Особо хочу остановиться на рассуждении журналистки о том, что Елена Баснер «потратила более полумиллиона своих (?) средств на разработку оригинального инструмента определения временного периода создания живописных полотен». Во-первых, Е. В. Баснер работала несколько лет в международном аукционном доме Bukowski’s, где получала сравнительно высокую зарплату; во-вторых, трата суммы в 500 тысяч рублей, полученных законным путем, не образует «состава» — ни уголовного, ни морального. А вот вопросительный знак в скобках носит — в данном контексте — заведомо провокационный характер, ибо содержит намек на криминальный способ обогащения. Вы же знаете логику нашего обывателя: «Вон, смотрите, целых 500 тысяч из своего кармана вынула! Откуда у нее такие деньги!»
Тенденциозно изложена деталь, касающегося контурного и свинцового карандаша (советую Вам взглянуть в конец статьи, где об этом сказано). Не будь я, как говорится, «в теме», то даже я, специалист с высшим искусствоведческим образованием, ничего не понял бы в этой невнятице. Но для того и написано столь неясно, чтобы читатель задумался: а ведь что-то там, у этой Баснер, и в самом деле нечисто! Дешевый журналистский прием: многозначительные намеки, в которых нет содержания, но которые создают, тем не менее, негативное представление о человеке.
Я мог бы привести еще ряд конкретных примеров, иллюстрирующих манеру и тактику Шкуренок, механику ее подтасовок, извращения фактов и т. п. Шкуренок систематически — в том, что касается данного дела, — дезинформирует читателей «Новой», нарушая тем самым элементарные правила журналистской этики.
«Новая газета» совершила, на мой взгляд, серьезную ошибку, доверив освещение этого резонансного дела именно Н. В. Шкуренок.
Поверьте, Борис Лазаревич, мне весьма неприятно выслушивать все последние месяцы недоуменные вопросы со стороны моих друзей и знакомых, относящихся к «Новой газете» уважительно и с доверием: дескать, что же там с делом Баснер? Вот ты говоришь одно, а в «Новой газете» пишут обратное.
Это «обратное», если углубиться в суть, не что иное, как ложь и клевета, задевающие честь и достоинство Елены Вениаминовны, глубоко порядочного, интеллигентного человека, выдающегося специалиста в области русского искусства (что единодушно отметили все выступавшие в суде «свидетели обвинения»).
Именно так, т. е. как откровенную ложь, квалифицировали предыдущую статью Шкуренок «Нарисуем — будем жить» (Новая газета. 2015. № 32, 14 мая) адвокаты Баснер, письменно обратившиеся по этому поводу к Д. Л. Качаловой с просьбой опубликовать по этому поводу опровержение (которое, к сожалению, не состоялось).
И в итоге получается, что «Новая газета» выступает как рупор и союзник Следственного комитета РФ, затеявшего по команде А. И. Бастрыкина это постыдное «дело», о котором год с лишним тому назад определенно высказался М. Б. Пиотровский: «Плевок в лицо всей российской интеллигенции».
Прошу Вас, Борис Лазаревич, довести мою точку зрения до сведения Д. Л. Качаловой, с которой я не знаком (иначе написал бы ей напрямую).
Хотелось бы получить на это мое обращение письменный ответ.
Любопытно, а какой должен был последовать ответ на такое письмо? Сменить позицию газеты и убрать журналиста? Так и было сделано, потому что «друзья и знакомые» недоумевали относительно расслоения между «направлением» издания и сутью обвинения в мошенничестве с поддельными картинами, предъявленному человеку «глубоко порядочному, интеллигентному, выдающемуся специалисту в области русского искусства». Хотя что меня удивляет? Это обычное явление, ярко характеризующее российскую печать. Если на нее не давит один обком — КПСС, — то давит другой. Слова «либеральный» я не произнесу, потому что никакого отношения к либерализму эти неформальные связи не имеют. Либерализм — это свобода и право.
А в приведенном письме те же коррупция и административный ресурс, только вид сбоку, или сзади, или снизу. Или из какого-то другого неприглядного места. А может быть, их следует отнести к проявлениям все той же круговой поруки и жизни по понятиям. Только теперь уже чисто конкретно интеллигентским.
Чем они отличаются от уголовных, кроме завышенной самооценки и полной импотенции? Ума не приложу. И свобода слова понимается такого рода людьми весьма своеобразно. Вот, например, как делает это в публикации «Института региональной прессы» журналист Золотоносов, размышляющий об Аронсоне, якобы доставившем доктору Баснер фальшивую картину Григорьева:
На фотографии [Аронсона. — А. В.] изображен атлет с обнаженным торсом, весь в татуировках, с бандитской мордой, рядом с ним на тахте сидела телка, но одетая. Это обычная бандитская фотосессия со всеми фишками: наколки, телки и т. п. На еврея этот бандос похож так же, как я на балерину. Типичный «танкист» — в смысле «бык, атлет» <…> у Васильева есть высокостатусные друзья в Эстонии, они могли найти данные — тоже на Аронсона, но № 2 — с хорошим «провенансом»: наколки, судимости, мины, убийства… Весь набор. И, главное, отсутствовавшего в Петербурге летом 2009 г.[161]
Смысл этого весьма тонкого пассажа в том, что я поехал в Эстонию и с помощью тамошней полиции (у автора своеобразные представления о европейской полиции, сформировавшиеся, очевидно, под впечатлением общения с каким-нибудь отечественным участковым) подобрал там некого Аронсона, который подходил под описание другого Аронсона даже в части совпадений дат рождения и мест проживания. И даже обратился в эстонскую полицию с требованием его допросить. Единственный вопрос, возникающий в связи с этим, хорошо уже знаком читателю — зачем? И вы сомневаетесь, что эта публика будет отрицать свое участие в переделке Джагуповой в Малевича?!
Почитаешь такого рода тексты и начинаешь с грустью, а то и с отчаянием понимать, почему народ в своем подавляющем большинстве так тоскует о ханжеской и немилосердной советской цензуре. Но и прочитать-то так просто не получится. Теперь есть и другая форма контроля над прессой. Очевидно, в силу чрезмерной откровенности намерений и возможности установить заказчика, а может быть, по каким-то иным конспиративным причинам статья «Васильевский спуск» издателем (или автором) была убрана с сайта, и теперь обнаружить ее удается с большим трудом в кэше «Яндекса». Но все-таки удается.
Какое-то время я колебался, надо ли вставлять в книгу этот во всех смыслах «поносный текст». Но, поразмыслив, решил, что ничто так не характеризует эту социальную группу, как подобного рода «партийная литература». Ее единственное назначение — дезинформировать читателя, унизить оппонента и организовать «защиту» попавшего в беду земляка или члена организованной преступной группировки[162].
Кроме того, волей-неволей, но один и тот же круг людей торгует подделками, служит «передастами» у воров и бандитов, «ботает» в прессе про «наколки и телки», пишет «телеги» депутатам, рассуждает про «плевки в лицо всей российской интеллигенции» и считает себя и своих друзей «совестью нации». Хотя на этот счет известным политическим журналистом Владимиром Ульяновым было некогда высказано иное мнение.
Но меня в этой причудливой конфигурации более всего заботит нецелевое расходование средств американского налогоплательщика. «Институт региональной прессы» зарегистрирован как «иностранный агент» и существует на западные гранты. Хотелось бы более рачительного использования чужих денег, выделяемых на развитие демократии, а не на отмазывание от ответственности уголовников. А если в связи с «Портретом Яковлевой» возникнут судебные перипетии в Голландии, то кто тогда будет оплачивать судебные расходы и услуги адвокатов?
Такого рода обращения — а их было немало, — в том числе в совсем другие инстанции максимально высокого, даже конечного по российским меркам уровня, парадоксальным образом достигли своей стратегической цели. Я разобрался с подлинной историей «Дамы с театральной сумочкой». И кто же оказался прав? Или это Михаил Аронсон, в промежутке между отсидками, посылал доктору Шарлотте Дуглас «хороший слайд» портрета Яковлевой? Или «передаст» Прудников и был одним из тех неведомых «Russians», что поставляли доктору Накову биографические данные Джагуповой, подменяя ими биографию Яковлевой? Или реставраторы ГРМ, шалея от собственной наглости, ставили на оборотную сторону «Яковлевой» черный квадрат? Хорошо еще, что не «бубнового туза».
Не знаю. Всякое может быть. Мне нет никакого дела до всей этой «уважаемой» публики.
Моей единственной задачей было доказать, используя только факты, что картина, атрибутированная как «Портрет Елизаветы Яковлевой» работы Казимира Малевича, на самом деле написана художницей Марией Марковной Джагуповой. Мне представляется, что я с этой задачей целиком и полностью справился.
Но есть и третья плоскость в нашем сюжете. Самая неприятная. Сладковато-тревожная, выжимающая слезы и одновременно сводящая скулы душной ослепляющей ненавистью. Незримо таящая в себе скрытую угрозу.
Мне лично претит этот дух советской обличительной журналистики, противопоставляющей гнусно прагматические резоны преступлений высокому гуманизму жертв, но в данном случае такого рода подход, пожалуй, применим. Хотя назидательный нарратив недавних лет всегда предполагал посюстороннее воздаяние за грехи, причем помещаемое в исторически доступное читателю время и ограниченное стенами тюремной камеры или незримыми иглами общественного остракизма. В нашей истории ни на что подобное рассчитывать не приходится.
Жулье, манипулировавшее картиной в начале девяностых годов, вряд ли о нем думало, когда занималось «атрибуцией» холстов неизвестных художников, подыскивая им «приличных родителей». Преступление ведь никогда, за немногими исключениями, не содержит в себе стратегического плана. Ни Каин, ни Раскольников, ни Гитлер, ни Сталин не планировали такой удивительной перспективы в достижении результатов своей деятельности. Преступление — это всегда импульсивный или тактический ход. Разве что совершенно бескорыстный юноша Герострат оказался великим стратегом. Он добился своего. Человечество запомнило его навсегда.