И вызвана была мыслями не о службе, а о семье. Обязанности — это прекрасно, но племянник у него с недавних пор только один, а обещание призрака «припомнить не явившимся» прозвучало убедительно, даже слишком. Этот припомнит. Но ведь если ленивый оболтус, по злой насмешке судьбы ставший хозяином Пейерн-сайаса вместо погибшего брата, явится раньше маркиза, то повода для гнева и мести у старого Карди не будет. Да и лишние два десятка толковых лучников городу не помешают — как раз на восточную стену между Высокой и Пестрой башнями поставить… Да и потом в качестве сопровождения наследника к королю отправить можно будет — юному Кайару все равно будет нужна свита, так почему бы Пейерну ее не возглавить? И дело, и почет, и возможность в высшем свете показаться — как ни посмотри, прекрасная работа!
Открывающиеся перед семьей перспективы разгладили хмурые морщины на лице Шиннея, и даже подуставший конь, откликаясь на изменившееся настроение хозяина, зацокал копытами бодрее. Рыцарь потрепал его по шее и одобрительно кивнул — не столько коню, сколько своим мыслям. Нет смысла сидеть и ждать, кто победит, а потом пытаться влезть в сработавшуюся команду. Лучше подсуетиться сейчас, а потом, после победы, отгонять проснувшихся любителей халявы. Верно? Конь пряданул ушами — вряд ли отвечая на хозяйские мысли, — но всадник все равно воспринял это как подтверждение.
Строки письма непутевому родичу складывались в уме рыцаря сами собой. Когда Шинней доберется до кабинета, останется только записать да отправить, а уж резвый курьер всегда найдется…
О том, что победу придется завоевывать буквально завтра, когда маркиз подойдет к недоинспектированным воротам Гайтасы, рыцарь не думал. После армии фэйри люди его пугали слабо. А того, что рядовые бойцы не разделяют его оптимизма, старый командир, поглощенный делами семьи, не заметил вовсе.
Перенос к дому феи давался Овверу с каждым разом все легче. Барон шагнул из замка прямо на знакомое крыльцо, вдохнул терпкий аромат — плети растений, заменяющие Еловнице дверь, зацвели мелкими белыми цветами, собранными в пушистые шары-грозди, и с легким сердцем отправился разъяснять обстановку. Благо, фея явилась на зов сразу, будто под дверью караулила.
Солнечные лучи, пробивающиеся в гостиную сквозь листву, делали ровно-зеленый моховой пол похожим на малахитовую мозаику, а самого призрака — на говорящий набор пятен. Выражение лица собеседника было не разобрать, но голос барона оказался на диво спокоен. Даоин ши такого легкомысленного настроения не разделяла.
Оввер посмотрел на изменившуюся в лице даму и порадовался, что выгнал чаевничавших подданных феи прежде, чем объявлять новость. Нечего среди рядового состава панику разводить. Достаточно того, что главнокомандующая паникует. Хвала предкам, что не ревет, а варианты просчитывает.
— И что теперь? Вы же хотели по очереди… Сначала моими командовать против Эонталя, а потом своими…
В комнате потемнело — откликаясь на настроение хозяйки, живой дом сомкнул ветви, защищая находящихся внутри, и призрак дернул уголком губ: выгнанные подчиненные феи наверняка тоже увидели изменения в архитектуре и истолковали их верно. Засада с этой магией: куда ни ткни, везде колдовство, и всякий раз не к месту. Зато его теперь будет нормально видно, а то на солнечные зайчики даоин ши так щурилась, что призраку ее жалко было.
Не заметившая изменений фея выпустила из вспотевших ладоней скомканную ткань юбки и попыталась разгладить образовавшиеся заломы. Своего опытного командира у нее не было, только теоретики, которые никогда не командовали отрядами крупнее десятка, но готовы возглавить армию хоть «вот прям щас» и тотчас же идти громить супостатов, поэтому на опытного в ратных делах призрака Дариона возлагала большие надежды. А теперь что? Обе армии будут у Гайтасы одновременно, не разорваться же ему!
Пальцы снова вцепились в разглаживаемую ткань, и выпускать ее фея не стала. Наоборот, впилась так, что заломило суставы, а потом медленно расслабила кисть. Полегчало.
Интересно, почему барон так задумчиво улыбается? У него сейчас родовые владения уведут, ребенка спасать надо, а он листики с подлокотника кресла ощипывает, злодей!
— Да ничего, так тоже неплохо. Готовьте своих, завтра с утра выдвигаемся на Лошадиную Пойму. Надо занять восточную часть раньше, чем до нее кто-нибудь из противников доберется.
— Но это же самое неудобное для нас место в баронстве! — Поразилась фея, лично излазившая всю округу не столько ради дела, сколько в попытках отогнать дурные мысли. — Пехоте не построиться нормально, лучникам снизу-вверх стрелять неудобно будет, места для отступления и маневра нет — по тем буеракам, что у нас за спиной будут, даже волшебный народ не пролезет! Эонталь подойдет со стороны западного холма и нас затопчет!
— Не подойдет, — развалился в кресле барон и удивленно глянул на подлокотник: листики неожиданно закончились. — Во-первых, на западном холме будут стоять «Туманные Покровы». Уверен, наш хвостатый друг уже сообщил Эонталю, как они выглядят и «ощущаются», так что туда ни один фэйри не полезет. Во-вторых, завтра со стороны западного холма должна появиться армия Эйомина. Да-да, я помню, что фэйри с ней сражаться не могут. Но фэйри могут сражаться друг с другом. И я помню все ваши рассказы о том, как именно это происходит.
Сражения фэйри происходили красиво и страшно.
А если поле будущего боя предварительно перекопали и подготовили обычные человеческие крестьяне — еще и непредсказуемо.
Оввер взирал с высоты своего Песка на вздымающиеся тут и там горбы земли. На бьющие по противникам ядовитые плети растений, во мгновение ока вырастающие из брошенных в землю семян (или из невезучих бойцов, в которых угодили). Считал удары бьющих стеной молний. И тихо молился предкам о том, чтобы никто из вчерашних «фортификаторов» не схалтурил, потому что и численный, и «качественный» перевес был у Эонталя. Вкопанное в землю холодное железо было для фэйри ядом, блокиратором магии, непреодолимым препятствием, создавало аномалии, сбивающие действие амулетов, а вот для крестьян — бесхозным ценным ресурсом, который можно незаметно прихватить домой, пока спятившее начальство не видит, и пристроить к делу. К счастью, за щиты из рябиновых прутьев, которые вкопали вперемешку с железом, можно было быть в этом отношении спокойным, но щитов было мало — слишком быстро все завертелось, времени на подготовку почти не нашлось.
Ладно, и то хлеб. Вражеские бойцы накатывали хорошо организованными волнами, сбивались в кучу, мешая друг-другу, искали проходы в невидимых под слоем дерна, но жгущих ноги заграждениях, разрывая строй, и падали под ударами противника. Правда, падали недостаточно быстро, и, бывало, поднимались, отряхиваясь. Выучка у них была на зависть войскам барона.
На стороне Оввера были только заранее подготовленные позиции и… беснующийся посреди сражения дивного народа маркиз, пытающийся вывести своих людей из внезапно обрушившегося буйства стихий.
Передовые отряды людей вышли в мирно зеленеющую пойму совершенно спокойно, но стоило основной части маркизова войска присоединиться к ним, как земля слева и справа от дороги встала дыбом, и две неравные по размеру, но одинаково впечатляющие каменистые волны понеслись навстречу друг-другу, «схлопывая» оказавшихся посередине людей, подхватывая и закручивая вперемешку с травой и измазанными кровью камнями. А за опавшими валами выжившие увидели приготовившихся к атаке фэйри, которые не стали выдерживать эффектную паузу и красоваться.
Призрачные кони давили зазевавшихся пехотинцев ничуть не хуже настоящих, да и разряды молний хоть и летели в фэйри Дарионы, но при этом сносили на своем пути все, что попадется без разбора: Эонталь вообще не понимал, откуда здесь так некстати взялись люди, и не считал нужным прерывать бой ради того, чтобы их пропустить. Сами влезли — сами виноваты.
Маркиз так не считал. И глядя на то, как четырехрукие великаны, ломанувшиеся к стрелкам Дарионы сквозь человеческий обоз, падают под его заклятиями, Оввер понял, что здорово недооценил врага. И участь Ралто его ничему не научила.
Вражеский командир, видимо, впечатлился талантами Эйомина не меньше, чем призрак, потому что попытался отвести часть бойцов, и пропустить-таки людей, раз уж они так хотят пройти. Незачем попусту гнать бойцов на постороннюю армию, им надо с Дарионой сражаться, а не с этим психом. К сожалению, с первой попытки это не удалось: Оввер был категорически против.
Понять, для чего отступают вроде бы успешно начавшие атаковать конники, удалось не сразу. Барон привстал на стременах, из-под руки разглядывая странные перемещения, а потом заорал:
— Корриганы, в атаку! Свяжите левый фланг боем!
Длиннорукие насмешники повиновались азартно, только их командир зыркнул на мертвого полководца многообещающе и недобро. Сложись все иначе, и на коне сейчас бы восседал он, а в атаку шли позабывшие о своем миролюбии слоамейт.
Но слоамейт были нужны Овверу в тылу, как лучшие маги защиты, поэтому рушить план Эонталя отправилась тяжелая пехота, на ходу плетущая заклинания из пролившейся человеческой крови.
Безумная атака корриганов увенчалась успехом. Остроухие всадники в легких доспехах, стянутые кровавыми путами, валились на людей маркиза, животные эйоминова отряда, непривычные к запаху чар, вставали на дыбы и брыкались, а лохматые пехотнцы Дарионы нечеловечески проворно двигались сквозь два смешавшихся строя, ловко орудуя короткими кривыми мечами. Кинутые Эонталем на подмогу гарпии немного замедлили их скорость, но и только.
Вражеский отряд дрогнул, отступил, а затем побежал.
Это было хорошо — единственный заметный прорыв, несомненный успех дариониных бойцов.
И это было плохо.
Оввер бессильно смотрел на то, как маркиз с четырьмя десятками потрепанных бойцов вырывается на чистую дорогу, бросив позади на произвол судьбы остатки войска, и скрипел зубами. Кинуть на перехват было некого. В том, что маркиз сумеет набрать новую армию из не явившихся на зов Ивиэра вассалов, призрак не сомневался. И сражаться с ней будет некому — если не считать ополчение, в Гайтасе и сейчас воинов ненамного больше, чем у Эйомина, а уж какой перевес будет, когда он по окрестностям пройдется…