Гурджиев – духовный наставник первой половины двадцатого столетия и в каком-то смысле учитель безумной мудрости – знал смысл этого афоризма. Он жил неподалёку от Парижа в большом особняке с огромными лужайками. Туда приезжали все его ученики, чтобы учиться у него. Одно из его основных учений заключалось в том, чтобы быть пробуждёнными в любом процессе, через который мы проходим. Он любил ставить своих учеников в неудобное положение. Говорят даже, что он заставлял их выполнять ту работу, которая им меньше всего нравилась: если вам казалось, что вы должны быть профессором в колледже, он вынуждал вас стать торговцем подержанными машинами.
В сообществе Гурджиева был один человек с совершенно отвратительным характером. Он был Вано для всех – никто не выносил этот парня, потому что он был таким нервным. Малейшее событие могло вызвать у него истерику. Его раздражало всё. Он постоянно жаловался, поэтому всем приходилось ходить вокруг него на цыпочках, так как любое слово могло вызвать у него вспышку гнева. Всем хотелось, чтобы он просто исчез.
Гурджиеву нравилось заставлять своих учеников делать совершенно бессмысленные вещи. Однажды он отправил сорок человек нарезать газон на маленькие кусочки и переносить его на другую сторону его земельного участка. Тогда этот парень не выдержал – это была последняя капля. Он взорвался, всё бросил, сел в свою машину и уехал, вызвав тем самым спонтанное празднование в общине. Люди были в восторге, они были счастливы, что он уехал. Однако когда они рассказали о случившемся Гурджиеву, он воскликнул: «О нет!» – и поехал за тем парнем на своей машине.
Через три дня они вернулись вдвоём. В тот вечер, подавая Гурджиеву ужин, его помощник спросил: «Учитель, зачем вы вернули его?». Гурджиев ответил очень тихо: «Ты не поверишь, и это только между нами. Никому об этом не говори. Я плачу ему, чтобы он здесь находился».
Как-то я рассказала эту историю в одном медитационном центре, после чего они прислали мне письмо, в котором говорилось: «Раньше у нас было двое людей, которые помогали с делами, и в центре царила гармония. Теперь, когда у нас четыре человека, начали возникать проблемы. Так что мы каждый день спрашиваем друг друга: „Тебе кто-то платит за то, чтобы быть здесь?“».
10. Рассекая плотность мыслей
Однажды я проводила интервью с ученицей, которая начала его со слов: «Это может вызывать депрессию, правда? В том, что мы здесь делаем, есть что-то мрачное и разочаровывающее. Где вся радость? Где в этом хоть какое-то веселье?». Мы немного поговорили. Затем, в конце интервью, она поделилась своим прозрением: «Похоже, радость возникает тогда, когда мы становимся реальными».
Это просто поразило меня. Мы можем устанавливать связь с истинным сердцем грусти и сложными областями своей жизни или с видением, расширением и открытостью, но то, что реально, всегда полностью входит в благополучие, полностью входит в радость. Радость – это не удовольствие, противопоставленное боли, и не веселье, противопоставленное грусти. Радость включает в себя всё.
Один из афоризмов гласит: «Не тони в жалости к себе». Это полезно помнить, если вы заметили, что очень много плачете во время практики тонглен. Этот подход может легко вылиться в жалость к себе, а жалость к себе требует много внимания. Вам придётся довольно много разговаривать с собой, чтобы её поддерживать. Этот афоризм предлагает выяснить, как ощущается жалость к себе, лежащая в основании нашего собственного «фильма». Так наша тренировка развивает искренние, откровенные и умные отношения со всем многообразием человеческого опыта.
Мы бываем такими забавными: люди, которые много плачут, считают, что не должны плакать, а те, кто не плачет, считают, что должны плакать. Один мужчина сказал мне, что, поскольку он ничего не ощущает во время практики тонглен, возможно, ему лучше уйти, – он чувствовал, что не понимает сути. Он не чувствовал теплоты и сентиментальности – можно сказать, что он не чувствовал ничего. Мне пришлось приободрить его, сказав, что подлинное переживание бесчувственности – это подлинное переживание того, что значит быть человеком.
Всё это – сырьё для пробуждения. Вы можете использовать бесчувственность, сентиментальность и даже жалость к себе – всё, что захотите, главное – идти глубже, к тому, что скрывается в основе нашего «фильма». Именно там вы устанавливаете связь с тем, что значит быть человеком, и именно оттуда происходят радость и благополучие – из чувства, что вы реальны, и видения реальности в других.
Один из афоризмов гласит, что когда мир наполнен злом – или теми вещами, которых вы совершенно не хотите, – это можно трансформировать в путь пробуждения. Есть также афоризмы-советы, такие как «Во всём вини одно» и «Будь благодарен всем». Третий совет предлагает вам трансформировать то, что кажется препятствиями, в пробуждение через проблеск отсутствия плотности вещей – проблеск шуньяты или абсолютной бодхичитты.
Следующий афоризм довольно сложен и связан с темой шуньяты: «Видеть заблуждение как четыре каи / Есть непревзойдённая защита шуньяты». Часть, связанная с видением заблуждения, нам довольно ясна, однако окончание афоризма требует дополнительного обсуждения.
Слово «кая» означает «тело». Четыре каи – это дхармакая, самбхогакая, нирманакая и свабхавикакая. Можно сказать, что четыре каи – это способ описания того, как проявляется пустота и как мы переживаем её.
Во-первых, существует ощущение базового пространства дхармакаи – тела Дхармы. В своих утренних молитвах мы говорим: «Сущность мыслей – это дхармакая, полное ничто, из которого происходит всё». Дхармакая – это базовое пространство, из которого возникает всё, и всё, что возникает, по сути своей просторное – не фиксированное и не тяжеловесное.
Самбхогакая – тело наслаждения – это указание на переживание того, что пространство на самом деле не является пустотой в обычном понимании: здесь есть энергия, цвет и движение. Это пространство такое же яркое, как радуга, мыльный пузырь или отражение вашего лица в зеркале. Оно отчётливое и в то же время несубстанциональное. Самбхогакаей называется такое качество энергии, тот факт, что пустота текучая и яркая. Символом самбхогакаи часто выступает звук – его невозможно увидеть или поймать, однако он обладает вибрацией, энергией и движением.
Нирманакаей (третья из четырёх кай) называется переживание того, что пустота проявляется в форме. Нирманакая – это средства общения с другими. В «Сутре сердца» сказано: «Форма – это пустота; пустота – это форма». Нирманакая указывает на тот факт, что феномены на самом деле проявляются. Деревья, трава, здания, пробки на дороге, все мы и весь мир – всё это на самом деле проявляется. Это единственный доступный нам способ пережить пустоту: видимость / пустота, звук / пустота. Они одновременны. Всё, что возникает, отчётливо нереально в пустоте. Пустота на самом деле не пуста в том смысле, в котором мы можем это понимать: она живая, она проявляется, однако обычно мы видим лишь проявления. Мы уплотняем её, уплотняем самих себя, уплотняем то, что видим. Всё это начинает походить на войну или соблазнение – мы полностью захвачены драмой происходящего.
Четвёртая кая – это свабхавикакая. Свабхавикакая подразумевает, что остальные три каи возникают одновременно, что на самом деле они не являются отдельными друг от друга вещами. Пространство, энергия и проявления возникают вместе.
Афоризм гласит: «Видение заблуждения [ощущения препятствий и помех, неприятных нам вещей] как четырёх кай / Есть непревзойдённая защита шуньяты». Шуньята служит защитой, поскольку рассекает плотность наших мыслей, посредством которых мы делаем всё, включая себя самих, плотными отдельными сущностями. Она рассекает представление о том, что мы здесь, а всё остальное – там.
Как нам известно из афоризмов, которые мы уже обсудили, когда возникает заблуждение, это является частью пути. Когда возникает заблуждение, оно сочное и насыщенное. Ощущение препятствий очень насыщенно и может стать нашим учителем. В рамках этих практик оно является необходимым компонентом, позволяющим выполнять практику тонглен и вообще работать с афоризмами лоджонг. Однако данный афоризм гласит, что, когда возникает заблуждение, мы не только практикуем тонглен и устанавливаем связь с сердцем, но и в любое время можем увидеть проблеск отсутствия плотности феноменов. Все мы уже знаем, каково это – спонтанно отбросить всё. Вы ни с того ни с сего просто отбрасываете всё.
Например, на медитационном ретрите на завтрак подают лапшу. Возможно, поначалу это кажется забавным, но где-то в середине завтрака вы обнаруживаете, что вместо того, чтобы быть внимательными к еде, к палочкам в ваших руках, к другим людям и полезным наставлениям, которые вы получили, вы разговариваете про себя о том, каким мог бы быть хороший завтрак и как вам хотелось бы съесть тот вкусный завтрак, который когда-то готовила в Бруклине ваша мама. Что бы это ни было – суп с шариками из мацы, тортильи с фасолью или яичница с беконом, вам хочется именно тот хороший завтрак – с чуть подгоревшим беконом, как готовила ваша мама. Лапша возмущает вас.
Затем, не делая никаких особых усилий, вы просто отбрасываете это. К своему удивлению, вы замечаете перед собой целый мир. Вы видите все эти маленькие лучики света, отражающиеся в вашей пустой миске, покрытой лаком. Вы замечаете грусть на чьём-то лице. Вы осознаёте, что мужчина напротив тоже думает о завтраке, потому что его лицо тоже выглядит возмущённым, и это смешит вас, ведь всего секунду назад вы сами были на его месте.
Мир открывается, и мы внезапно оказываемся с тем, что происходит. Наши плотные мысли становятся прозрачными, и мы можем автоматически установить связь с пространством – с шуньятой в нас самих. У нас есть возможность отбросить «фильм», пробудить себя.
Это повседневное переживание шуньяты. Однако, если вы можете делать это даже тогда, когда вам этого не очень хочется, это также очень продвинутая практика. Когда всё кажется плотным и слишком интенсивным и вы тонете в жалости к себе или чём-то ещё, если в этот момент кто-то говорит вам: «Просто отбрось это» – даже самым сладким, добрым и мягким голосом, вам сразу хочется врезать этому человеку прямо в нос. Вам просто хочется продолжать тонуть в обиде и жалости к себе.