Да, печально. Иногда кажется, что гораздо легче было бы варить эспрессо где-нибудь в Линвуде и навсегда забыть про Microsoft, где чувствуешь себя как в герметично закупоренной «Биосфере-2».[30]
Это навело меня на новую мысль. Я огляделся и прикинул, что будет, если взять все живые организмы на кампусе, рассортировать и проанализировать состав биомассы.
• 38% мятлика лугового
• 19% человеческих существ
• 0,003% Билла
• 8% дугласовых и бальзамических пихт
• 7% виргинского можжевельника
• 5% тсуги
• 23% всего остального: ворон, берез, насекомых, червей, микробов, нердовских аквариумных рыб и комнатных растений в вестибюлях…
Поехал домой рано, в половине шестого. Дома никого не было. Посреди столовой Сьюзен поставила два карточных стола. Эйб одолжил Сьюзен свой драгоценный музыкальный центр стандарта Dolby ТНХ и два адирондакских кресла из старых лыж, но комната все равно казалась пустой. Прямо Безлюдный День какой-то.
К вечеру стало немного веселее. Вернулся из плавания Эйб и включил на всю громкость сборку Human League (а потом мылся в душе и громко подпевал). Сьюзен привезла из ресторана пакеты с едой, и я помог ей все внести и расставить: спагетти под соусом путтанеска, тайская лапша, кальцони, чипсы и корнишоны. Приехал Баг с приятелями, такими же циничными и неадекватными, как он сам, и широким ассортиментом пива. Все они были в благодушном настроении и принялись смотреть одно ток-шоу за другим и бросать в экран соленые орешки. Слопали половину еды, пока Сьюзен переодевалась.
После восьми начали подходить остальные гости с бутылками вина. В девять дом, который часа два назад был обителью скорби, наполнился веселым шумом и песнями U2.
В половине десятого, когда Сьюзен рассказывала, как вовремя «созрели» ее акции («Все равно последние полтора года моя правая теменная доля начинает преобладать над левой, так что скоро я не смогу писать программы. И вообще, я думаю, эпоха акций кончается»), у меня в комнате зазвонил телефон. (В нашем доме девять телефонных линий. Не знаю, рада этому телефонная компания или совсем наоборот.) Я извинился и убежал.
Звонила мама.
Как выяснилось, папа только что улетел из Пало-Альто в Сиэтл. Мать вернулась из библиотеки (она там работает) и нашла на двери записку. Я спросил, когда самолет прибывает. Она ответила, что прямо сейчас.
Я вышел на дорогу и присел на бордюр. Было холодновато, и я накинул старую университетскую куртку с эмблемой нашей баскетбольной команды. На холм поднялась Карла, поздоровалась и села рядом. Она принесла дюжину пива — упаковка в ее худеньких ручках казалась огромной. Карла сразу увидела, что я расстроен, и не стала задавать вопросов.
— Мой отец прилетел в Сиэтл. Он немного не в себе. Скоро, наверное, приедет сюда.
Мы смотрели на верхушки деревьев и слушали, как шумит ветер.
— Говорят, ты весь день занималась каким-то там маркетингом с Кентом.
— Угу… Страшно непродуктивно. Тупею от таких разговоров. Противный этот Кент!
— А знаешь, мне весь день хотелось дать ему дубиной но башке.
— Честно? — Карла покосилась на меня.
— Ага, честно.
— Как-то это нелогично, да?
— Ага.
Она взяла меня за руку. Так мы и сидели вместе. Выпили немного пива из ее запасов, поздоровались с Мишкой, которая сначала подбежала к нам, а потом залезла подремать под батут. К дому одна за другой подъезжали машины. Мы ждали, когда появится отец.
Вскоре отец приехал во взятом напрокат автомобиле, пьяный в зюзю (даже не знаю, как это ему удалось), усталый, напуганный, с мешками под глазами. И слегка неадекватный.
Отец неуклюже припарковался на той стороне дороги. Мы молча смотрели на него. Он шумно вдохнул, откинулся на спинку сиденья и опустил голову. Потом повернулся к нам и немного смущенно сказал в открытое окно:
— Привет!
— Привет, пап.
Он снова уставился себе на колени.
— Папа, это Карла.
Он посмотрел на нас.
— Привет, Карла.
— Здравствуйте.
Так мы и сидели по разным сторонам дороги. Дом у меня за спиной празднично громыхал. Отец продолжал разглядывать колени. Мы с Карлой подошли к нему. Оказалось, что он держит в руках какой-то предмет. Когда мы приблизились, отец сжал руки крепче. Будто боялся, что мы эту штуку отберем. Мы встали рядом, и я понял, что у него в руках футбольный шлем Джеда. Детский шлем, раскрашенный в золотой и зеленый, цвета нашей старой школы.
— Дэнни, — сказал отец, глядя не на меня, а на шлем, который гладил постаревшими руками, — я до сих пор скучаю по Джедди. Не могу его забыть.
— Я тоже, папа, — ответил я. — Я думаю о нем каждый день.
Папа прижал шлем к груди.
— Пап, вылезай из машины. Пошли в дом. Там поговорим.
— Я больше не могу притворяться, что я о нем забыл. А то умру.
— И я не могу. Знаешь, что? Мне кажется, что он жив. Что он всегда на три шага впереди меня, как король.
Я открыл дверь, и мы с Карлой завели отца в дом, поддерживая с обеих сторон. Отец крепко прижимал шлем к груди. Толпа гостей не обратила на нас внимания. Мы вошли в комнату Майкла и уложили отца на кровать.
Он начал бредить.
— Так смешно: сперва уходит то, что казалось вечным. IBM, эпоха Рейгана, восточный блок… С возрастом понимаешь, что главное — просто выжить.
— Папа, нам этого пока не понять.
Я разул его, и мы с Карлой присели рядом на офисные стулья. Вокруг гудели компьютеры Майкла, горел маленький ночник. Мы сидели и смотрели, как отец то приходит в себя, то снова куда-то уплывает.
— Сын, ты мое сокровище. Мой первенец. Когда врачи убрали руки с твоей матери и подняли тебя к небу, ты был как клад из жемчуга, алмазов и рубинов, покрытый липкой кровью.
— Папа, не говори так. Отдыхай. Ты найдешь работу. Я всегда буду тебе помогать. Не расстраивайся. Варианты появятся, вот увидишь!
— Теперь этот мир твой, — он отвернулся к стене, подрагивающей от музыки и криков гостей, и задышал глубже. — Твой.
Вскоре отец заснул — в комнате Майкла, на его кровати. Уходя, мы выключили ночник и оглянулись на темную теплую фигуру отца, подсвеченную созвездием красных, желтых и зеленых диодов компьютеров Майкла, которые спали и видели сны.
2ООП!
ПОНЕДЕЛЬНИК
Весь день шел дождь (по утверждению Бага, выпало тридцать два миллиметра осадков). Прочитал один том журнала «Inside Mac». Съездил в дисконтный магазин компании Boeing, купил цинка и пару ламинированных карточек с правилами безопасности, какие выдают в самолетах.
ВТОРНИК
Поехал на работу, час проиграл в Doom. Удалил несколько писем.
Моррис из команды Word сейчас в Амстердаме. Попросил его зайти в местный «Мак» и попробовать вегетарианский гамбургер.
Хорнет облепили ярко-оранжевые кленовые листья. Минут пятнадцать я стоял и пялился на свою машину. Наверное, со стороны выглядел полным идиотом. Зато отдохнул душой.
Сегодня Сьюзен рассуждала об искусстве. О художнике-сюрреалисте, который рисовал летающих по небу крошечных бизнесменов и яблоки размером с комнату. Магрит.[31] Сьюзен заявила, что, если бы сюрреализм возник сегодня, его бы «мигом расхватали рекламные агентства на рекламу междугородних звонков и баллончиков с сыром». Склонен с ней согласиться.
Еще Сьюзен сказала, что в свое время сюрреализм был страшно интересным, потому что общество только что узнало о подсознании, и сюрреализм впервые показал людям, как подсознание работает.
А еще САМАЯ большая проблема в наше время в том, что картинки, которые мы видим по телевизору и в журналах, хоть и выглядят сюрреалистично, на самом деле сгенерированы случайно, за ними не кроется работа подсознания.
Это навело меня на такую мысль: вдруг у компьютеров есть подсознание? Что, если они как младенцы, у которых есть мозг, но нет никаких способов самовыражения, кроме криков (зависания)? На что похоже компьютерное подсознание? Как оно обрабатывает полученную от нас информацию? Что бы сказали компьютеры, если бы могли говорить?
Я смотрю на свой большой комп, потом на пауэрбук, и думаю: что происходит у них в головах?
Я создал файл для случайных ассоциаций, которые будут у меня возникать, и назвал его «ПОДСОЗНАНИЕ».
Убрал в шкафах на кухне. Почитал телефонный справочник. Полистал «Wall Street Journal». Послушал радио.
Карла живет здесь уже три недели. Только бы ничего не испортить! Я с ней как в раю. Представьте — лишиться рая!
СРЕДА
Мы с Тоддом привязали свои награды «ShipIt!» к хорнету и целый час ездили по Бельвью и Редмонду.
Результат: несколько крошечных выщербин и царапин. Неубиваемые штуки.
Представляю себе, как через пятьдесят миллионов лет новый вид разумных существ откопает эту прелесть, не поддающуюся разложению, и захочет сделать осмысленные выводы о нашей цивилизации.
— Несомненно, сей поразительный артефакт свидетельствует, что их жизнь была направлена не на сиюминутные заботы, а на весьма отдаленное будущее.
— О, да, Йелтар! К тому же в этой прекрасно сохранившейся прозрачной пластине заключена глубокомысленная, трансцендентная надпись. Увы, ее значение навеки останется для нас тайной.
Звонил отец, спрашивал, как подсоединить модем. Хочет подключиться к Сети. В прошлом месяце он три дня проспал на зеленом диване в общей комнате, а в перерывах приходил ко мне на работу и смотрел, как мы заканчиваем дебаггинг. Как будто даже с интересом. И все равно он стал каким-то хрупким. Когда мы с Карлой отвозили отца в аэропорт, его кости на заднем сиденье гремели, как стопка сувенирных тарелок.