вно дождался момента, когда взмыленная кобыла Эйомина шарахнется в попытке обойти служанку с корзиной овощей и пнул потерявшую устойчивость лошадь, обдавая ее могильным холодом. А потом прямо с седла прыгнул на пытающегося удержать равновесие дворянина. Маркиз, задохнувшийся от того, что невидимые пальцы сдавили легкие и горло, вылетел из седла и свалился вниз.
Темные воды Арраги с плеском разбились на тысячу мутных брызг, а потом сомкнулись и потянули вниз, оплетая водорослями. Вода лезла в нос и неплотно прикрытые губы, но двух секунд полета хватило Эйомину для того, чтобы начать соображать.
Нападающего он не видел, но чужое присутствие ощущал более чем хорошо. Сформировать заклинание маркиз не мог, поэтому ударил чистой силой, отдавая все и не разбираясь, как и куда. Невидимые пальцы сорвало, холод пропал, и Эйомин рванулся вверх, к бледному пятну солнца.
Отбросило Оввера совсем недалеко, но в себя он пришел не сразу. Казалось, бесплотное тело прошило сотней тонких раскаленных спиц, почти разорвав, но все же не до конца. Призрак мотнул головой, собирая себя в единое целое, увидел проплывающие мимо лица ноги, рванулся вперед и одной рукой впился в щиколотку, а второй ударил вверх, в брюшину, и вцепился не разбираясь. Маркиза скрючило, к поверхности поплыл большой пузырь воздуха. Тело человека резко потеряло плавучесть, но сдаваться он не собирался, продолжая вслепую бить магией, взрезая воду тяжелыми пластами и пробивая призрака насквозь. Но второй раз стряхнуть барона ему не удалось. Оввер висел на полуоторванной, пытающейся зарасти и снова взрезаемой руке, и точно так же, как соперник, из последних сил пытался удержать себя в сознании. В висках стучала одна единственная мысль: «Один миг! Еще один миг! Держать!».
А потом все внезапно кончилось. Тело Эйомина обмякло и начало медленно опускаться ко дну. Оввер, не доверяя противнику, уже не раз продемонстрировавшему коварство, рванулся вверх и сомкнул пальцы на сердце. Сердце не билось.
Тело маркиза окутал едва заметный белый свет, и, не успел Оввер испугаться, что одним привидением сейчас станет больше, угас, а в лицо барону пахнуло нежной прохладой. Он знал это ощущение, и не раз завидовал тем, кому дано спокойно уйти. Но сегодня вопреки обыкновению не стал рваться следом, а просто разжал руки и медленно поплыл к поверхности мимо любопытных морд речных обитателей.
Не собирался он мстить за Ралто. Но все же… хорошо, что Ралто отомщен.
Воодушевленный Ивиэр, вернее, теперь уже официально Кайар Карди, торопился добраться до особняка Эгайдов, и уж там, не стесняясь, дать волю распирающим чувствам, но быстро исполнить желаемое не удалось.
Сперва пришлось немного поискать прадедушку, которого, по его словам, приложило-таки защитой замка и отнесло почти к самому мосту, потом на самом мосту обнаружился затор. Горожане толпились у перил, перекрикиваясь с рыбаками на лодках, снующих внизу, и полностью перекрыли всякое движение. Причем спешащие по своим делам люди, только прибывшие на мост, сперва требовали, чтобы им освободили дорогу, потом о чем-то спрашивали и в итоге присоединялись к толпящимся.
Вэр отвлекся от собственного ликования и с любопытством прислушался.
Громче всех шумели стражники и рыбаки — одним по долгу службы положено, другие — как главные участники беспорядка.
— Ну что там? Нашли? Вытащили?
— Куда там! Его уже Старая Лизте наверняка полчаса, как догрызла.
— Да ерунда, она ж выше по течению живет, за Трактирным островом!
— Ничо, ради цельного маркиза наверняка подгребла поближе. Всяко вкуснее, чем портовый пьяница.
Какая-то полная тетка в одежде служанки надрывно интересовалась у свидетелей, явно досадуя, что пропустила самое интересное:
— Убийство, да? Убийство? Стража, куда вы смотрите? В королевском районе уже убивать начали, а вы стоите!
Меланхоличный безопасник, занявший удобную наблюдательную позицию чуть в стороне от толчеи, пресек обвинения моментально, хотя взгляд от покрытой бликами поверхности реки так и не оторвал.
— Какое еще тебе убийство? Полсотни человек видело, как этот оглашенный коня гнал, а потом в седле не удержался. Чуть королевских стражников на воротах не затоптал, да и по улице люди еле успевали из-под копыт выпрыгивать. А вот Лизте наверняка была, иначе с чего бы ему колдовать в воде, вместо того, чтобы пытаться выплыть?
Вэр послушал еще немного и закрутил головой.
— Дедушка, а кто это так? Ты не видел случайно, пока нас ждал?
Оввер тихонько, чтобы не создавать лишнего ажиотажа у свидетелей, отозвался:
— Случайно видел. Маркиз Эйомин не справился с разочарованием, а его лошадь — со слишком скользкими булыжниками и внезапно выскочившим перед ней препятствием с корзинкой. Вот, тело пытаются достать.
— А… — Вскинулся было Деш, лучше других представляющий возможности Оввера, но передумал. — А-а-а. Ну тогда давайте двигаться потихоньку. Сегодня еще надо «нашу» жрицу из главного святилища забрать, ту, которая все оставшиеся по регламенту ритуалы над Кайаром проводить будет и в Гайтасе потом останется. Может, сейчас туда съездим? От замка ближе, чем от Эгайдов.
— Давайте! — Оживился Вэр, которому понравились добрые тетеньки с угощениями. — А еще я обсерваторию в Бумажной слободе хотел посмотреть, ту, которая при университете. А то сэр Пейерн сказал, что мы завтра уже уезжаем, а я так ничего интересного и не видел.
Оввер взглянул на немного обиженную детскую физиономию и улыбнулся.
— Давай заедем. Я тоже в обсерватории ни разу не был, хотя страшно сказать, до каких лет дожил. Надо посмотреть, что там такое придумали.
Эпилог
Как Вэр когда-то и хотел, вступление во владение баронством прошло ярко и по всем правилам. Гости, соратники, королевские чиновники, жрица Вамааны, горожане, свои и наемные повара, бродячие музыканты — вся эта разношерстная публика сначала мялась и побаивалась, затем пообвыклась, распробовала угощение и праздник начал выплескиваться из замка в город. Уже смеркалось, но люди и не думали укладываться спать. Из трактиров на улицу выкатывались бочки и выносилась немудреная снедь, а горожане прислушивались к раздающейся тут и там музыке и выбирались из домов на площади, танцевать.
Оглушенный непривычным радостным гомоном, Оввер вышел во двор Карди-сайаса, а потом поднялся на стену и залюбовался россыпью праздничных огней у подножия замкового холма. Ни одной дельной мысли в голове не было. Казалось, их выдул прохладный вечерний ветер, оставив после себя легкость и умиротворение.
Тихие шаги справа показали, что не ему одному захотелось уединения среди радостной суеты. Призрак обернулся и столкнулся взглядом с Дарионой.
Фея сбросила надоевшую личину леди Танилы и сейчас плыла к нему мимо башенных зубцов в потоках лунного света, прекрасная, как никогда. В руках даоин ши держала небольшую плошку с лиловыми ягодами причудливой формы, теми самыми, которыми однажды уже пыталась его угостить.
— В прошлый раз вы сказали, что вам некогда. Может быть, попробуете теперь? Все срочные дела позади.
Тонкие белые пальцы феи в полумраке казались изысканным узором на темном фоне каменной чаши.
Оввер задумчиво шевельнул бровями, а потом, — была не была! — запустил руку в предложенное угощение, и отправил в рот сразу пригоршню ягод. Не станет же даоин ши его травить? Да и психологический барьер уже столичной попойкой сломан. Так почему бы и нет?
Чуть терпкий кисло-сладкий сок покатился по языку в горло, а потом призраку показалось, будто его оглушило. Ошеломляющий поток непонятно чего сбивал с ног, застилал глаза, выворачивал наизнанку, придавливал к земле…
Сколько все это продолжалось, Оввер сказать не мог, а когда осознал себя, то обнаружил, что стоит навалившись всем весом на плечо Дарионы, а леди испуганно заглядывает ему в лицо, гладит по волосам и бормочет что-то успокаивающее, сглатывая слезы.
— Вы как? Оввер, вы в порядке?
Барон открыл рот. И закрыл так, что зубы щелкнули.
Стоит навалившись?
Всем весом?
Да, вес был. Когда барон аккуратно отстранился, на платье феи обнаружились заломы. Да и сама ткань… Призрак аккуратно провел кончиками пальцев по смятому рукаву, расправляя, и почувствовал его прохладную шелковистость. И тепло руки под тонкой материей. А локон волос… тугой и норовит выскользнуть из пальцев. Оввер поднял на девушку потрясенный взгляд и внезапно понял, что не так.
Он чувствовал. Чувствовал тяжесть кольчужного доспеха, чувствовал прикосновения рук леди к его лицу, чувствовал собственную тяжесть и неровности каменной плиты под ногами. И, волки задери, неудобный шов в левом сапоге, тот самый, на который досадовал незадолго до смерти, чувствовал стопой более чем хорошо. А еще вокруг теперь были запахи. Не эманации волшебства, которые он улавливал раньше, а самые обычные. Запах нагретых за день камней крепостной стены. Благоухание разнотравья, долетающее с дальних лугов. Запах жареного мяса с замковой кухни. А еще, оказывается, кожа Дарионы имеет свой собственный, едва уловимый аромат, сводящий с ума несмотря на дикость и необычность обстановки.
Оввер пошатнулся от обилия новой информации и ухватился за крепостной зубец. Шершавый камень царапнул отвыкшую от такого обращения ладонь, и барон смог наконец-то выдавить:
— Как это?
Фея торопливо утерла глаза и отступила на шаг.
— Ягоды остреники растут в самом сердце мира фэйри, они — самая волшебная еда, которую только можно представить, не то, что человеческое вино из сумки, которое вы в столице пили. А тот, кто ел нашу пищу, становится частью нашего мира. Вы же сами легенды помните. Правда ведь?
Оввер помнил. И в прошлый раз, кстати, вспоминал, и в том числе именно поэтому удержался от экспериментов. С другой стороны, оказаться на месте мгновенно состарившихся бедолаг ему не грозило — максимум, обратно в привидение превратится.
— То есть, я теперь что-то вроде фэйри? — Не дождался ответа от хлюпающей носом леди, и уточнил. — Вы тогда говорили, что на меня волшебная еда фэйри не подействует.