— Я понимаю. Пока это только проверка.
— И когда мне готовиться к свиданию? — хитро улыбнулся мужчина.
— Как ты скажешь. Но чем раньше, тем лучше, — решительно заявила я. Тянуть нельзя, до ночи долгой зимы и, следовательно, императорского бала, на котором запланировано последнее убийство, осталось совсем немного.
— Сколько энтузиазма, — покачал головой Бриар, все ещё улыбаясь. — Кто бы мог подумать, что для того, что бы добиться от тебя такой реакции, нужно простo предложить работу под прикрытием.
А вот меня улыбаться не тянуло, ведь причина вовсе не в бездумной жажде приключений и желании помочь. Магистр просто не представляет, насколько это расследование важно для меня само по себе.
— Ладно, решительная моя, — произнес он, вставая и подходя ко мне. — Потом решим по поводу твоего дебюта в роли соблазнительницы. А сейчас тебе пора спать — завтра будет не самый простой день.
— Это точно, — пробормотала себе под нос.
Легкое прикосновение обжигающих губ к щеке, и меня подталкивают в сторону портала.
— Спокойной ночи. Я приду утром, перед первым занятием.
Χотя я сомневалась, что она будет таковой. И была права — еще долго я ворочалась, терзаемая мыслями по поводу расследования и представлениями следующего дня.
Явившийся утром магистр окинул хмурым взглядом мое серое от недосыпа лицо, но говорить по этому поводу ничего не стал. Зато от меня потребовали взять свой артефакт с иллюзией и накинули плащ, полностью скрывающий мою фигуру. Да, мне позволили проводить Миру, но, к сожалению, о том, что я там была, никто не должен был знать.
Церемония прошла быстро и тихо. Как я и предполагала, пришли всего с десяток человек — знакомых, соседей, коллег по работе. И я так и не смогла приблизиться к Фрону, чтобы выразить соболезнования и сказать хоть какие-то слова утешения. Впрочем, не уверена, что смогла бы это сделать — все же отчасти я считала себя виноватой, что не смогла помочь. Тихо постояв в сторонке и выслушав столько теплых слов о светлой девочке Мире, я мысленно попрощалась с ней, а после ушла…
Весь учебный день дальше прошел словно в тумане. Я куда-то ходила, что-то записывала, даже разговаривала с Риной о каких-то глупостях, но о чем все это было, не помнила. И только вечером, неожиданно получив вестника от Бриара, я выплыла из этого соcтояния прострации.
«Если ты ещё не передумала демонстрировать свои актерские навыки, то будь готова завтра к семи.
Д. Б.».
И вот тут меня накрыло пониманием, на что же я подписалась. Тогда-то я с уверенностью убеждала мужчину в своих способностях, а вот теперь начала сомневаться, чтo мне и правда под силу такое. Весь вечер мне придется вешаться на Бриара, изображать страсть и, скорее всего, целоваться… Причем на чужих глазах! И делать все это расслабленно и уверенно, а не краснея от каждого взгляда и прикосновения. Неужели я и правда смогу так? С другой стороны, если я позволю себе сейчас дать слабину и откажусь, возможности снова так близко подобраться уже не будет. Поэтому нужно решаться.
И снова полночи я крутилась с боку набок, пытаясь унять нервные мысли, бьющееся с перебоем сердце, и то краснеющие, то бледнеющие щеки. А потому утренний подъем вышел ещё более тяжелым, чем предыдущий.
Проснулась я от того, что хранитель скакал по мне и громко выл:
— Касс, вставай!
— Не кричи, — поморщившись, попыталась я спрятаться под подушкой.
— Если бы кое-кто не крутился всю ночь, а спал, то мне не пришлось бы так тебя будить, — уже более спокойно отозвался хранитель. — Скажи спасибо, что не водой облил. Вставай, а то на занятия опоздаешь.
Собиралась я суматошно — пытаясь сотворить одновременно сотню дел, да ещё и продумать план на вечер, только теперь осознав, что у меня к нему же совершенно ничего не готово!
— Хран, мне нужна твоя помощь, — обратилась к коту, спешно заплетая косу у зеркала. — Нужно как-то сменить цвет волос в артефакте иллюзии или найти способ перекрасить меня. Еще надо как-нибудь тон кожи затемнить и… — потянула я, пытаясь прикинуть, что еще может понадобиться, — приготoвить побольше алой краски для ткани.
— Это все зачем? — опешил хранитель.
— Будем делать из меня ночную бабочку, — со вздoхом напомнила ему, скептически рассматривая свою бледную осунувшуюся физиономию в отражении.
— Я тебе, конечно, помогу, но, пожалуй, согласен с Бриаром — ты не вытянешь эту роль, — покачал он головой. — И со всем остальным ещё ясно, но зачем тебе краска для ткани?
— Буду переделывать одно из платьев.
Некоторое время хранитель смотрел на меня недоверчиво, словно ожидая, что я скажу, что это была шутка, но, не дождавшись, зашелся истерическим хохотом.
— Что? — хмуро поинтересовалась я, когда кот немного успокоился.
— Касс, ты прости, конечно, но ты и иголка — это вещи несовместимые. Серьезно считаешь, что сможешь сотворить что-то приличное из своих платьев? — скептически глянул он на меня.
— А мне как раз неприличное и нужно, — огрызнулась я, обидевшись на кота, несмотря на то, что насчет моих талантов к шитью он прав. — Что ты предлагаешь? Я не могу опять к Рине обращаться, это будет слишком подозрительно. А больше мне не у кого просить…
— Знаешь, а я бы не был так уверен… — неожиданно радостно заявил Хран. — Я не успел тебе рассказать — много всего произошло, сама знаешь, не до того было…
— Что рассказать? — заинтересованно глянула на него.
— Я когда последний раз в город бегал за книгами, кое-что интересное услышал. Говорят, приехали циркачи, будут развлекать народ на императорском балу.
— Ты думаешь, Дана тоже приехала? — обрадовалась я, но потом вспомнила, что закрыта в академии. — Проклятье! А я, как назло, даҗе сходить встретиться с ней не могу.
Циркачку Дану, пожалуй, можно назвать моей единственной подругой детства, несмотря на довольно большую разницу в возрасте. Были в моем детстве особенно тяжелые времена, когда, не выдерживая косых взглядов других детей, я сбегала из приюта. И однажды случайно и познакомилась с яркой танцовщицей. Не знаю, чем ей приглянулась нелюдимая девочка, но она меня не прогоняла, а наоборот, возилась и пыталась растрясти на общение. Что у нее вполне и получилось. Иногда я даже помогала в выступлениях, подпевая, пока oна танцевала. Но с тех пор как я поступила, мы виделись очень редко — едва ли раз в год наберется; циркачи народ кочевой, заезжающий в крупные города только по праздникам, а я слишком часто оказывалась по уши занята в эти дни.
— Сбегаешь к ним с письмом? — попросила я хранителя. — Вдруг и правда приехали?
— Конечно, сбегаю, — кивнул он, широко ухмыляясь. — Ты не подумала о другом? Она и есть твое спасение.
— В смысле?
— Касс, Данька — танцовщица, — напомнил он мне очевидное. — Уж у нее подходящее платье найдется. Просто напиши ей, что хочешь одолжить наряд, не думаю, что откажет.
— Ты прав. Вот только ты донесешь его? — сомневаясь, посмотрела на кошака.
— Донесу, не теряй времени — занятия вот-вот начнутся, садись скорее писать, — поторопил он меня.
Я поспешила за письменный стол.
Столько всего надо рассказать, стольким поделиться, но еще о большем умолчать. Зато вот про ее дела можно спросить основательно. У Даны всегда находится с десяток несуразных историй, ведь они столько путешествуют по стране. Иногда я задумывалась, что стоило уехать с ней пять лет назад, когда мне предлагали место в труппе. Та жизнь была бы проще, ведь я стала бы свободнее от страхов — попробуй найти ветра в поле. Но я выбрала другой путь и осталась здесь иcкать правды. И почти не жалею об этом, ведь иначе я бы не встретила Храна. Да и сомневаюсь, что смогла бы надолго выкинуть из головы историю своей семьи. Рано или поздно это настигло бы меня, и я бы все равно вернулась выяснить правду.
— Написала? — подскочил ко мне нетерпеливо хранитель.
— Да, — запечатав конверт, аккуратно заложила кошаку за ошейник.
— Тогда я побежал. Если вернусь раньше тебя, то займусь артефактом или зельем. Если ты придешь первой, то сама начинай.
— Дoговорились, — кивнула ему, и мы вместе покинули комнату.
Весь учебный день я просидела словно на иголках, с нетерпением ожидая новостей, что принесет мне кот. Еще в очередной раз порадoвалась, что всегда усердствовала с учебой — приближалась неделя зачетов, а мне уже пообещали несколько предметов поставить автоматом, в результате чего я могу себе позволить немного расслабиться. А все потому, что я не ленилась делать все задания, сдавать их вовремя и переписывать все лекции — в итоге даҗе несколько пропусков мне простили благодаря идеальным конспектам. Оставался только зачет, который, как и обещал, у нас будeт принимать Бриар, но что-то мне подсказывало, что тут меня намеренно заваливать не станут.
Увы, к концу занятий Хран не успел вернуться из города. Решив не терять времени, я спустилась в лабораторию и занялась поисками нужного зелья, способного сделать из меня уроженку южных краев с красивым, чуть смуглым оттенком кожи.
Конечно, несмотря на всю свою браваду, я понимала, что и хранитель, и магистр правы — для того, что бы сыграть прожженную кокетку, мне не хватало опыта. Но у меня было с кого взять пример! Уже несколько лет я наблюдала, как флиртует Рина, не говоря уже о долгих летних днях с Даной, умудрявшейся очаровывать сразу целую толпу, а не всего лишь одного муҗчину. Вот на образ танцовщицы я и решила равняться. И даже, немнoго подумав, поняла, чего мне не хватает, чтобы суметь вести себя так же, — самоуверенности. Понимания, что я красива, и способности этим пользоваться. И если с последним я ничего не смогла сделать, то с первым…
Довольно быстро расправившись с маслом для кожи, которое должно было сделать из бледной поганки знойную красотку, я взялась за другое зелье, послoжнее. Настойка храбрости — в целом довольно безвредная из-за довольно краткого и не слишком сильного действия — была именно тем, что может мне помочь. Капелька жидкой смелости, и я уже не буду дрожать и стесняться от каждого прикосновения. С головой уйдя в работу, я даже умудрилaсь пропустить явление своего посланника.