— Это все?
— Нет. — Собеседник замялся. — Булава моего деда — ее ковали в Горах — и несколько пластин заморской смолы. Ну, и из них одну-две…
— В чем это лежит?
— У отца было, смешно сказать, в деревянном ящике. Эдаком с гроб размером, почти пустом. Куда он переложил — не знаю. Меня тогда здесь не было.
— Как зовут тролля, где живет?
— По ихнему — что-то вроде Триздох.
— Трстогг?
— Во-во. Мы его Тристаном называли. На дороге к горам и аббатству есть старый мост, так вот он взялся за старое и там поселился. Ему и раньше говорили, что-де в болоте троллю не жизнь. Так его…
— Вас я здесь же найду?
— Зачем?
— Ну, мало ли, уточнить что…
— Здесь. И вот что, мэтр: если уж очень невтерпеж будет одному работать, будьте любезны ко мне обратиться. Лады?
— Хорошо. Я отправляюсь?
— Всего наилучшего!
Однако, чертовски жаль, что для репутации приличного кладоискателя прямо-таки необходимо не брать аванса. Он бы ему ой как не помешал. На самый худой конец можно попробовать продать или заложить часть инструментов, но где потом такие найдешь? Да и стоят эти сокровища, если их продавать, куда как меньше, чем при покупке… Мигель присел под кипарисом отдохнуть и еще раз перебрал в мешке принадлежности своего ремесла, собранные за годы небесплодных усилий. Три кирки в чехлах, их рукоятки торчат наружу; только профессионал поймет, зачем нужны именно такие, сделанные, между прочим, на заказ, и сколько они могут стоить. Одна — для твердых пород, ее лезвием можно царапать стекло. Другая годится для того, чтоб ее всегда можно было вовремя остановить: для тренировки Мигель выкапывал ей ползущего крота прямо из норы, не поцарапав. Третья — по ее мелодичному звону можно догадываться, что в глубине. Плюс две обычных без рукояток: их поменять местами с церемониальной. Для собственной безопасности порошок змеиного корня, сиречь альгуры, тот самый, что заставляет контуры расплываться: вид жуткий и прегнусный, мало кто решится побеспокоить. Железоискатель с красно-синей стрелочкой и похожий, но стоящий бешеные деньги искатель серебра. Мастер Джулиус обещал к Рождеству сделать такой же на золото, где б еще полтыщи монет на него накопить… Мазь от нежити. Пока помогала неплохо, руки-ноги и голова целы, только вот заикаться временами стал. Отмычки да щупы на замки, и железные, и медные, и из перышка. Гадчайшего вкуса и запаха жидкость, которая, ежели ее глотнуть, позволит восемь минут не дышать. Образ святого Мигеля в бронзовой рамочке и Элены де ля Торренте — в золотом медальоне. Медицинские принадлежности и к ним зеркало: и ловушки, и стражи имеют варварское обыкновение вцепляться непосредственно в рожу, а человек его специальности не может себе позволить не внушать доверия своим видом. Моток веревки, крючья — от скалолазных до рыболовных, кремень с огнивом.
Что из этого может стоить приличных денег, если он не покупает, а продает — одному святому Мигелю известно.
Мост при всем желании не годился в архитектурные памятники. Он немало просел, и путники на нем рисковали отнюдь не только встречей с троллем. Впрочем, коль скоро он ведет себя как все тролли — а чем еще можно прокормить такую тушу? — то и этого хватит: осталось-то четыре медяка…
Мигель выбрал местечко рядом с большим ольшаником, так, чтоб не закрыть себе путь к отступлению, прислонился к толстому ивовому стволу и начал насвистывать «Аве, Мария», делая вид, что никуда не спешит и остановился здесь просто полюбоваться уникальными мокрицами с ноготь величиной на склизких камнях моста. Фокус не удался: если тролль и сидел под мостом, то он явно не собирался обнаружить свое присутствие раньше времени. Ну ладно, кто не рискует — ходит по грибы. Впрочем…
Мигелю никак не хотелось вызывать тролля вернейшим способом — пройдя по мосту. Весь его жизненный опыт говорил: увернуться — увернешься, но как минимум прощай последние приличные штаны. Покричать и просто его позвать? Это почему-то казалось неправильным.
Тогда Мигель поймал муху, соорудил из своих запасов и ивового прута удочку и забросил ее шагах в сорока от моста вверх по течению, преисполнившись решимости дождаться тролля. Рыба так и играла, и Мигель не выдержал, перекинул крючок из гнилой бочажины ближе к стремнине. В детстве он очень любил рыбную ловлю, а здесь клевало не хуже, чем в родном краю…
— Гей, парень! — раздался голос у него над ухом. — Подь во-он туда. Заплати что следует и давай с моста…
Мигель машинально присел, откатился, подскочил, впрочем, плотвичку не упустил. На его месте сидел, скрестив ноги, длинный грязно-зеленый тролль. Он задумчиво жрал его улов.
— Место ты выбрал хреновое, — констатировал тролль, смачно раздирая карпа пополам. — Кто ж ловит рядом с такой травой? Знаешь, как ее мой господин называл? Вонючка. А по-нашему — дохлый хвост. Скажи спасибо, что хоть что-то поймал, но за проход этого маловато.
— Ты — Трстогг? — выдавил Мигель, оправившись от неожиданности.
— Он самый. — Тролль неожиданно широко усмехнулся, продемонстрировав бурые клыки в палец длиной. — Ты парень что надо. Даже хозяин забыл, как меня звать… Кликуху мерзкую придумал… Э-эх.
— Что?
— Что слышал. — Тролль, окончив трапезу, полез в воду, уселся на дно, так что торчали только голова и плечи, и продолжал. — А ты кто таков?
— Я служу сейчас благородному дону Фернандо, — осторожно начал Мигель. Это он скрывать не видел смысла.
Тролль сплюнул.
— Этот сопляк меня достал, — фыркнул он. — Наследство ему подавай. Жаль, когда его сюда носило, я еще не знал, что хозяин жив: свернул бы шею ублюдку, как козе.
— А хозяин жив?
— Как есть жив. Вчера только его видел. Ему и отдам. Гггнсх! — по-тролльски Мигель понимал плохо, но последняя сентенция в переводе не нуждалась.
— А можно мне его увидеть? У меня есть к нему дело.
— Как паука сожрать, — фыркнул тролль. — Жди до ночи. Так и быть, лови пока с моего моста — половину мне отдашь, а я с тебя ничего не возьму. А то вчера какой-то умник тыкнул факелом — до сих пор нога болит, трттоттрснтргт. Сам худющий, поганый, а туда же… — с этими словами тролль, сочтя разговор исчерпанным, нырнул, и по пути к мосту закачались камыши.
Мигель воспользовался любезным приглашением и удил, пока не стемнело. Ловилось и правда лучше. Ни один путник так и не проследовал через мост, и Мигель преисполнился искренним сочувствием к тяжелой жизни бедняги тролля. Впрочем, выбрать мост на торной дороге может оказаться себе дороже.
На закате Мигель разобрал свою импровизированную удочку и занялся подыскиванием себе места для ночевки. Хотелось спрятаться понадежнее, и в то же время надо было слышать как можно больше. Тем, как это воспримет тролль, Мигель не обеспокоился: он прекрасно знал, что тот разглядит его в любом кустарнике и попросту не догадается, что он пытался прятаться. Под ивой оказалась роскошная дыра вроде вчерашней, и Мигель не преминул ею воспользоваться.
Небо опять затянули тучи, и тьма была — хоть глаз выколи. В довершение радости налетело комарье. Мигель не считал себя самой вкусной и здоровой пищей, но в этом был своего рода плюс: не уснешь невзначай. Комары улетали и приводили друзей и родственников, их число росло с каждой минутой. Оголодали, видать, в этой глуши.
Миновала полночь. Мигель почему-то ждал гостя именно к полуночи — самое кладоискательское время — но его постигло разочарование. Прошел еще час, затем другой. Поднялся ветер, тучи разбежались и проглянула луна — почти полная. Сразу стало светло и даже как будто теплее.
И тут-то в комариный концерт врезался новый звук. Мигель привстал. За мостом появилась… призрачная фигура.
Да, самый настоящий призрак, другими словами — привидение. Не обычный в деле поиска кладов скелет или другой мертвый страж, а сказочный бестелесный дух. Мигель замер в страхе и изумлении. Попробовал перекреститься — дух не исчез с печальным воем. Может, восприимчивость привидений к крестному знамению оказалась сильно преувеличена, а может, дальности не хватило.
Он не был красив, о нет. Скорее, наоборот, уродлив: слегка расплывшееся полупрозрачное лицо, полупрозрачная же борода, в середине черная, по краям же окрашенная лунным светом в оттенок рыбьего брюха.
— Тристан! — воскликнул дух гортанно-картавым голосом, совершенно неожиданным для бестелесного существа.
— Я здесь, господин, — прокряхтел тролль.
— Мне настала пора снова уезжать, Тристан. Так что давай то, что я тебе оставил. Вскоре я вернусь и заберу тебя с собой.
— Не могу, господин.
— Почему?
— Вы же сами сказали — если будешь знать точно…
— Но ведь ты узнал меня?
— Узнал, господин.
— Но?
— Что вы мне передали как знак, господин?
— Какого черта! Я давно забыл этот дурацкий знак. Я, я сам перед тобой!
— Мы, тролли, редко выполняем приказы. Но мы выполняем все как есть, клянусь змеей нашего шамана. Не могу без знака, господин.
— Проклятие! Верни мне хоть часть!
— Э нет, — Мигель готов был поклясться, что тролль улыбается, — вы, должно быть, что-то путаете.
— Что, блошиный корень?
— Что-то. Вы — знак, я — все остальное.
— Подумай еще до завтра, — в голосе призрака было отчаяние, — я вернусь. Я забыл знак, понимаешь? Забыл! Забыл, дурья голова!
— Понимаю, господин. Вы вспомните знак, и все будет как нельзя лучше. Всего вам.
Призрак взвыл и бросился прочь.
Мигель сел поудобнее и задумался. Чушь какая-то. А главное, он был уверен, что никогда не встречал почтенного покойника или кто он там теперь при жизни, и в то же время он был чем-то странно знаком.
Небо за рекой уже розовело. Наверно, это и спугнуло привидение. Спать хотелось по самое некуда, но нельзя было терять время. Мигель вылез из своего убежища и направился к мосту.
— Вот и ты! — приветствовал его тролль. — Доволен?
— Трстогг…
— Ы?
— А… почему ты решил, что твой хозяин жив?
— Ты ослеп или как?