– Кто будет выбирать победителя?
– Мы оба, наверное, – задумываюсь на секунду, – но, конечно, слово хозяина замка – закон.
Девицы кивают вразнобой и друг за другом заходят на кухню. Я могу видеть их сосредоточенные лица и то, как они надевают черные фартуки. Адам и тут расстарался.
Никому нет дела до меня или до соседа, все заняты своим блюдом. Все, кроме Жослин. Она почему–то то и дело бросает взгляды в мою сторону и злобно хихикает.
Мне становится не по себе от этой картины. Беру со стола салфетку и начинаю обмахиваться ею, почему–то в жар кидает. Глубоко дышу и пытаюсь прогнать панику и воззвать к своему ведьминскому нутру, чтобы оно меня успокоило и вылечило, но что–то все никак.
Тут внезапно захлопывается дверь на кухню, и никто из девиц не торопится ее открыть. Опираясь на стол, поднимаюсь на ноги, чтобы открыть дверь вместо них, и тут же падаю без чувств на пол…
Глава 24
– Кто это сделал? – доносится до меня голос, как будто сквозь вату. – Молчите? Молчите дальше. Никто не выйдет из замка! Отныне вы пленницы, а не почетные гостьи!
– Вы не можете так поступить, мы не абы кто! – слышится женский возмущенный голосок.
– Мне все равно, – прохладно отвечает первый. – Можете написать своим родным, они подтвердят, что я прав. На моей территории лишь мое слово закон. А за попытку проклясть человека по–черному и в ваших краях закрыли бы всех подозреваемых во дворце и не выпускали.
– Она проклята? – испуганно пищит еще кто–то. – Это не я, я знаю, какая кара за подобное, девочке не выжить.
– Молчать! – рычит самый мощный, первый голос. – Девочке выжить, она сильная. А тот, кто проклинал – бездарь. Вдвойне получит и от меня, и от домашних.
Далее наступает блаженная тишина. Проваливаюсь в безмолвный вакуум и словно купаюсь в нем. Здесь нет ничего, ни звуков, ни красок, только воздух. К счастью. А не то я бы долго не протянула. Ведьмы не умеют создавать воздух там, где его нет.
Не знаю, сколько проходит времени, но я не постоянно в вакууме, наступает следующая минута просветления. Я явственно ощущаю под собой мягкую постель, а не твердый холодный пол.
Ой, кажется, я упала в столовой. Удачно, что не ударилась об острые углы мебели. Или ударилась, но я этого не чувствую. Сейчас мне хорошо, ничего не болит, не хочу уходить из этого забытья.
Кажется, меня снова засасывает вакуум, потому что в одно мгновение я перестаю чувствовать мягкую постель, я снова не ощущаю абсолютно ничего. Но на этот раз я боюсь, мне не нравится, неуютно без органов чувств. Хочется вернуться туда, где я живу полноценной жизнью, а не просто существую в подвешенном состоянии вне времени и пространства.
Делаю бесплотные попытки двинуться в одну или другую сторону, – но тщетно. Я даже шевеления кончиков пальцев не ощущаю. Как будто я в вакууме не в телесной форме, а воздушной. Словно я огонек, затерявшийся во тьме и не находящий путь наружу к своим собратьям, и вынужденный теперь бродить по просторам в одиночестве.
Грустно и страшно. Это я чувствую. Может, не все потеряно?
Сосредотачиваюсь на эмоциях внутри, и внезапно все вокруг приходит в движение. Или, быть может, это я начинаю двигаться, просто не осознаю, так как в форме огонька сложно что–либо осознать.
Тем временем, вокруг меня уже не темнота, а куча красок. Меня словно затянуло в радужный водоворот, и я радостно мчусь по нему. Внутри появляется счастье. Кажется, я все–таки выберусь отсюда.
Но нет. В одной из точек снова застываю. Декорации опять меняются. Я среди звезд, а прямо подо мной земля. Откуда–то я точно знаю, что там, вдалеке, Адам.
Что–то неприятно колет при воспоминании о драконе. Внутри расползается тревога, она чешется, как кожный зуд и требует немедленно отправиться вниз. Но я не могу. Зависла.
Отчаянно вскрикиваю, но звуков снова нет. Ведь я состою из ничего.
– Здравствуй, Жанин, – передо мной внезапно появляется сестра Адама. Она зависает в форме призрака. – Меня зовут Джанель. Ты пробудила меня ото сна, теперь я помогу тебе, – она берет меня–огонёк в ладони и закидывает на землю. – Все у вас получится.
Больше я ее не слышу, падаю с оглушительной скоростью вниз.
– Ааах! – выходит из моих легких.
Вмиг ощущаю себя в собственном теле, тяжело дышу, ребра болят. Но, главное, я больше не огонек.
Глава 25
Больно, ужасно больно. Кажется, столь адской боли я еще не испытывала в своей жизни и, надеюсь, больше никогда не испытаю. Каждый вдох дается с трудом, все внутренности обжигает, в горле пересохло, и я буквально мечтаю о глотке воды. О крохотной, малюсенькой капельке жидкости.
Вращаю глазами, головой повернуть не решаюсь из–за боли, и никого не вижу рядом. Пытаюсь почувствовать магией воду и призвать ее ко себе, но не ощущаю внутри магического огня.
Я больше не ведьма? Простой человек без особых возможностей? В этом случае мне останется только влачить жалкое существование и больше ничего.
На глаза наворачиваются слезы, я чувствую их влагу, они стекают по щекам и остужают разгоряченную кожу. Лишь плакать, остально я не в состоянии сделать, чтобы прийти в себя. Абсолютно бесполезна для себя и общества.
Никого нет рядом, никому я не нужна, это предсказуемо. Я и не ожидала. Я давно одна.
Хочу ударить себя по щекам, прекратить истерику, сделать хоть что–нибудь, но реальность такова, что я даже пальцем не могу шевельнуть. Или нет, могу, но лишь одним и едва–едва. Губы растягиваются в грустную улыбку сквозь пелену слез. Мышцы лица мне подвластны, как великодушно со стороны того, кто довел до нынешнего состояния.
Впрочем, поныть я всегда успею, как выяснилось опытным путем, а вот проверить насколько подвижны другие мышцы, не помешало бы. Со всей силы напрягаюсь, стискивая зубы, и пытаюсь перевернуться набок, туда, где по моему мнению должна стоять тумбочка, а вместе с ней и стакан с живительной влагой.
Возможно. Ведь помещение, где я нахожусь, мне незнакомо, но анализом я займусь позже, как минимум, когда совладаю с болью, если раньше не сойду от нее с ума.
Теперь слезы выступают на глазах от усилий, а не от обиды. Толчок, еще один толчок, все никак, но я не сдаюсь. На десятый раз амплитуда моих движений увеличивается, на лбу выступает испарина, во всем теле появляется дрожь, мышцы напряжены до предела. Еще раз, другой и…
– Ааа, – из горла вырывается не крик, а скорее хрип, но я добиваюсь цели, переворачиваюсь на бок, – как больно, – стону.
Я упираюсь головой в тумбочку, ее местоположение я угадала, только от этого ни капли не легче. Я в еще более худшем состоянии, чем была до движений.
– Что за насмешка, – бормочу себе под нос, – пожалуйста, пусть происходящее окажется ошибкой, пусть я проснусь, и кошмар исчезнет.
Но, конечно, ничего не происходит. Картинка вокруг не меняется, ужасная боль не проходит. Зато моя нога соскальзывает с кровати и тянет по инерции остальное тело вниз. Падаю на пол, переворачиваясь на спину, и уже не сдерживаю горьких слез отчаяния.
– Жанин, Жанин, что ты делаешь на полу, почему ты упала, – совсем рядом хлопает дверь, вздрагиваю от этого звука, – тебя кто–то толкнул? Как я не почувствовал, что сюда зашел посторонний.
Голос все причитает и причитает, беспорядочно ощупывая меня.
– Пить, – хриплю из последних сил, – я сама на пол, больно, – произношу отрывисто из последних сил.
Дыхание становится более редким, слабость накрывает с головой, глаза закрываются.
– Ты очнулась? – тот, кто меня ощупывал вдруг замирает, не шевелится. А через секунду его лицо зависает надо мной. – Ты, правда, очнулась? – спрашивает он крайне обеспокоенно.
– Адам, – произношу с улыбкой на губах, – я вспомнила, – договариваю и отключаюсь.
Глава 26
Следующее пробуждение оказывается более легким, чем предыдущее. Да и в вакууме я больше не находилась в форме огонька, что несказанно радует. В голове упорно гуляет мысль, что во второй раз я могла бы не найти путь в собственное тело и была бы обречена на вечные блуждания среди звезд в виде бесплотной материи.
Вот только как будто в те прошлые блуждания я помнила, почему оказалась в таком состоянии, а сейчас в голове пусто.
Открываю глаза, они сразу слезятся от света, все же в забытье было темно и прохладно, а здесь снова ярко и жарко. Горло саднит, его словно оцарапало изнутри, но пить я не хочу. Попросту боюсь, что жидкость причинит мне слишком много болевых ощущений.
– Жанин, ты снова со мной, – мою руку хватает кто–то и прижимает ее к своему лбу, – я так рад, что тебе становится легче, ты даже не представляешь, что я пережил за последние две недели.
Две недели? Мой мозг цепляется за эти слова, неужели я была в забытье столь долго?
– Давай попьешь, ты хотела в прошлый раз, а я не успел дать, ты отключилась, – продолжает человек рядом со мной. – Я подержу тебя, присаживайся, – он приподнимает меня и подносит к губам стакан. Отчаянно качаю головой, не хочу я. – Надо, милая, надо. Тебе легче станет. Организм подвергся мощной атаке, нужно ему помогать.
Все–таки делаю глоток воды, и он, как я и предполагала, отдает болью во всем теле. Пытаюсь оттолкнуть приставучего незнакомца, но он лишь усиливает напор, приходится сделать еще глоток.
Второй идет гораздо легче, я осмеливаюсь и выпиваю весь предложенный стакан. Сразу ощущаю себя как будто лучше.
– Спасибо, – произношу хриплым голосом.
Он отставляет стакан и удобно устраивает меня на подушках.
Пытаюсь припомнить, разве лазарет в академии выглядит столь шикарно? Да и с каких пор там отдельные покои для больных? Мой случай настолько тяжелый, что сделали исключение? Хотя наверняка такой, раз я блуждала среди звезд и ощущала себя огоньком. Но причина болезни, она словно стерлась из мозга.
– Как ты, милая? – смотрит на меня с нежностью мужчина с серебряными волосами.
Никак не могу припомнить его имя, раньше я в лазарете не разлеживалась, везло как–то.