! — поднял большой палец улыбающийся Гена.
— В пределах нормы, — скупо сказал Микутский. Им приходилось теперь говорить громко, чтобы слышать друг друга.
Пока двигатель прогревался, собрали с Эдиком из проводов, приборов и нескольких ламп временную цепь для генератора. Подсоединили, пустили двигатель в рабочем режиме, включили генератор. Он глухо загудел; все впились глазами в приборы и лампы; лампы не горели, однако стрелка вольтметра отчаянно заметалась по шкале.
— Выключи! Испортим! — крикнул Эдик.
— Погоди, черт с ним! — остановил его Микутский.
Они смотрели на шкалу, как завороженные минуту, две, пять минут в надежде, что стрелка вот-вот успокоится. Но она продолжала метаться. Микутский то сбавлял обороты, то увеличивал их до предела. Стрелка металась, лампы не горели. Микутский выключил генератор.
— Так с самого начала и было, — сказал Гена. Еще раз проверили цепь. Подсоединили по-другому, вновь запустили генератор, впились глазами в лампы и приборы. Лампы не загорались, стрелка вольтметра не шевелилась. Еще раз по-новому подсоединили — снова нуль. Вернулись к первоначальной схеме.
— Что скажешь, инженер? — спросил Микутский Эдика.
— Н-не знаю, — пожал тот плечами.
— Что значит «не знаю»! Два герца уже есть, где-то рядом должно быть решение. Разбуди-ка свое серое вещество!
— Значит, это... — начал Эдик, как двоечник на уроке. — Основная обмотка и компенсирующая... Непрерывность поля обеспечить...
— Ишь ты, — насмешливо сказал Микутский. — Это мне и школьник скажет... Знаешь что? Проверим-ка выходные данные возбудителя!
Подключили цепь к выводам возбудителя, прокрутили его отдельно от генератора. Напряжение и сила тока соответствовали данным, что выбиты на пластинке, прикрепленной к кожуху возбудителя. Колдовство какое-то! Все на месте, а не работает!
— Ну, что теперь скажешь? — спросил Эдика Микутский.
Тот молчал.
— Вот что, — сказал Микутский, — давай рисовать все возможные схемы генераторов. И по одной отметать.
Сели рисовать. Миша с Генкой болтали в сторонке.
— Ты, Миша, пока сходи пообедай, — сказал Микутский.
Миша с Геной ушли.
— А мы что, не будем обедать? — поинтересовался Эдик немного погодя.
— А мы еще не заработали на обед, — грубо оборвал его Микутский. — Знаешь что? — добавил он со сдерживаемым раздражением, поправив очки. — Возвращайся-ка, наверное, в бригаду. День проходит, а ты еще ни одной завалящей мыслишки не выдал!
Если бы Микутский сказал ему это при запиливании пазов в брусьях или при настилке полов, Эдик бы не обиделся — человек он был по-своему понятливый и незлобивый. Но здесь он обиделся и уперся: он не хотел, чтобы его прогоняли с работы, в которой он специалист, в то время как ее вдруг возьмут и сделают этот Боря — подумаешь, интеллектуала из себя корчит, — и этот размазня Мишка.
— Я что, виноват, если голова быстро не варит? — начал было он оправдываться и тут же двинулся в наступление: — Если твоя лучше, так ты имеешь право меня презирать? Здесь действительно все непонятно. Может, я и кретин, но уж нормальный генератор от ненормального отличу! — обозленный Эдик выражал теперь свои мысли ясней и резче.
— Во-первых, я не настаиваю на своем праве презирать тебя, — начал уже оправдываться Микутский. — А во‑вторых... Глупо, конечно, требовать от человека невозможного, Ладно, извини. Иди обедай.
— А ты?
— Не хочу. Посижу, отдохну немного. Иди.
Микутский, оставшись один, закурил и, дымя сигаретой, сел перед агрегатом. Он пытался домыслить схему, распалить свой мозг в надежде, что придет неожиданная идея. Но ничего неожиданного не приходило — мысли тянулись самые ординарные. И Микутский ощутил страх. Столько времени они потеряют даром, стольким задурили головы! Бердюгин с Колей считают уже, что дело в шляпе. Бреус надеется. Бригада наверняка тоже уже знает и ждет...
Появился Бреус, потный, уработавшийся — денек, видно, у него сегодня тоже нелегкий.
— Ну как? — спросил он.
— Никак, — ответил Микутский.
— Я видел ребят — пошли на обед. Вам уже взяли — иди, тебя ждут.
— Не пойду. Не хочу.
— Не придуривайся.
— Зря мы это затеяли. Не рассчитали сил. Голыми руками эту железяку не возьмешь.
— Сопли распустил? Ох уж эта мне интеллигентская слабонервность!
— Ты что ж, совсем меня психостеником считаешь? — поднял глаза Микутский. — В Калининграде мы однажды запускали агрегат в десять тысяч сил. Примерно вот с этот сарай. Тридцать восемь часов не отходили от него. Но ты знаешь, там легче было — там даже вычислительный центр на нас работал!
— Вот-вот, без вычислительного центра вы нынче — будто без сигарет в кармане! Энтузиасты липовые.
— Ты можешь помолчать? — попросил Микутский. — Я еще не сдался, человечества не опозорил — отпевать меня рано.
— Хорошо. Так до чего вы уже докопались?
Микутский начал рассказывать. Вернулись Миша с Геной и Эдик, принесли Микутскому полную тарелку мясного гуляша. Тут же, сидя на деревянном ящике, Микутский принялся его есть.
— Ну как, ребята, настроение? — бодро спросил Бреус. — Будем продолжать?
— Будем, — ответил Эдик.
— Ладно, иди ты, — сказал Бреусу Микутский. — Что ж там, ребята одни? Мы уж сами.
Бреус ушел.
— Я вот подумал... — сказал Эдик. — Магнитные потоки, возможно, при возбуждении накладываются — попробовать бы сгладить... Резисторы надо.
— Резисторы... — повторил Микутский с набитым ртом. — А где ты их тут найдешь? Я тут тоже кое-что подумал. Нам ведь нужен для возбуждения постоянный ток, верно? Давай выбросим к чертям возбудитель и поставим аккумулятор! Подойдет?
— Слишком просто, — робко ответил Эдик.
— А принципиальные возражения где? В общем, Миша, Гена, найдите Николая — пускай снимает с любой машины!
Миша с Геной ушли. Микутский велел Эдику развернуть лист с предполагаемыми схемами генератора. Эдик показал, где попробовать ставить резисторы.