Выехав из лифта и, проехав пол оборота вокруг центрального стержня башни, его машина свернула к нужному сектору и отъехав на пятьдесят метров от окружавшей стержень дороги, остановилась.
Макс вышел из машины и осмотрелся: вокруг ни души. Других машин в секторе он насчитал всего семь. Та, что стояла совсем рядом, зелёного цвета, имела примерно те же габариты, что и машина Макса, и схожую каплевидную форму, только была заметно ниже и приземистее. Дверь машины сдвинулась в сторону, и из салона выглянула Рина…
Они провели в машине больше часа. Как и в прошлую ночь, их одежда была разбросана по салону, а их тела снова и снова сплетались в порывах иступляющей страсти. В салоне было жарко, несмотря на исправно работавший кондиционер.
Потом, окончательно выбившись из сил, они лежали некоторое время в молчании, — безмятежное спокойствие поглотило обоих. Лишь ставшие постепенно равномерными дыхания да удары сердец нарушали тишину. Макс лежал на спине, уставившись в нежно-голубого цвета потолок машины. Рина прижималась к нему сбоку, положив голову на его плечо и закинув изящную согнутую в колене ногу на его массивное бедро. Густые чёрные волосы девушки рассыпались по предплечью Макса, длинные пальцы с выкрашенными синим лаком ноготками неспешно перебирали завитки волос на его груди.
— Знаешь, — произнёс тогда Макс, нарушая тишину, — у меня такое чувство, будто вся эта хрень… настолько ничтожна, в сравнении с тем, что мы… теперь вместе…
— Так и есть, милый, — ответила ему Рина. — Так и есть, дорогой мой, рыжий Макс.
— Но всё это… повышение… история с Айном… с полицией… — блёклый фон для того, что происходит между нами.
Рина чуть приподнялась, опершись на локоть, ласково посмотрела Максу в глаза.
— Я счастлив, что у нас все так сложилось, — продолжал он говорить, рассматривая лицо девушки. — И мне наплевать на всех этих полицейских, что лезут ко мне со своими расспросами и подозрениями, и на Подполье…
— Подполье? — спросила тогда Рина и Максу показалось, что она совсем не удивлена.
— Да, — сказал он, решив, что должен быть до конца честен с ней. — Во всём этом… деле замешано Подполье. Хочу, чтобы ты это знала, связываясь со мной… Быть может, и меня скоро… как Айна… Я ведь теперь почти буржуй…
— Не говори так, милый! — зелёные глаза девушки блеснули с возмущением, а не с испугом. — Ничего подобного с тобой не произойдёт!
— Откуда ты можешь знать? — с улыбкой спросил тогда Макс и убрал с лица Рины упавший ей на глаза чёрный локон, завёл за ушко. — Ты, конечно, бесстрашная, почти всемогущая девушка из первого уровня… но Подполье — серьёзная сила… Я уже говорил, что за некоторые мои дела, узнай о них полиция или Бюро, меня скорее всего сошлют на север, или вообще на Марс, где я загнусь от каторжной работы, холода и радиации… Я взламывал сети корпораций, писал запрещённый код… А ещё я создал искина, который связался с Подпольем… Это с их подачи меня и выдвинули в управляющие отделом… Причём, без моего ведома… Я и сам пока не знаю, чего от меня хотят подпольщики.
Макс замолчал, решив, что уже достаточно наговорил, чтобы напугать Рину. Но девушка снова удивила его:
— Я всё знаю о тебе, милый Макс, — сказала она. — Не волнуйся из-за полиции и спецслужб.
— Прямо-таки всё?
Рина улыбнулась:
— Всё, что ты рассказал, и даже больше…
— А как насчёт Подполья? Тоже не волноваться?
— И за Подполье не волнуйся. — Рина поцеловала его в губы, оборвав разговор.
Они были уже не в силах заниматься любовью, но могли целовать и обнимать друг друга, и потому целовали, и обнимали.
— Нам пора возвращаться… — сказала Рина, когда они уже и целоваться не могли. — Тсс… — Она приложила палец к его губам, когда Макс хотел было всё же спросить о причинах её уверенности насчёт Подполья. — Потом… — сказала она. — Сегодня вечером мы вернёмся к этому разговору.
…Макс всё ещё ощущал вкус поцелуев Рины, обонял запах её тела, чувствовал её прикосновения, когда сигнал лифта вернул его к реальности: кабина стояла на последнем этаже башни, двери были открыты.
Несколько секунд он продолжал рассеянно смотреть перед собой, потом, наконец, собравшись с мыслями, встал с кресла и вышел из кабины.
В приёмной его встретила секретарь — миловидная девушка с раскосыми глазами азиатки — и сообщила, что «госпожа управляющий директор» его ожидает и, что он может войти. Поблагодарив девушку, Макс вошёл в кабинет.
В кабинете никого не было.
Макс сразу заметил проход в дальнем от входа конце кабинета. Во время его прошлых посещений начальства в том месте точно была «стена» из деревянных панелей (за одной из таких был комбайн-бар). Теперь панели обрамляли прежде скрываемый ими широкий проём.
— Макс! это ты? — послышался из проёма голос Ангелики. — Проходи! Я здесь.
Макс прошёл и… встал в проходе.
Он оказался в просторном, лишь немногим меньше кабинета, дугообразном помещении с рядами круглых, увенчанных скупыми капителями колонн вдоль стен: пол и колонны были отделаны мрамором серых оттенков, стены — розовых и розовато-бежевых, потолок был бело-голубым. Колоннады вдоль левой (внутренней), и правой (внешней) стен непрерывно заворачивали по пологой дуге влево…
(Верхние сорок этажей круглой как труба башни образовывали каскад постепенно уменьшавшихся в диаметре «шайб», — издали это придавало верхушке башни сходство с усечённым конусом, — последняя «шайба» при этом имела диаметр всего тридцать метров, что делало внешнюю округлость здания весьма заметной изнутри.)
…Справа, сквозь заполнявшие высокие в человеческий рост стрельчатые арки витражи в помещение падали окрашенные разноцветными стёклами лучи вечернего солнца. Пять узких арок гармонично вписывались в колоннаду из шести мраморных колонн, толщина которых, как и ширина окон-арок была около полуметра.
— Ангелика… — только и смог выговорить Макс.
Ангелика, полностью нагая, смотрела на него из исходившего слабым паром небольшого овального бассейна с прозрачной голубой водой.
Бассейн лежал против второго, третьего и четвертого окон. Его вытянутая форма гармонично вписывалась в пространство изогнутого помещения. Чаша бассейна была устроена таким образом, чтобы войти в воду можно было с двух наиболее удалённых друг от друга краёв, где для этого имелись широкие, удобные для сидения и лежания ступени на римский манер. Ангелика сидела на одной из этих ступеней, в дальнем от входа конце бассейна. Яркие цветные пятна слабо колыхались на поверхности воды вокруг неё, лежали на лице, шее и плечах, на едва касавшихся воды маленьких, с торчавшими беззастенчиво вперёд коричневыми сосками, грудях.
— Ну, что же ты встал, Макс! Входи!..
Макс прошёл вперёд, остановившись в метре от края бассейна. Он отвёл взгляд от Ангелики и осмотрелся.
Слева, меж колонн, он заметил ещё два прохода: один был ближе к стене, за которой располагался кабинет, сквозь проход была видна часть освещённого приглушённым жёлтым светом помещения; второй находился между двумя дальними колоннами и вёл, по всей видимости, в туалетную комнату.
— Что такое, Макс? — тонкие губы женщины тронула довольная улыбка. — Мой вид тебя… — (она выразительно опустила глаза вниз: сквозь прозрачную воду — она об этом точно знала — Максу были отчётливо видны её сведённые вместе острые колени и подтянутый плоский живот с аккуратной полоской завивающихся чёрных волос в самом низу; потом снова посмотрела на Макса подёрнутыми лёгкой поволокой глазами болотного цвета, вздрогнула пушистыми ресницами) — …смущает?
— Что вы… нет, конечно…
— Но ты совсем не смотришь на меня! Стоишь и рассматриваешь колонны… Тебе нравятся колонны, Макс?
— Неплохо… — ответил Макс. — Довольно необычно… — Он ещё раз обвёл глазами помещение (чтобы не смотреть на неё): — Мраморные… Будто попал в древний Рим… Фригидарий — так в римских термах назывались похожие помещения, — заметил он. — Только, там вода в бассейнах была прохладная, а здесь…
Макс перевёл взгляд на исходившую паром купальню, по-прежнему избегая рассматривать обнажённое тело женщины.
— …тёплая… почти горячая. — Ангелика повела вокруг тонкими руками, вызвав разошедшиеся по воде слабые волны. — Такие тёплые бассейны иногда устраивались в кальдариях — более жарких, чем это, помещениях.
— Похоже, вы тоже интересуетесь древней историей… — заметил Макс, посмотрев на её лицо. Только на лицо.
— Не меньше твоего, — женщина снова улыбнулась.
— Вам и это известно…
— Знать своих подчинённых — обязанность всякого хорошего управляющего… — Она слегка пожала худыми угловатыми плечами.
— Возьму это на заметку, — сказал Макс.
— И всё-таки, ты смущён, Макс, признайся! — (она тепло улыбнулась) — Ведь я тебя смущаю?
— Скорее, удивляете, — ответил Макс. — И… — он помедлил — …восхищаете… — он посмотрел в глаза женщины.
— Вот как! — (Ангелика заломила тонкую бровь — при этом её улыбка стала теплее) — Чем же я тебя удивляю и восхищаю?
— Ваш возраст… — Макс продолжал смотреть на неё, ожидая, что тёплую улыбку сменит возмущение его бестактным началом, но её лицо ничуть не изменилось, и тогда он продолжил: — Многие женщины в вашем возрасте стараются выглядеть лучше… моложе, красивее… И у некоторых получается — они выглядят моложе и привлекательнее сверстниц… Но вы… не стремясь, это вполне очевидно, обмануть окружающих относительно вашего возраста… выглядите великолепно.
Сказанное Максом произвело впечатление: с минуту Ангелика молча смотрела на него, — Макс больше не отводил взгляда, — после чего сказала:
— А ты искусный льстец, Макс! — Её улыбка не утратила ни капли прежней теплоты и расположения.
— Вовсе нет, — спокойно возразил Макс. — Я лишь сказал то, что думаю… Никогда не любил лести и льстецов.
— Что ж, если так, то, похоже, ты действительно лучше своего предшественника и я в тебе не ошиблась…
— Надеюсь, что это так, — сказал Макс. — Буду стараться соответствовать.