— Кто здесь главный? — Гонец, как и все в королевстве, был наслышан о семействе Карди, и был совсем не рад оказаться в их обиталище на ночь глядя, поэтому тон оказался не столько вопросительным, сколько агрессивным, а голос чуть не дал «петуха». — Срочное послание от Его Величества Лаккарда Второго.
— Я, почтеннейший, я сейчас тут главный, — засеменил навстречу несколько подувядший от такого поворота судьбы эконом. Безотчетным движением покрутил головой, будто разношенный воротник старого камзола вдруг начал сдавливать шею, и чуть более уверенно продолжил. — Проходите, располагайтесь. Сейчас вам помогут. Тинька! Тинька! Прими лошадь у господина!
Судя по всему, гонец рассчитывал переночевать в городе — пускай за деньги, зато от замка подальше, но возразить не успел. Словно из-под земли выскочивший мальчуган уже тащил за поводья усталую лошадь в сторону конюшен, а другой, незваный, но не менее шустрый — переметные сумы гостя в сторону двери. Как с таким ростом только до пряжек дотянуться сумел?
Гонец перевел взгляд с одной удаляющейся спины на другую, беззвучно открыл-закрыл рот, и позволил увести себя внутрь жилого корпуса, по пути всунув-таки эконому гербовый пакет. Невидимый Оввер пристроился в хвост процессии, поминутно заглядывая через костлявое плечо низкорослого эконома: распаковал уже? Нет? Чего он там возится, на ходу прочитать не может?!
Но временный глава замка решил не нарушать торжественность момента (или просто боялся того, что может в послании увидеть), а потому сначала довел гонца до ближайшей гостиной, распорядился принести утомившемуся гостю поздний ужин, лично зажег пару дополнительных свечей, опустился в кресло по другую сторону стола… И со смущением обнаружил, что успел обтрепать края документа мало что не в бахрому.
Призрак перегнулся через спинку кресла, нависнув прямо над лысой макушкой. Обычно в таких ситуациях люди, даже не видя потустороннего гостя, начинали нервничать и отодвигаться. Эконом не заметил ничего. Осторожно, как боевой взрыв-амулет, сломал желтую сургучную печать с оттиснутым королевским вепрем, развернул измятые листы, вчитался…
— Что???
— Как?!!
Вопль получился сдвоенным.
Увлекшийся наспех разогретым жарким гонец удивленно поднял взгляд от тарелки — вроде бы в комнате кроме местного начальника никого не было?! — и поперхнулся недожеванным куском мяса.
Сделавшийся видимым из-за переполняющих его эмоций Оввер и эконом, проигнорировав выпученные глаза и надсадный кашель, прытко обогнули стол с разных сторон и подступили к королевскому посланцу.
— Что значит «отдаю баронство под руку маркиза Эйомина»?! — Неожиданно прорезавшимся тенором вопрошал старик, потрясая бумагами. Идея сменить одного хозяина-кровопийцу на другого, лучшего друга и ближайшего сподвижника первого, придала ему энергии и молодецкого пыла. — Как же? Закон же? Наместник же должен был приехать???
— Что значит «ближайший законный наследник»?! Да какой этот Эйомин мне родственник?!! Наши кланы последний раз при короле Морегете роднились, да и тот раз лишний был! — Бушевал с другого бока Оввер, тщетно пытаясь ухватить гонца за плечо. Рука все время проскакивала насквозь, но разозленный призрак не оставлял попыток хоть за что-нибудь зацепиться. — По указу от триста девяносто шестого года родня дальше четвертого колена к управлению доменом не допускается! Баронство должно отойти в казну!
Сумевший наконец прокашляться посланник закрутил головой, выбирая, в какую сторону отодвинуться, но сквозь эконома пройти было невозможно, а сквозь хмурого прозрачного дворянина в старомодном одеянии — не хотелось.
Впрочем, чего еще от этого гадкого места ожидать?
— По стечению обстоятельств, в тот момент, когда до короля дошла весть о гибели барона Карди, в столице как раз был маркиз. — Начал разъяснения посланник, повернувшись в сторону более знатного собеседника, но косясь при этом в сторону эконома. Играть в гляделки с призраком было неприятно. — И он предоставил подтверждающие родство документы, включая родовую печать крови клана Карди, принадлежавшую его прадеду, вошедшему в клан Эйомин после женитьбы на старшей дочери маркиза. Королевский маг подтвердил ее подлинность, и, судя по тому, что маркиз Эйомин мог взять ее в руки, он владеет ей по праву.
Вот так номер!
От такого заявления Оввер подался назад, и замер, не обращая внимания на то, что стоит посередине кресла.
— Как он там удачно оказался. Да еще и с бумагами, и с печатью разом, — медленно протянул барон. — Я даже не буду сейчас спрашивать, откуда он их взял. Меня больше волнует эта сказочная своевременность.
В том, что у него нет провалов в памяти, Оввер был уверен, уж свадьбу с соседями он бы не пропустил. Значит, документы и печать точно поддельные. Но на то, чтобы подделать документы со сложной магической защитой, надо много времени, гораздо больше, чем несчастные полторы недели. Однажды барон таким безобразием занимался, чтобы выбить гарнизону дополнительное снабжение, и хорошо запомнил все перипетии, сопровождавшие нарушение закона, они ему еще несколько месяцев потом снились. Конечно, Оввер тогда работал с королевскими документами, а не родовыми, но принцип защиты у них одинаковый.
Несколько пришедший в себя эконом, не зная, чем занять повисшую тяжелую паузу, неловко потоптался, а потом набрался духа и отодвинул «занятое» призраком кресло, предлагая барону сесть нормально. Или хотя бы не торчать посреди мебели, смущая честных людей. Оввер, не выплывая из задумчивости, сел.
Гонец в тонкости чужих семейных дел не вникал, зато был в курсе того, что творится в столице, и ситуация у него никаких вопросов не вызывала.
— Так вместе с остальными семейными документами в Совет Лордов привез. Там сейчас сверка архивов идет, все дворяне бумаги сундуками везут, такая дивная возможность пересмотреть старые наследственные распри раз в двести лет выпадает. — Гонец припомнил высокое желтое здание с ребристыми колоннами, окруженное плотным кольцом карет с разнообразными гербами, уже два месяца как потонувшее в криках кучеров, лошадином ржании и конском навозе. — Некоторые прямо в коридорах Совета дуэли повадились устраивать, стремясь конкурентов вперед не пропустить. Лорды-смотрители от такого бардака озверели уже. Скоро начнут посетителям головы откусывать.
— А Ралто возил? — Оживился призрак. Может быть удастся отбиться от Эйомина с помощью родового реестра? Должна же быть и от бюрократии хоть какая-то польза.
Вместо посланника ответил безрадостный эконом, произведший в уме те же расчеты.
— В следующем месяце ехать собирался. И бумаги уже все собрал. Они сейчас в его кабинете лежать должны.
В следующем собирался, а в этом внезапно помер? За-ме-ча-тель-но. Ралто всегда знал, с кем дружить.
Устало потерев ладонями лицо, барон вежливо кивнул гонцу (все же человек короля при исполнении служебных обязанностей) и двинулся в кабинет потомка. Надо взглянуть, что там за документы и не появилось ли среди них что-нибудь неожиданное за две недели. Если маркиз не успел подсуетиться, то, возможно, право наследования удастся оспорить. Расхождение в родовых записях должно вызвать дополнительную проверку, а там, глядишь, не только подлог вскроют, но и убийцу последнего барона Карди найдут. В том, что Ралто погиб в результате несчастного случая, Оввер разуверился сразу, как только услышал про невероятную своевременность маркиза.
Зато теперь хотя бы стало понятно, с чего Эйомин последние полгода так зельями на человеческой крови интересовался — второй барон Карди мог поспорить на любую из родовых реликвий, что мнивший себя самым умным и самым хитрым, потомок сам сварил эликсир, благодаря которому маркиз прошел проверку печатью крови и теперь готовится стать полноправным хозяином баронства.
Кабинет, как и следовало ожидать, был заперт. Оввер специально подергал витую железную ручку, чтобы в этом убедиться, а затем просто прошел сквозь дверь: преимущества у призрачного существования тоже были. Сомнительные, правда, но уж какие есть.
Темное помещение, воздух в котором мгновенно становился затхлым из-за постоянных эманаций магии крови, встретило гостя тихими перескрипами ветхих половиц, шорохами, еле слышными посвистами и топотками. Народная молва приписывала эти звуки духам замученных пленников и фамилиарам, но Оввер совершенно точно знал, что дело в плохо законопаченных щелях, старом дереве и мышином семействе. Во-первых, все жертвоприношения потомки проводили в лаборатории, а не кабинете, во-вторых, Оввер лично препровождал на тот свет заблудившихся между жизнью и смертью духов. По правде сказать, он бы и сам с удовольствием туда проводился, но что-то упорно не отпускало.
Одно словоохотливое привидение экзорциста (приглашенного, кстати, любящим пра-правнуком для упокоения самого Оввера), не справившегося с заданием и получившего вместо оплаты удар кинжалом, перед тем, как уйти, предположило, что якорем служит сам род, а второй барон, таким образом, является фамильным призраком-хранителем. Оввер отнесся к предположению скептически — хранить всякую пакость он не собирался, но альтернативных теорий у него не было. Кроме того, второй барон безошибочно чувствовал местонахождение всех фамильных реликвий: баронской короны, большой и малой печати, перстня, церемониального меча и родовой книги, и наверняка смог бы преследовать за пределами замка их похитителя или осквернителя, буде таковой выживет после удара наложенной на предметы родовой защиты. Правда, проверить это на практике возможности не предоставлялось: дураков, желающих украсть то, что даже трогать не рекомендуется, до сих пор не нашлось.
Фамилиаров же, как и прочую мелкую нежить и нечисть, которую время от времени пытались завести потомки, второй барон попросту выживал со своей территории (или уничтожал, бессовестно пользуясь тем, что находится на одном с ними слое бытия и может использовать меч по назначению) — это живых волшебные твари мало беспокоят (пока сытые), а вот для призрака каждое такое соседство оборачивалось пучком трудноразрешимых проблем. В итоге мертвый переупрямил не по уму инициативных живых, и попытки прекратились, а слухи остались.