Нужно совсем не иметь совести и полностью игнорировать все документально подтвержденные факты, чтобы отстаивать подобный вариант развития событий. Впрочем, это, как мы знаем, никогда не являлось препятствием для людей определенного сорта. Я предвижу многочисленные возражения, построенные на «многолетнем опыте изучения творчества Малевича». Одного не пойму: почему этот опыт не сочетается с беспристрастной оценкой неоспоримых архивных данных? И почему он должен непременно включать в себя игнорирование безусловных объективных обстоятельств и откровенную ложь (подпись, провенанс, биография модели и так далее)?
Правильнее иначе поставить вопрос: почему я — отставной врач пенсионного возраста — нахожу в архивах вышеописанные свидетельства? И почему это не сделали до меня все эти «крупные специалисты» и музейные работники, превратившие творчество Казимира Малевича в неиссякаемый источник собственного процветания и финансового благополучия?
Немного отвлекаясь, надо отметить, что сложившаяся коллизия ставит под сомнение популярное утверждение о примате в комплексе исследований произведения искусства химико-технологических методов. Многие люди видят в них прямо-таки панацею, защищающую рынок и музеи от вала подделок. Это отчасти справедливо, когда речь идет об искусно состаренных новодельных вещах или подлинных предметах, подвергшихся тайным манипуляциям, повышающим их стоимость и значение.
Мы же разбираем как раз тот случай, когда ни анализ использованных пигментов, ни датировка по «связующим», ни рентгенография не дают абсолютно ничего.
«Портрет Яковлевой» де-факто по всем физико-химическим показателям полностью синхроничен подлинным вещам Малевича первой половины тридцатых годов. Хотя беспристрастный сравнительный анализ разбираемой картины с эталонными работами Джагуповой и Малевича мог бы дать очень и очень многое. Характер подготовительного рисунка, анализ холста и использованных материалов.
Но фамилию практически никому не известной ленинградской художницы в связи с «Портретом Яковлевой» впервые во всеуслышание произношу в этой книге я. И полагаю, если владелец искренне заинтересован во всестороннем предметном выяснении истины или вопрос о химико-технологической экспертизе будет поставлен голландским судом, то такого рода исследование можно легко организовать. Российским судам я как-то не очень доверяю. Они не столько устанавливают истину, сколько решают поставленные перед ними вопросы.
Из двадцати двух страниц приложения, составляющих в основном всевозможные дифирамбы (при полном отсутствии достоверных фактов), которые всякий может прочитать со словарем или без оного, я все же переведу важный и много говорящий документ, который даже не нуждается в комментариях. Речь идет о письме двух сотрудников музея Стеделейк в Амстердаме, обосновывающих насущную необходимость приобретения этим знаменитым музеем «Портрета Яковлевой». Должен сказать, что я согласен с большинством их доводов, исключая атрибуцию этой картины как подлинника Малевича. Все остальное — про поздний период, про возвращение к фигуративности, роднящее Малевича с Новой вещественностью и Пикассо, про супрематический текстиль, про безупречную живопись — все это очень верно.
Я не касаюсь вопроса стоимости, потому что цена уникального предмета есть, прежде всего, сфера свободной договоренности продавца и покупателя. Стоит ли нам влезать в такие тонкие материи? И неужели наши эстетические пристрастия так привязаны к ярлыкам и именам, что, узнай эти почтенные образованные люди правду об авторе, они тут же откажутся от всех своих превыспренних слов и сошлют несчастную самозванку Джагупову в последнее пристанище униженных и оскорбленных, обратно на панель Невского проспекта? Все ведь должно закончиться там, где и начиналось. С последним ударом часов карета превратится в тыкву, лошади оборотятся мышами, а кучер — толстой крысой.
Впрочем, пусть не волнуются и не испытывают угрызений совести. Мы встретим ее как родную. А все случившееся с легкостью спишем на козни ГРУ или ЦРУ.
Вот этот замечательный документ[141]:
Стеделейк
4 ноября 2015 года
Тема: Приобретение картины Малевича
Настоящим письмом мы, музей Стеделейк, свидетельствуем о нашем серьезном интересе к приобретению работы Казимира Малевича «Портрет Е. Яковлевой», владельцем которой Вы являетесь.
По результатам первых переговоров о ценообразовании мы пришли к выводу, что упомянутая Вами цена, превышающая двадцать миллионов евро, является весьма значительной суммой для Стеделейка. Таким образом, из этого следует, что мы для того, чтобы иметь право распоряжаться подобными средствами, должны иметь заключение от официально аккредитованного оценщика произведений искусства.
Мы настроены на то, чтобы преодолеть трудности в приобретении этой работы, поскольку мы видим в этом уникальную возможность пополнить нашу коллекцию произведений Малевича. Мы тем самым полагаемся на нашу общую ответственность в написании истории искусства, в рамках которой, как это часто свидетельствует отдаленное и недавнее прошлое, общественное достояние зависит от частной собственности.
Стеделейк хранит в своем собрании ряд ключевых работ Малевича, представляющих различные этапы стилистического развития его загадочного творчества. В «Купальщике» мы обладаем иконой его фовистско-примитивистского периода. «Лесоруб» является шедевром кубо-футуристического периода, а «Англичанин в Москве» принадлежит к числу самых значительных работ его алогического этапа.
Наша коллекция содержит самое значительное в мире собрание геометрических абстрактных работ Малевича: от супрематических работ (из них пять (!)) экспонировались на выставке «0,10») до наиболее проникнутых космизмом абстрактных композиций, предваряющих переход к «Архитектонам» с крестами, плывущей в пространстве желтой плоскостью и тремя тонкими белыми абстракциями. Это уникальное сочетание живописных произведений было собрано воедино Малевичем на выставке в Берлине (1926) для демонстрации миру его художественных достижений, призванных, по его мысли, завоевать европейский мир искусства.
В настоящее время мы лучше понимаем обстановку тех лет. Малевич оказался в тупике вследствие политических обстоятельств конца 1920-х годов и вернулся в Россию, чтобы никогда уже больше не увидеть Запад. Но это, разумеется, не означало конца его художественного развития. Вернувшись в Россию, в суровых условиях диктатуры, претендовавшей на руководство и художественным развитием, он вернулся к фигуративной живописи.
Добровольно или нет, но он произвел один из наиболее таинственных поворотов в творчестве, когда-либо осуществленных художником. Почти все работы этого позднего периода находятся в российских коллекциях и, следовательно, являются редкостями на Западе.
Мы испытываем недостаток в работах этого периода, что для нас, в чьем управлении находится коллекция Харджиева с многочисленными рисунками того времени, является большой потерей. Для того, чтобы иметь возможность рассказывать историю одного из самых прекрасных произведений двадцатого века в стенах нашего музея, мы хотим сделать все возможное для завершения приобретения «Портрета Е. Яковлевой». Наше намерение заключается не только во владении «экземпляром последнего периода творчества», но в наших глазах подлинной иконой этого утраченного этапа, сопоставимой по значению с вышеупомянутыми шедеврами, репрезентирующими различные стилистические периоды.
Насколько нам известно, живописное произведение «Портрет Елизаветы Яковлевой» впервые было воспроизведено в новаторской статье специалиста Шарлотты Дуглас «Супрематическая орнаментальная вышивка» в американском журнале The Art Journal[142].
Эта работа включена в каталог-резоне Андрея Накова, изданный в 2002 году (PS-253, р. 403). В то время как в нескольких работах этого периода супрематические детали используются в одежде моделей, портрет Елизаветы Яковлевой выделяется из этого ряда, поскольку модель привлекает внимание к объекту в ее правой руке (для зрителя), описываемый как супрематическая сумочка. Для Шарлотты Дуглас именно этот объект был причиной размещения изображения картины, поскольку в ее статье приводились сведения о том, что Малевич выставлял две супрематические шали и подушку на знаменитой выставке «0,10» в декабре 1915 года. Впервые он показал публике свои супрематические картины уже в ноябре 1915 года в Москве на выставке современного декоративного искусства в галерее Лемерсье.
От этих супрематических тканей практически ничего не осталось.
«Портрет Яковлевой» является не только прекрасно написанным постсупрематическим портретом некогда знаменитой художницы [! — А. В.], но также одним из немногих документальных свидетельств активности Малевича в области супрематического текстиля.
Стеделейк непрестанно ищет взаимосвязи между различными частями своей коллекции от искусства текстиля до живописи. Включение этой картины в собрание Стеделейка обогатит в будущем вышеупомянутый междисциплинарный подход.
Стеделейк имеет одну из лучших в мире коллекций абстрактного искусства. Соня Делоне, Гончарова, Иоганнес Иттен, Барт Ван дер Лек и Тео Ван Дусбург дополняют и помещают в широкий контекст другие важные работы Малевича, Мондриана и Кандинского в нашем собрании.
Также Стеделейк имеет одну из важнейших коллекций работ, знаменующих собой отказ от абстракции в мировом искусстве. Этот «возврат к порядку» отмечался в работах Пикассо, Матисса, в Новой вещественности, которые после морального коллапса Европы после Второй мировой войны адресовали упадок утопических идей к абстрактному искусству. Именно в этот контекст удивительно точно попадает «Портрет Е. Яковлевой».
Этим письмом мы хотим довести до Вашего сведения наше искренне намерение сделать все, что в наших силах, чтобы сделать это приобретение возможным. Сказать по правде, нашим долгом здесь, в музее Стеделейк, является приобретение такой важной работы из частной собственности и помещение ее в публичное владение и хранение в Нидерландах. Наш музей, неизменно играющий главенствующую роль в исследовании и обнаружении произведений этого величайшего мастера двадцатого столетия, является наиболее подобающим собранием для этой картины.