Деш запер дверь и некоторое время прислушивался к доносящимся из-за нее шагам, но возвращения соседей так и не дождался.
— Что, пожмотился Эйомин на серебро в дорогу? — С сочувствием поинтересовался Оввер, вгоняя последний гвоздь в крышку гроба хорошему настроению сквайра. Точнее, хорошим оно было только по сравнению с той багровой волной, которая после разговора с хозяином постоялого двора и невинного вопроса призрака захлестнула Деша до самой макушки.
— Ничего, зато за изгнание денег не возьмет.
— Вряд ли. — Второй барон заложил руки за голову и прикрыл глаза. Так эмоциональный фон был виден лучше, и толку от него было больше, чем от лица собеседника, даже сейчас остававшегося почти спокойным. — Кроме того, сомневаюсь, что у него что-то получится. Потомки меня два века изгнать пытались, и сами, и экзорцистов нанимали, а ведь среди них были колдуны не чета твоему маркизу. Так что особо не рассчитывай.
— Уверен, что если хорошо поискать, то способ найдется, — проявил завидный оптимизм, замешанный на упорстве, Деш. Сдаваться он не привык.
— Обязательно найдется, — заверил призрак и сел, внимательно уставившись сквайру в глаза. К лешему фон, такие разговоры лежа с закрытыми глазам не ведут. — Более того, именно это я и пытаюсь сейчас сделать. Вот скажи, чем тебе не нравится мое предложение? Только не говори, что маркиза сильно любишь, все равно не поверю.
Враждебность во взгляде сквайра сменилась усталостью — всё же день получился насыщенный, да и солнце уже закатилось. Деш присел на кровать, аккуратно стянул расползающийся по шву сапог, и только после этого отозвался, не выпуская ненадёжную обувку из рук.
— Его сиятельство не девица на выданье, чтоб я его любил. Он приказывает, я выполняю, всё как должно быть.
— И почему же ты служишь тому, чьи приказы тебе поперек горла встают? — Не дал уйти от интересной темы призрак. — Ты не наследственный вассал Эйоминов, я за время общения Ралто с маркизом всех его родных и подручных выучить успел, да и раньше, в общем-то, знал — соседи же. Значит, ты к нему зачем-то сам пришел.
Так и не выпустивший сапог Деш с трудом поборол желание запустить обувью во въедливого барона, и от греха подальше засунул ее под кровать. За окном выл с посвистом ночной ветер, где-то вдалеке гомонила, не желая успокаиваться и засыпать, воронья стая. Настроение гармонировало с окружающей средой идеально.
— Потому что к прежней жизни я, после того что натворил, вернуться не могу, а в нынешней никому кроме маркиза не нужен. С такой репутацией меня ни один приличный человек к себе на службу не возьмет.
— Ага, и ты решил ее окончательно допортить. — Скепсис в голосе Оввера был таким густым, что его можно было черпать ложкой. — Если это единственный твой аргумент, то могу предложить замечательное решение проблемы: переходи на службу к роду Карди. Мне ты нужен совершенно точно, а платить я буду… — тут призрак демонстративно смерил взглядом второй сапог, пребывающий не в лучшем состоянии, чем покоящийся под кроватью собрат, — …уж точно не хуже маркиза. Тройная выгода: ты перестаешь заниматься тем, что тебе не по душе, получаешь за это достойную плату и вдобавок отмываешь запятнанную репутацию спасением наследника.
На последней фразе эмоциональный фон Деша резко изменился. Сердце человека на мгновение замерло, а потом бухнуло невпопад полковым барабаном. А взгляд остался расслабленно-задумчивым, с легкой искрой интереса, и призрак, торопясь развить наметившийся успех, прибавил:
— А там и старую ошибку можно попытаться исправить.
Это он добавил зря. Теперь человека до макушки, до свечения в глазах, заполняла ярость. Только что через край не выплёскивала.
— Я тебе уже говорил, и еще раз повторю: не всё, что хочется, можно исправить. И, если говорить о репутации, то не вижу смысла менять Эйомина на Карди. Человеческие кости не маркиз по сундукам складировал. Не собираюсь подводить единственного человека, который мне помог в трудную минуту, пускай даже из корыстного интереса.
— А я еще раз говорю, что исправить можно больше, чем тебе кажется. Как призрак говорю. — Из чистого упрямства оставил последнее слово за собой Оввер, но практического эффекта это не дало.
Злыми рывками закончив раздеваться, сквайр задул светильник и залез под одеяло, давая понять, что разговор окончен. Оввер не стал ему мешать: во-первых, возразить по существу ему было нечего, во-вторых, момент для продолжения разговора был явно неподходящий.
Ну надо же было так напороться! И ведь действительно говорил. В замке ещё.
Барон невидяще уставился в колючую душную темноту. Плохо. Если не удастся переубедить, придется убивать. На попытке усадить наследника в баронский трон можно будет ставить крест, но подпускать убийцу к ребенку Оввер не собирался. Осталось решить, как именно бесплотный дух может справиться с живым, материальным и решительно настроенным человеком.
Под полом заскреблось и заворочалось что-то большое, и барон смерил задумчивым взглядом смутно проступающие сквозь доски и балки очертания вечно голодного подвального обитателя. В принципе… Нет, рано сдаваться. Может быть, еще удастся обернуть события в свою сторону. Нашел же он эмоциональную зацепку, с которой можно работать. Еще целых четыре дня можно, до речной переправы. Пускай призрачный меч живого не возьмет, но скинуть убийцу в воду и, сдавив сердце, заставить наглотаться воды барон сможет совершенно точно.
О чем в этот момент размышляет точно так же безмолвно буравящий тьму взглядом Деш, призрак старался не думать, так как подозревал, что мысли в его голове бродят того же сорта, что и у самого барона.
Ладно, утро вечера мудренее. Чтобы хоть немного развеяться, составить план дальнейшей обработки и привести мысли в порядок, призрак вышел во двор, присел ка колоду для колки дров и так же бессмысленно, как до этого на стену комнаты, уставился на яркие летние звезды. Думалось как-то не очень.
Идейный, чтоб его предки забрали. Если бы интерес сквайра был корыстным, Оввер нашел бы, чем подкупить. Но он сам выбрал из всей маркизовой шелупони самого порядочного и идейного. Как же его теперь достать? «Хотя бы его не подведу!» — сказал мечник тогда, в замке, и, похоже, в принципе сделал эту фразу личным девизом, заглушающим любые сомнения. И до недавнего времени заглушающим весьма успешно. А вот теперь установка столкнулась с новым приказом и дала трещину, которую при должном старании и сноровке можно расколупать. Если времени хватит. Знать бы еще, кого сквайр так в прошлом подвел, что до сих пор вспомнить тошно.
Призрак почувствовал, как несуществующая кровь запульсировала в висках и зажмурился. А потом попытался расслабить закаменевшие от напряжения плечи.
— Что, не ладится?
Рядом, на еще не расколотом чурбаке, обнаружился вымотавшийся до крайности местный домовой. Порывы ветра дергали и ставили дыбом редкую выцветшую шерсть, но дух даже не пытался укрыться от них. Осунувшееся лицо и устало поникшие плечи хранителя очага говорили о состоянии дел гостевого двора красноречивее любых жалоб.
— Вроде ладится, но тяжелее, чем хотелось бы. — После небольшого раздумья честно отозвался барон.
— Эт еще хорошо. Лучше, чем когда все бодро и весело идет наперекосяк. — Авторитетно вздохнул дух, посматривая краем глаза на притаившийся в темноте дом, будто ожидая, что тот сейчас на него прыгнет, или встанет и убредет поближе к плёсу, в честь которого его назвали. Растущие тут и там из трухлявых бревен первого этажа поганки нежно светились в темноте, прибавляя старому зданию живописности, но не уюта. — Так чего тебя с родного очага сорвало? Или как у вас там? С родной могилы? Тьфу, совсем заговариваться начал.
Обсуждать «наследственную» эпопею с посторонним не хотелось, поэтому барон неопределенно пожал плечами.
— Вот, святотатца проклял, теперь путешествую, мир смотрю, — и прежде чем домовой скептически поинтересовался, какие такие виды так вымотали призрачного постояльца, перевел разговор на более интересную тему. — А что это у тебя тут с хозяйством странное творится? Продукты все так или иначе испорчены, по территории и дому шляется кто ни попадя, из подвала кто-то голодный на постояльцев с интересом смотрит. Он кстати на моего подопечного не нападет?
— Вряд ли, — Начал отвечать с конца хранитель, ероша кудлатую бороду. Оно, конечно, все вопросы неприятные, зато хоть поговорить есть с кем. Не абы какой дикий из низших фэйри забрел, у которого всех слов: «дай», «пшел» и «пусти, я больше так не буду!!!», по всему видно, что дух образованный и это… Как это… Во, светский! — До полнолуния еще далеко, а так он редко когда вылезает, договор чтит. Да и с тобой ему заедаться не резон. Разве что насовсем здесь остаться решишь. Не решишь? Вот и ладно, тут и так тесно бывает, что хоть караул кричи.
Оввер знал прекрасный рецепт против потусторонней тесноты, но озвучивать не стал. Не хватало еще, чтобы ему, как автору идеи, и предложили ее реализовать. В конце концов у постоялого двора есть свой хозяин.
— А этот ваш рэаш Таен куда смотрит?
— В зеркало, — не совсем понятно отозвался домовой, и видя недоумение собеседника пояснил. — Это ж все с его разрешения творится: и шастанье, и порча продуктов, и все такое. Еще дед его со здешними фэйри сговорился, чтоб они, значит, могли по его территории невозбранно ходить и дела свои делать, а взамен — его, да семью его защищать, лечить, и старость от них отгонять, сколько получится. Видал же нынешнего хозяина? Восьмой десяток в прошлом году разменял, а выглядит помладше тебя, всего убытка — голова седая. А бабке, которая твоего проклятого в комнату вела, вообще под двести. Только дед вряд ли подозревал, что его постоялый двор в такой вертеп превратится, а наследнички ничего, привыкли уже, ничего менять не хотят. Эй, ты чего это?
Вороний грай заглушил последние слова домового, но призрак их все равно расслышал, хотя и ответил с заминкой.
— Нет, все в порядке. — Перед мысленным взглядом Оввера встала изумленная и радостная Дариона: «Вы правда приглашаете меня в город?!». Если всякий немощный сброд сумел так ушатать постоялый двор, то во что способна превратить к возвращению Оввера город высокородная даоин ши? — А что, поменять все-таки можно?