Я еще несколько мгновений полюбовалась на две фигуры в закатной выси и отвернулась, почувствовав некоторую неловкость. Все-таки Кейр тут не шоу устраивает, а собственную судьбу, не стоит больше подглядывать. У меня и так есть чем заняться. Вернее, кем или с кем.
ГЛАВА 5Призрачные проблемы, или Беспокойное утро
Сдается мне, где-то в вышних сферах руководство побудками одной шляющейся по мирам девицы передали какому-то не в меру инициативному и охочему до выдумок сотруднику. Вчера был нож у горла, сегодня оглушительный (пароходная сирена отдыхает!) вопль: «Не пущу-у-у!»
Проснулись не только я и Гиз. Возмущенно заверещала в кустах под раскрытым окном пернатая братия, наверное, еще и полсела нервно затряслось в постелях. Если, конечно, к этому времени уже не было на ногах. Баловни городские шесть утра почитают бессовестно ранним утром, а в сельской местности это, почитай, уже разгар дня. Но, думаю, даже не спящие сельчане прониклись таким воплем, а особо чувствительные схватились за сердце.
Дверь в нашу комнату открылась, на пороге нарисовался хмурый Киз и душевно поинтересовался у меня как у официальной (с вечера вчерашнего дня) работодательницы:
— Если я ее бесплатно убью, это договор не нарушит?
— Не смей трогать будущую тещу нашего Кейра! Пусть сам убивает, если сочтет нужным! — строго, если бы не зевок во весь рот, попыталась приказать я, присев на кровати. Гиз промолчал, но в глазах затанцевали смешинки. Прежде редкие гостьи, теперь они появлялись почаще.
Спать вроде бы так уж душераздирающе не хотелось, а ложиться дремать было рискованно. Если в самом деле получится заснуть, то проснусь уже после десяти с тяжелой головой. Ладно, коль разбудили, придется подниматься. И вообще, вдруг там Кейру и Алльзе потребуется помощь в уговаривании трактирщицы? Готова спорить, речь идет о переезде и вступлении в наследство.
— Плохо спал? — спросил Гиз брата.
Тот отмолчался, неопределенно пожав плечами. Я тоже промолчала. А чего влезать, если и так ясно. Столько всего случилось, что никакая самая крепкая психика за раз не переварит. Потому минимум полночи крутился Киз на кровати или бродил призраком по селу, а под утро стоило ему вырубиться, как такой вдохновляющий подъем сыграли, что лишь цитировать оставалось: «Хочешь, я убью соседей, что мешают спать?»
Ладно, буду вставать. Еще раз от души зевнув, я попросила:
— Киз, выйди, будь другом.
— Зачем?
— Да как тебе сказать, чтобы не обидеть? Я, конечно, девушка современная и маниакальной скромностью не страдаю, но одеваться предпочитаю без посторонних глаз, если, конечно, это не глаза любимого мужчины, — пространно объяснила я ситуацию.
Киллер насмешливо фыркнул, но как-то странно покосился на брата, то ли с сочувствием, то ли с толикой зависти, и вышел.
— Любимого? — тихо переспросил Гиз в спину, так тихо, что я при желании могла сделать вид, будто не услышала.
— А ты сомневаешься? — лукаво улыбнулась я, повернулась в кровати, присела и провела пальцами по темно-рыжим волосам, заглянула в серо-голубую бездну глаз.
— Хочу верить. Все-таки я лишь убийца, а ты… — запнулся, затруднившись с признанием, мой киллер, правда, руки оказались куда бодрее его слов. А может, действовали, не дожидаясь решения вышестоящей инстанции, когда обвивали мои плечи и спускались на талию.
— Никогда не слышала, чтобы профессия, тем более бывшая профессия, была определяющим фактором в избрании кавалера.
Я вовремя прикусила язык, чтобы не добавить: «А уж исходя из моих экзотических вкусов, убийца звучит ничуть не хуже вора». Все-таки упоминание бывших сердечных привязанностей — не лучший способ сохранить отношения. Сравнения и сопоставления в такой области унижают как ничто другое. Собравшись с мыслями, я заключила:
— А теперь, кроме шуток, Гиз, я не продажная девка, чтобы лечь в постель с мужчиной в обмен на защиту или ради пустой забавы, не затронувшей сердце. Я приняла тебя в свою жизнь. Может, это и случилось быстро, но что случилось, то случилось, и я ни чуточки не жалею. Скорее напротив! А еще мне откровенно плевать, кем ты был, честно! Я просто рада, что сейчас ты рядом со мной, и все прочее не имеет ни малейшего значения.
Я коснулась нежным поцелуем виска мужчины, ловившего каждое слово как высшее откровение, вдохнула его запах. Легкий-легкий, едва уловимый и такой желанный. Кончиком языка лизнула кожу, вырывая сдавленный вздох, и шепнула, потянувшись за одеждой:
— С наслаждением продолжила бы и подвела под слова обстоятельную доказательную базу, но, увы, придется отложить ее построение до вечера.
— Я подожду, — нехотя согласился Гиз, горячим взглядом обещая мне ударные темпы строительства.
«Утро красит нежным светом» только стены — лохматые, заспанные и неумытые девушки должны приводить себя в божеский вид. Потому лишь спустя четверть часа я заглянула в зал трактира. Как и ожидалось, владелица местного «отеля», Алльза и Кейр сидели за столом у окна. Дискуссия шла бурная, правда, тон чадолюбивая старушка все-таки сбавила. Но нервничать не прекратила. Натруженные руки так мяли платье и метались по столешнице, что даже без взгляда на лицо становилось понятно: мама волнуется за родимое чадушко. Для иных родителей, будь ты хоть трижды взрослым, все равно ребенок — навсегда дитя. Вот и Алльзе «повезло несказанно».
На меня Кейр глянул, как грешник на икону, то есть физиономия его отражала странную смесь стыдливой радости, надежды, вины и молчаливой просьбы о помощи.
— Доброе утро! Кейсантир, надеюсь, ты как честный человек после всего, что было между вами нынче ночью, сделал девушке предложение и она согласилась?
Мама начала хлопать ртом как выброшенная на бережок рыбка, Алльза очаровательно порозовела, а Кейр закашлялся и попытался пробормотать одновременно: «Ничего недозволенного между нами не было!» и: «Сделал, да, согласилась!»
— А в чем тогда проблема? Почему почтенная кори негодует? — Я изобразила самое искреннее недоумение.
— Да проводить-то он ее проводит, коль обещался, но как она там одна хозяйничать будет, покуда этот жених дела станет улаживать? — всплеснула руками старушка, смерив Кейра ревниво-недоверчивым взглядом. Вроде и кровиночку пристроить хотелось, и выглядел мужчина представительно, и денежку за душой имел, и доченьке по нраву в кои-то веки пришелся, а боязно!
— Ага! — уяснила я суть вопроса, опустившись на лавку подле бабушки-старушки. Гиз сел за соседний стол. Дескать, я рядом, но не вмешиваюсь, пока не понадобится. — А почему только проводить? И какие дела?
— Но, Оса, как я… мы же… — начал телохранитель, верный профессиональному долгу.
— Кейр, я тебя как старшего брата люблю и очень не хочу расставаться. Только ведь больше того, чтобы ты рядом был, я хочу, чтобы ты был счастлив. Вот Алльза, я же вижу, обе твои мечты разделила, а не только радость полета, — выпалила я, отчаянно пнув в дальний угол души эгоистку-привычку. — Я буду очень скучать по тебе и твоим кулинарным талантам, но сказать, что без тебя пропаду, не могу. Гиз с Кизом помогут и в обиду не дадут. Так что езжайте трактирное хозяйство поднимать, а мы всем кагалом к вам попозже заглянем — пробу с кулинарных шедевров снять! Кстати, а свадьба-то когда?
— Ом, — выдал буддийскую мантру Кейр и сменил смущенно-розовый цвет на пунцовый. Алльза поспешила присоединиться пунцовому цвету избранника.
— Это чего, в переводе — «уже»? — даже не удивилась я очередной поспешной процедуре бракосочетания в стане друзей.
— Эм, — сменил пластинку мой уже почти бывший защитник и оправдался: — Тут вроде как почти случайно вышло.
Я всем своим видом выразила крайнюю заинтересованность техникой процесса. Как случайно можно порвать колготки или пятно посадить на белую блузку — хоть сейчас в красках поведаю, а вот чтобы замуж выскочить ненароком — о таком никогда не слыхала.
Все оказалось проще пареной репы. Наши летуны так увлеклись эквилибристикой в воздухе, что не заметили, как с ног Алльзы свалились обе туфли разом. Кейр как джентльмен вынужден был взять даму на руки и приземлиться для розыска обуви. Словом, туфельки все-таки нашлись, и кавалер лично водрузил их на ножки не особо возражающей дамы. Потом они продолжили полет, в процессе коего телохранитель нашел в себе силы признаться в пробудившихся чувствах и своих благородных намерениях, а также робко осведомиться о возможности ответного чувства. Тут его Алльза и удивила, подметив, что в общем и целом она ему уже ответила. Ибо коль ухажер даме туфельки снял да надел, а та не возразила, то их отныне можно считать супругами, а все прочее лишь формальности.
— И после всего этого ты собрался покинуть жену? — сдерживая здоровый смех, укорила я молодожена, заполучившего свою половинку по новаторской методике Золушки. — Даже думать не смей! А не то я тебе сама бойкот объявлю!
Похоже, таких душераздирающих подробностей мать-старушка еще не слыхала, а как только узнала, что дело дошло до туфель, сдулась, как воздушный шарик, и сдалась. Машут после драки кулаками лишь подлюки и маньяки. Тем более что трактирщица убедилась: ее кровиночку, попользовавшись и обобрав, никто на произвол судьбы бросать не собирается, намерения у Кейра серьезные, и мужик он, внушающий доверие, состоятельный. В этом я не преминула еще раз заверить мамашу. Дескать, подъемные у молодых будут неплохие.
Телохранитель все еще пытался слабо отбрыкиваться, но слишком слабо, чтобы счесть попытку сопротивления чем-то большим, чем ритуал усмирения чуткой зверушки по кличке совесть. Заручившись моим клятвенным обещанием скоро нанести визит и обещанием Гиза беречь меня как зеницу ока, Кейр успокоился окончательно и полностью сосредоточился на планировании совместного обустройства трактирного хозяйства с красавицей Алльзой. Мама и дочка дружно включились в процесс, да так активно, что и я, и маячивший на периферии братец Кейровой избранницы почувствовали себя лишними. Тот в затылке почесал да на кухню подался, я думала последовать его примеру и попросить чего-нибудь на завтрак, но в залу влетел Фаль.