Почуяв внезапный сквозняк в застоявшемся воздухе, поднял голову, отыскивая взглядом призрака, и аккуратно поставил посуду на стол.
— Ушли?
— Да. Чем планируешь заняться?
— По делам сбегаю. — Мечник замялся, подбирая слова, и не очень уверенно спросил. — Ты ведь можешь от меня в Карди-сайас переноситься? Как тогда, когда мы Ивиэра догоняли? Может, проверишь, как там у них дела? Раньше обеда Вэр точно не вернется, так что…
Незаконченная мысль повисла в воздухе, а Оввер наконец-то вспомнил о пахнущем магией фэйри загадочном грузе и понимающе усмехнулся. О суеверии, призывающем держать в тайне подарки фей, он помнил еще с Лагитара, об интересе мечника к исцеляющей магии — тоже. Сложить два и два оказалось не трудно. Интересно, хоть потом расскажет, кого лечить собрался?
Призрак оценил резкие складки вокруг решительно сжатых губ, и понял: не скажет.
— Хорошо. Но учти, ровно в полдень я к тебе присоединюсь, где бы ты ни был.
Повеселевший сквайр сверкнул быстрой, немного нервной улыбкой.
— Не беспокойся, я успею.
Зайти к королевскому секретарю и сообщить о прибытии в столицу по воле монарха оказалось делом пятнадцати минут. Причем десять из них Пейерн с наследником ждали своей очереди, с интересом прислушиваясь к негромким беседам других ожидающих. В основном разговоры крутились вокруг нового закона о налогах на фуражное зерно, бала, который на прошлой неделе дала супруга лорда канцлера и очередном щедром пожертвовании королевы в главное святилище Вамааны.
Пейерн подивился количеству и качеству подношения, а потом вспомнил слухи о том, что первые несколько беременностей королевы окончились неудачно и родить живых и здоровых наследников удалось только после вмешательства жриц Жизни. Что ж, супруга короля умеет помнить добро и быть благодарной.
Время за пустыми и благостными размышлениями пролетело незаметно, и вскоре короткая очередь к массивному столу с бронзовыми львиными лапами вместо ножек иссякла. Пожилой мужчина в гербовом камзоле с любопытством глянул на ребенка, о котором столько слышал, что-то черканул в лежащей перед ним книге, и выдав дежурную любезность переключился на следующего посетителя. Но Вэр, вместо того, чтобы успокоиться, занервничал еще больше: сейчас у них по плану стоял верховный маг, обитающий где-то в недрах Тонседи-сайаса. И с ним — их будущие деньги и репутация маркиза Эйомина. Тоже будущая. По крайней мере, наследник Карди очень рассчитывал на это.
Столичный особняк графа Неента поражал воображение гостей затейливой резьбой. Сложные многоярусные барельефы соседствовали с причудливыми скульптурами, прекрасные девы-кариатиды — с уродливыми шипастыми горгульями, и в целом у постороннего человека складывалось ощущение благородного безумия древних мастеров и их заказчиков. А обитатели и хозяева особняка давали каменной «живности» имена и рассказывали байки одна хлеще другой.
Деш помнил их все.
— Господин Виор, милорд наследник ожидает вас в кабинете.
Надтреснутый голос дворецкого, — хвала всем богам, нового, незнакомого Дешу, — оторвал мечника от созерцания Проныры. Горгулья улыбалась щербатой клыкастой пастью так же добродушно, как и раньше, до всего, что произошло.
Вряд ли живые отреагируют на появление сквайра по ее примеру.
Но все же во встрече бывший подопечный не отказал, а большего Дешу было и не надо.
За прошедшие годы (и в особенности за эту неделю) сквайр успел передумать всякое. Он никогда не отличался особым буйством фантазии, но тут было в пору поражаться доселе невиданным талантам: в голове крутилось не менее двух десятков вариантов долгожданного разговора.
И почему-то ни один из них не предусматривал того, что Дорен Неент радостно улыбнется на шум отворившейся двери и легко поспешит навстречу бывшему наставнику, огибая кресла и низкие столики, не хуже, чем зрячий.
Отросшие русые волосы, собранные в аккуратный хвост, высокая подтянутая фигура, неброская, но идеально пошитая одежда пастельных тонов — ничто в образе виконта не напоминало о том малолетнем шалопае, которого когда-то учил сквайр. Почти. Глаза молодого человека по-прежнему закрывала мутная белая пелена, которую Деш видел всего дважды — во время того злополучного нападения и на суде, — но запомнил на всю жизнь.
— Как здорово, что вы все-таки нашли возможность пробраться ко мне, наставник! — Улыбка бывшего подопечного ничуть не изменилась — от уха до уха, абсолютно не аристократичная, и очень искренняя. — И хорошо, что вы не попытались сделать этого раньше: не представляете себе, как папа лютовал, я тогда больше всего боялся, что он вас и за пределами графства ловить начнет. Садитесь, сейчас нам чай принесут. Извините, что не предлагаю вина, но до вечера еще предстоит гора работы, которую следует делать на трезвую голову.
Деш оторопело пожал протянутую ладонь — крепкую и покрытую мозолями от ежедневных тренировок с оружием, и перевел взгляд туда, куда указал кивком головы Дорен. Рабочий стол, возле которого стояли не одно, а два кресла, оказался завален бумагами.
— А… — Начал было Деш, но заткнулся, не договорив.
Однако ученик понял его без слов и фыркнул.
— Помощник вслух читает. И записывает то, что я диктую. Зато знаете, какая у меня теперь память?
Не переставая говорить, виконт подвел гостя к креслу возле окна и уселся напротив, позволяя как следует себя рассмотреть. Деш с удивлением понял, что за напускной бравадой и искренней радостью бывшего подопечного скрывается некоторая неловкость: приятно встретить старого друга и убедиться, что у него все хорошо, но столько лет прошло! О чем с ним поговорить?
Когда-то давно, когда сквайр Дениш Виор еще был состоятельным и уважаемым человеком, господин граф призвал его присматривать за непоседливым сыном, доводившим нянек до слез, а гувернеров до исступления. Ну, и владению оружием заодно поучить: вряд ли столь знатному юноше когда-нибудь придется его применять, но, если уж в буйную голову не лезет экономика и юриспруденция, пускай хоть руки заняты будут.
Дорен нововведение одобрил, к первому не занудному наставнику привязался, и ходил за ним хвостиком, запоминая все, что следует и не следует. Именно тогда Деш отучился вставлять к месту и не к месту крепкие выражения. Если точнее — после того, как графиня услышала из уст любимого дитя фразу, запомненную им накануне. В общем, культуру речи она насадила решительно и с первой попытки.
А потом у графа начались разногласия с кузеном, который считал, что титул и венец достались не тому, кому следовало бы. Деш об этом, разумеется, знал, но в склоки хозяев не лез — ему хватало забот с энергичным подопечным. Ситуация между тем накалялась, граф ходил мрачнее тучи, удвоил количество охраны и — неслыханное дело в спокойном внутреннем графстве — велел поднимать на ночь замковый мост.
И слуг начал на охрану подряжать.
Почему никто тогда не верил ему, что все настолько серьезно?
Даже графиня. И Деш.
В тот день он должен был после окончания занятий дежурить в холле донжона, присматривать за лестницей, ведущей на жилые этажи. Но немного до него не дошел: в город прибыл караван из Выта, среди охранников которого нашелся старый знакомый. Пара шуточек, короткий обмен новостями, пара глотков из предложенной фляги с «обалденным домашним сидром, да ничего с твоим дежурством не будет, с него муха не захмелеет». Хорошо, что только пара. Неладное Деш почувствовал минут через двадцать, как раз, когда подходил к месту дежурства. Во-первых, эконом, которого сквайр должен был сменить, лежал на полу и не подавал признаков жизни, во-вторых, ноги ослабели, а перед глазами поплыли разноцветные круги и пятна, не давая толком рассмотреть, что происходит. И на опьянение это совсем не походило.
До меркнущего сознания несколько запоздало достучался призыв графа к бдительности, и сквайр на подгибающихся ногах поковылял наверх. Дальнейшее вспоминалось урывками: спина тьмой драного кузена Неента и сопровождающего его мага, волшебный щит, гудящий под ударами бесполезного оружия и Дорен, вынырнувший из тьмы, словно призрак, с фамильным мечом в руках. Тем самым, который способен разбить магию. И к которому под страхом неизлечимых увечий не должен прикасаться никто, кроме главы рода. Глаза у него были уже белые, но одному единственному удару, разбившему щит, это не помешало. Остальное доделал немного пришедший в себя Деш. Потом был шум, крики, разбирательства, сырой подвал, королевский судья, называющий сквайра героем, спасшим графа, и граф, орущий, что Дениш Виор — предатель, оставивший боевой пост, из-за которого погибло пять человек и ослеп единственный наследник. С графом Деш был согласен, но спор выиграл королевский судья, и казнь заменили пожизненным запретом появляться в графстве.
Сколько Деш ни искал способ вылечить травмы, нанесенные магией рода, все было бесполезно и безнадежно. А потом появился Оввер и все поставил с ног на голову.
От неловкой паузы в разговоре спасла служанка с подносом. Грузная энергичная тетка скользнула безразличным взглядом по гостю молодого хозяина, едва заметно нахмурилась, будто пытаясь что-то вспомнить, но не узнала. Деш проводил взглядом затянутую в коричневое сукно спину и уставился вглубь предложенной чашки, размышляя, как перейти к основной цели визита. Опрокинуть на Неента-младшего кисет с волшебным лекарством и дать деру через окно больше не казалось правильной идеей. Но и сказать вслух про подарок фей тоже нельзя, иначе бесценное лекарство обернется бесполезной трухой. Эх, ладно. Чего тянуть? Не хватало еще Неента-старшего дождаться.
— Дорен, я…
— Дениш, что…
Сквайр почтительно сделал знак, что уступает старшему по положению. Который Дорен вполне естественно не увидел, и в свою очередь кивнул собеседнику:
— Давайте вы.
— Я хочу извиниться за то, что тогда произошло. Постойте, не перебивайте, это очень важно. Я должен вам кое-что отдать.