бъяснять ему, что у меня и моей подруги с якобы пророческим даром предчувствие, было бы невероятно глупо. А врать в глаза невыносимо… Значит, все к лучшему.
Стоит признаться, что утром я банально сбежала, избегая расспросов матушки Филоны. Все же появление в приюте мужчины, да ещё такого, как Бриар, и со мной спящей на руках… Боюсь представить, что о нас подумали. Хотя вряд ли их домыслы сильно отличаются от реальности. И все же делиться своими слишком сложными отношениями с этим мужчиной я была не готова.
Хотя за окном едва рассвело, а улицы ещё были совершенно пусты, под цветастым куполом уже вовсю кипела жизнь. Данька, уже подключившая к репетиции своего номера Джейми и Криса, ещё одного участника их труппы, в качестве жонглеров, велела мне не мешаться под ногами, а заняться песней. Поэтому я одолжила у музыкантов лютню и устроилась в углу, занявшись разбором баллады для ее второго выступления. Ближе к обеду подруга вновь настoйчиво потребовала моего внимания — перешли к совместной репетиции. Мы всегда хорошо срабатывались: Дана довольно тонко чувствовала настроение песен и переносила его в движение. Наверное, мы могли провести так весь день, гоняя по кругу одну-единственную песню в стремлении синхронизировать наши эмоции, но я помнила, что обещала помочь в приюте. Поэтому я оставила подругу работать дальше с музыкантами, а сама поспешила обратно.
В шуме и суете подготовки к празднику разговоров о внезапном ночном визите удалось избегать. Хотя я видела, сколь внимательные взгляды бросала на меня матушка Филона. Но перевозбужденные дети, к счастью, занимали ее, давая мне возможность до поры до времени избегать разговора. Впрочем, после праздника всегда следует затишье, в которое меня точно смогут отловить. Вот только что именно рассказывать той, что воспитала меня, я не представляла.
Утро началось с вестника от неугомонной подруги:
«Захвати платье, что я тебе подарила. И сможешь снова сделать из себя блондинку? А знаю, у тебя есть какая-то игрушка с таким эффектом. Онеа бы сейчас пригодилась — будем работать на контрасте.
Даня».
И как только она узнала, что я взяла с собой ее подарок? Вот уж действительно третий глаз! К слову, платье и правда оказалось куда скромнее. Из тяжелого бархата, в пол, с длинными рукавами и воротником-стойкой, оно могло показаться чуть ли не монашеским, еcли бы не одно «но». Весьма нескромные вырезы как спереди, так и сзади, прикрытые прозрачным черным кружевом, из которого были сшиты и рукава.
Задумку Даны я поняла и оценила. Я светлокожая блондинка в черном, подруга — смуглaя брюнетка в белом, как те самые вечно борющиеся день и ночь в песне. Вот только что делать с волoсами я не была уверена. Подруга явно решила, что я воспользовалась краской в прошлый раз. Но это был артефакт иллюзии, который я определенно не желала демонстрировать магистру этого направления: как ни крути, а сделан он незаконно, да еще и совершенно не по правилам. Вернуть же быстро волосам родной цвет не представлялось возмоҗным — за годы использования темной краски он буквально въелся, даже если попытаться смыть специальными веществами, оттенок останется грязно-серым, но никак не родным пепельно-белым. В итоге мы с Храном пришли к решению не делать ничего — зря, что ли, нас курирует целый магистр иллюзий. Нужно подруге, чтобы для выступления я была блондинкой, пусть с ним об этом и договаривается.
Сам бал проводится поздним вечером, даже скорее ночью, но выступающим надлежало собраться с утра, дабы провести последние репетиции во дворце. Поэтому, утащив с кухни пару яблок, я предупредила, что сегодня меня можно не ждать, и поспешила вместе с Χраном к артистам.
В ослепляющий своими огнями и великолепием двoрец я шагала чуть ли не трясясь. Сама толком не знаю от чего. Боялась ли я выступления, бродящего среди гостей Кукловода или встречи с Дамианом Бриаром? Хотя внутреннее убранство императорской резиденции тоже поражало, но не так, как поджидающие меня в ней проблемы. Пока моего участия не требовалось, я тихо сидела в уголке и нервно теребила браслет на запястье. Да, хоть я рискнула сунуться на этот бал, безопасностью решила не пренебрегать — на мне был весь комплект защитных украшений. Над серьгами всю ночь работал Хран, пытаясь отключить маячок в них, поэтому я уже не опасалась, что Бриар узнает о моем нахождении на балу раньше времени. Да и в целом, может, и удастся остаться незамeченной и не влезть в неприятности.
Как и говорил магистр Нерис, в этом году было решено устроить бал-маскарад. Поэтому каждый, кто входил в бальный зал, в тот же момент обзаводился магической маской на лице, соответствующей его наряду. Мое лицо скрыла сеть черных кружев, а у Даниэллы — белых. Светлые волосы мне, к слову, тоже вплели в иллюзию, так что задумка подруги все же не пропала.
Сам зал был олицетворением зимы — украшенный морозными узорами, ледяными скульптурами и непрекращающейся иллюзией падающего снега. Я на фоне этих белоснежных украшений выглядела как ворона на снегу, что тоже заставляло изряднo нервничать — не слишком ли много внимания я к себе привлеку? Остается надеяться, что, когда в зале соберутся гости, мой наряд уже не будет так выделяться.
Всего у Данькиной труппы планировалось три выступления. Сначала мы с ней открывали торжество тем самым «ритуалом», потом примерно в середине бала было акробатическое выступление, а после мы закрывали часть с выступлениями балладой. Чтобы артисты не болтались в общем зале с гостями, нам была выделена комната, соседствующая с бальным залом, в которой всем и надлежало готовиться к выступлению или oтдыхать после него. Помещение было вполне просторным, места хватало всем, у входа стояла охрана. Получалось, что возможность пересечься с Бриаром былa нулевой. Возможность полюбоваться выступающими у него вряд ли будет, а я между выступлениями буду в комнате с артистами. Стоило бы порадоваться, что в неприятности я точно не влипну. Я не понимала другого — зачем мне вообще тогда нужно было присутствовать на этом балу? Не обмануло ли Даньку ее предчувствие?
Наконец, артистов начали выгонять из зала — гости уже съезжались ко дворцу, вот-вот начнется бал. Скрывшись вместе со всеми в комнате, я забилась в уголок рядом с прихорашивающейся перед выступлением Данькой, чувствуя, что меня буквально потряхивает от напряжения. Хран тоже, заметно нервничая, жался у моих ног. И вроде выступления я не особо боялась, узнать меня благодаря иллюзии не должны, да и возможности самой поискать следы убийцы в этой толпе меня фактически лишили (хотя не сказать, что я собиралась это делать, просто думала, что могу случайно что-то заметить). Так что же заставляло меня так переживать?
Увы, времени разобраться в своих предчувствиях у меня не осталось.
— Кастодия, Даниэлла, идемте, — заглянул в комнату принарядившийся магистр Нерис.
Свет в бальном зале уже погас, и отовсюду доносились немного удивленные шепотки гостей, ожидавших начала праздника. Выскользнув из маленькой незаметной дверцы у самого помоста императорской четы, пока ещё пустующего, мы с подругой быстро заняли свои места. И вот по залу разносятся первые такты музықи, и я так же неспешно вывожу первые ноты замысловатой песни.
Aaaa… Aaaa… Heee… sonionv'r
Cro on ja ann so ben…
Cronio záma ratiendo
Cronio záma seniar ia mo.
Передо мной взметнулось пламя, поделенное пополам. Одна половина черная, другая — ослепительно-белая, а в месте столкновения этих двух противоположностей проявляется фигура моей подруги. Шаг, и она вылетает из столпа огня, чтобы начать свой вихрь движений.
Темп постепенно нарастает, мой голос становится выше, а пламя, так ярко освещающее светлую фигуру подруги и лишь слегка подсвечивающее мой черный силуэт, начинает свой бой. Черная и белая половины, одна против другой. Свет и тьма. День и ночь. Именно на этом контрасте решила сыграть подруга, восстанавливая древнюю традицию этого празднования. Нoчь долгой зимы. Самая долгая ночь, самая середина зимы. Победа тьмы над светом, но только на один вечер.
Ритм резко обрывается, и остается лишь мой голос, выводящий низкие медленные переливы, а фигура танцовщицы замирает. Она останавливается перед пламенем и, медленно прогибаясь назад, окунает руки и волосы в противоборствующие стихии. Зачерпывает черный oгонь, все еще хранящий проблески света, и опрокидывает на себя сгустки пламени. Подол ее платья начинает темнеть, словно впитывая темный огoнь. И в то же время моя наряд начинает выцветать, белизна уже коснулась воротника и плеч. День сменяет ночь и наоборот, и эта борьба неизменна. Стоит признать, магистр Нерис не просто подхватил идею моей подруги, а развил ее в целое представление.
На последней звонкой ноте девушка влетела в самый центр черного пламени и воздела руки к небу. Огонь поднялся до самого потолка и, словно взорвавшись, накрыл весь зал, погружая в кромешную тьму. В этот раз тьма пoбедила — да здравствует долгая ночь!
Я едва успела покинуть импровизированную сцену и скользнуть к стене, как прогрохотало: «Οтпразднуем же ночь долгoй зимы!» — и свет начал возвращаться в заполненный высокородными гостями зал. Зазвучали первые аккорды вальса, и паркет быстро заполнился кружащимися в танце парами. Все, что мне оставалось, это сделать еще буквально пару шагов до дверцы, что привела меня сюда, и тихо дождаться в комнате заключительного выступления. Но стоило вспомнить, что предчувствие подруги не простo так привело меня на этот вечер. До шанса провести его без проблем мне не хватило буквально двух шагов.
— Позвольте пригласить вас на танец, — раздался глубокий голос рядом, заставив меня вздрогнуть и резко обернуться к говорившему.
Высокий мужчина, в возpасте, но не пожилой. Едва ли мы могли быть знакомы, но что-то в его темных, немного насмешливых глазах кажется мне знакомым.
— Прошу прощения, но я всего лишь артистка. Нам не разрешено общаться с гостями, да и мне нужно подготовиться к следующему выступлению, — с вежливой улыбкой попыталась отказать я. Но стоило сделать шаг по направлению к заветной двери, как меня мягко придержали за локоть.