Потусторонние пешеходы с любопытством оглядывались на приезжего, но окликать и заводить светские беседы не спешили. И вид у всех такой деловой, будто по привычке на службу ходить продолжают.
А, нет, не у всех. С поперечной улицы вывернула парочка степенно прогуливающихся служаночек (одна — одетая в чепец, устаревший еще во времена бабушки Оввера, а вторая — в платье с узкими манжетами на пуговках, вошедшими в моду только в этом году), и тут же принялись стрелять глазками, перешептываться и хихикать.
«А ничего, ладненькие обе».
Придерживать коня ради знакомства Оввер не стал, но возле здания Совета не выдержал и оглянулся, заработав два воздушных поцелуя, улыбки и еще один шквал перешептываний.
«Интересно, без Деша я сюда дойти смогу?»
Барон тряхнул головой, отгоняя неуместные мысли, и сосредоточился на предстоящей работе. Попытка у них с Пейерном будет скорее всего только одна, надо не оплошать. А на красоток время потом найдется.
Злачное место, в которое не слишком довольный Пейерн отвел компанию после ужина, располагалось в самом центре Писаревых Мостовиц, но изо всех сил старалось выглядеть грязным притоном — чтобы богатые и очень богатые посетители могли пощекотать себе нервы, не отходя далеко от дома и не рискуя нарваться на настоящих бродяг. Тэри бывал здесь неоднократно и выигрывал каждый раз более чем прилично, но сегодня стоял на пороге «Золотого клевера» будто впервые, и никак не мог сделать шаг в темный дымный холл.
Прежде чем странное поведение хорошо знакомого клиента привлекло внимание снующих между столиков служащих и официантов, Оввер ткнул замешкавшегося дворянина между лопаток. Тэри вздрогнул от внезапного холода и резко шагнул вперед, чуть не сшибив бредущего на выход собрата по любви к азартным играм. Судя по уныло опущенным плечам и затуманенному взору, встречный был невезуч.
Ивиэр посторонился, пропуская благоухающего винными парами мужчину, и на всякий случай вцепился в рукав сэра Пейерна. Было немного страшно и ужасно любопытно.
— А вдруг у меня не получится? — Шепот утонул в азартных выкриках и женском смехе, раздающихся из душной темноты, но Тэри его каким-то образом услышал.
И то, что его самого занимал именно этот вопрос, озвучивать явно не следовало.
— Справитесь, конечно. Просто делайте все, что вам будет говорить прадедушка и положитесь на меня. Да, вот так, больше уверенности в осанке! Ну-ка, — рыцарь надавил обеими руками на лопатки, вынуждая подопечного горделиво распрямиться. — Давайте, как договаривались.
А про себя подумал: «Предки всемилостивые, пускай об этом никто никогда не узнает!». Хотя бы в Гайтасе. Хотя бы тетушка Деррит. Съест ведь. И не объяснишь ей, что против был.
— Хорош у дверей торчать! — Злобное шипение над ухом в отличие от детского шепота перекрыло шум без труда. — И так времени мало. Еще и ведете себя подозрительно.
Пейерн собрался было в последний раз воззвать к разуму призрачного командира, но необычную задумчивость завсегдатая уже заметил хозяин заведения и поспешил навстречу, на ходу выдавая приветствия, вопросы и славословия пополам с вежливо завуалированными сомнениями в здравом уме молодого человека: детей в «Клевер» до него еще никто не додумался приводить. А еще хозяину игорного дома очень хотелось узнать последние новости — благодаря нагрянувшему в Юорис Эйомину дела захолустной глуши, из которой явился в столицу этот славный рыцарь, были на слуху, и сплетни ползли самые интригующие.
Пришлось срочно цеплять на лицо выражение светской любезности и скуки.
— Почтеннейший Октар, рад видеть, что ваше заведение процветает! В самый раз, чтобы благородному юноше начинать знакомство со столичными достопримечательностями.
Одиннадцатилетний Ивиэр, впервые в жизни поименованный юношей, горделиво приосанился и уверенно встретил взгляд неряшливо одетого седого человека с колючими светлыми глазами. Ничего, прадедушка знает, что делает. А его, Ивиэра, дело — быть спокойным. Вот этим он и займется со всей ответственностью.
— Рад знакомству, господин Октар. Сэр Пейерн столько рассказывал мне о «Клевере», что я захотел взглянуть на это замечательное место сам. Пожалуйста, устройте моих телохранителей, чтобы они могли отдохнуть, и покажите мне тут все.
Выигрывать с помощью призрака оказалось до неприличия легко. Он подсматривал карты соперников, подтасовывал лежащие в колоде, командовал «самостоятельно играющим» Ивиэром и не давал шулерам вытаскивать припрятанное в рукавах (чем изрядно их пугал, но пожаловаться вслух болезные по понятным причинам не могли).
Наследник Карди успокоился и окончательно вошел в роль, равнодушно принимая опасливые взгляды после фокусов прадеда, поздравления после удачных партий и убедительно гневался после тщательно продуманных проигрышей, с детской непосредственностью требуя у взрослых продолжить игру. Ребенок чувствовал себя главным героем пьесы и отыгрывал роль с наслаждением. Взрослые верили и охотно подсаживались за оккупированный самоуверенным юнцом столик в расчете на быструю поживу.
А вот Пейерн получать удовольствие от любимого занятия сегодня не мог. С одной стороны — легкость выигрыша напрочь убивала интерес, с другой стороны расслабиться рыцарь не мог — слишком многое от него зависело. Именно от него. Только от него. И немного от барона, волки его задери. Поэтому сидел он напряженный, хмурый и посматривал на главную жертву, выбранную среди прочих знатных бездельников за юный возраст и строгого папу, с тщательно скрываемым раздражением.
Наследник герцога Эгайда, едва достигший совершеннолетия, но уже чувствующий себя очень мудрым и очень взрослым, взирал на соперников со снисходительной усмешкой — стараниями Оввера ему как раз пошла карта. О том, что если бы не отчаянные усилия призрака, выиграть у Тэри он не смог бы даже чудом, дворянин не догадывался. А удрученный вид Пейерна кружил голову не хуже, чем вино, к которому он время от времени прикладывался. И… нет, он не захмелел от угощения невезучих соперников, кто же захмелеет от такой легкой сладкой ерунды? Но ощущение того, что жизнь хороша, уже появилось, и все больше укреплялось.
Ухо сэра Пейерна обожгло холодным потусторонним дыханием, и, кажется, прямо в голове прошелестели слова:
— Готовься, со следующей партии начнем поднимать ставки. Не дергайся, смотри — Вэр клевать носом начал, надо заканчивать, пока он сидя не уснул.
Вот теперь рыцарь ощутил азарт, и, пользуясь тем, что нижняя половина лица прикрыта веером карт, позволил себе короткую улыбку. Посмотрим, чем все это закончится!
Шэнд Эгайд смотрел на собственноручно накарябанную перед партией расписку в руках мальчишки Карди и не мог поверить глазам. Как же так? Все ведь шло так хорошо?! Он же столько раз выигрывал за сегодняшний вечер, этого просто не может быть!
Собственные пальцы Шэнда, теребящие пышный кружевной манжет, слегка дрожали — молодой человек силился представить, что скажет герцог, узнавший, что дорогой наследник только что проиграл загородное поместье, доставшееся в наследство от матери, и не мог. Нет, то есть мог, но не хотел. Ну их, такие ужасы. Может, еще удастся все исправить? Как угодно, лишь бы папа не узнал! Он вообще к азартным играм относится плохо и «Клевер» не одобряет, а после такого озвереет вконец.
— Кайар, прошу вас, давайте еще одну партию!
Мальчик потер слипающиеся глаза, и пожаловался:
— Спать хочу.
Пейерн сочувственно положил руку на устало поникшее плечо.
— Потерпите немного, я обязательно найду дом, в котором вы сможете остановиться. — А потом обернулся к наследнику Эгайда. — Во-первых, что вы поставите на кон? Столичную резиденцию клана? И что будете делать, если проиграете еще и ее? Во-вторых, нам еще надо искать место, где остановиться, так что не будем лишний раз искушать судьбу. Пойдемте, Ваша милость. Пора.
Взгляд Шэнда обратился от внутренних страданий к внешнему миру и сфокусировался на говорящем. Эгайд-младший был азартен, но не дурак. И за представившуюся тень возможности ухватился цепко.
— Как, неужели ваши уважаемые родственники поверили той ерунде, которую вот уже три дня распространяет среди столичных дворян и королевских приближенных маркиз Эйомин? Какое возмутительное попрание традиций гостеприимства! Уж я бы ни за что не оставил родственника, тем более, столь юного, на улице. Ночью. В таком опасном месте, как столица. Да что там кровного родственника, с друзьями так тоже поступать совершенно неприлично!
Опытный в общении с должниками Пейерн сходу сообразил, куда клонит проигравшийся в пух и прах ревнитель приличий и сухо сообщил, что пара ночевок не стоит того, чтобы отказываться от замечательного поместья, дающего ежегодный доход, как половина Карди: «Идемте, Ваша милость, не слушайте этого человека».
Ивиэр, который, по правде сказать, думал точно так же (только, в отличие от Тэри, не в соответствии с ролью, а всерьез), разнылся о том, что устал и проголодался, а этот замечательный лорд Шэнд с сегодняшнего вечера — его лучший друг.
Шэнд, обращаясь к доверчиво моргающему ребенку и тяжело переминающимся за его спиной телохранителям, смачно живописал мягкость перин в гостевых комнатах столичного особняка и изысканный вкус позднего ужина. Эх, если бы его сейчас слышал преподаватель по риторике! То-то удивился бы — на экзамене юный лорд таких чудес красноречия продемонстрировать не смог и вообще необходимый минимум навыков смог предъявить только со второй попытки. Зато сейчас в ход пошло все: обертоны голоса, точно подобранные фразы, положение корпуса, тщательно продуманные смены выражения лица…
Спустя каких-то двадцать минут полностью счастливая и дружно зевающая компания покинула «Клевер» и отправилась в сторону Дворянского холма, благо, что ворота между двумя самыми богатыми районами Юориса на ночь не запирались. Но Шэнд, несмотря на блестящую победу в первых в его жизни настоящих переговорах, чувствовал себя чуть менее счастливым, чем остальные: через какие-то жалкие двадцать минут придется объяснять отцу, что опальный бастард мертвого чернокнижника делает в его доме, и почему нельзя взять и выставить его за дверь. Ни разу при этом не упомянув оставшуюся у Пейерна на сохранении расписку.