Ах, если бы Тото знал, что значит задеть усы почтенного служаки!
Бомаршеф был готов растерзать его на месте, но тут кто-то постучал в дверь. Обернувшись, они увидели входившего Тантена. Честного и достойного дядюшку Тантена, каким он показался нашему Полю в трущобе «Перу».
Он ничуть не переменился: тот же черный плащ, сальный и оборванный, тот же блин на голове, который он именовал шляпой. Та же улыбка на бледных губах…
— Это еще что? Кажется, вы ссоритесь да еще при открытых дверях! — произнес он шутливо, — нехорошо, нехорошо, нехорошо…
Бомаршеф внутренне благодарил Бога за ниспосланное ему подкрепление.
— Да вот Тото очень уж развоевался! Предъявляет такие требования… — начал было он.
— Молчите, я все слышал! — сказал дядюшка Тантен.
Тото сразу же изменил тон разговора. Маскаро он знал слишком мало, чтобы бояться, Бомаршефа презирал, видя в нем преданного дурака, но старикашку Тантена, этого веселого, милого дядюшку Тантена, он боялся, как огня, инстинктивно чувствуя, что безнаказанно противиться ему невозможно.
В ту же минуту, как тот вошел, он поджал хвост и стал поспешно просить прощения.
— Выслушайте меня, сударь, — скромно попросил он.
— Чего мне тебя выслушивать? — перебил его тот, — то, что ты себе на уме, я давно знаю, что кончишь ты весьма дурно, я тебе тоже не раз говорил…
— Видите, сударь, мне хотелось…
— Денег? Естественное желание. Впрочем, ты ценный малый, и лишиться твоих услуг было бы неблагоразумно. Ну-ка, Бомаршеф, выдайте этому молодцу билетик в сто франков!
Отставной кавалерист, ошеломленный такой щедростью, хотел было возразить, но, заметив нетерпеливый жест Тантена, ускользнувший от внимания Тото, быстро достал из кармана сто франков и подал Шупену.
Тот растерялся и не решался взять деньги, которые только что так нагло требовал. Возможно, он думал, что над ним насмехаются? Видел ли в этом расставленную ловушку?
— Бери, — настаивал Тантен, — если твоих сведений окажется недостаточно, ты возвратишь мне часть этой суммы. Теперь, надеюсь, твой язык развяжется?
— О, да, милостивый государь! — воскликнул Тото.
— Ну, так следуй за мной в кабинет. Там нас никто не побеспокоит.
В кабинете был полумрак, свет едва проникал сквозь зеленые шторы. Мебель, состоявшая из кресла, двух стульев и стола, была проста, но очень удобна.
В качестве домашнего друга Тантен завладел креслом и, обратясь к Шупену, смущенно вертевшему свою шляпу, сказал ему спокойно:
— Я слушаю.
Опустив руку в карман, Тото нащупал монету в пять луидоров, и привычная наглость вернулась к нему.
— Вот уже пять дней, как я слежу за Каролиной Шимель и знаю ее образ жизни не хуже, чем своей родной тётки. Она — как часы, если рюмки, которые она выпивает, считать минутами…
Тантен одобрительно улыбнулся.
— Она встает в Десять, — продолжал Тото, — завтракает у первого продавца вина, пьет кофе, играет в карты с кем попало — таким образом проходит ее утро. В шесть Она едет к «Турку», остается там до полуночи и затем отправляется спать.
— К турку? — с удивлением спросил Тантен.
— Да, это гостиница на улице Пуасонье. Неужели вы не слышали об этом заведении? Там обедают, пьют, танцуют, развлекаются, не сходя с места. Должно быть, там очень весело…
— Что значит «должно быть»… Ты что, не был там?
Тото критически осмотрел себя.
— В таком виде?! Кто б меня туда впустил! Я, правда, придумал кое-что…
Тантен меж тем записал адрес этого Эльдорадо и снова обратился к Тото:
— Неужели тебе только для этого понадобились сто франков?
Шупен лукаво усмехнулся и скорчил рожицу.
— Сударь, — начал он, — чтобы жить подобно Каролине, надо иметь деньги, не правда ли? У нее, насколько мне известно, капитала нет, но я узнал, откуда она берет деньги!
Царивший в комнате полумрак помешал Тото разглядеть на лице Тантена довольное выражение при этом известии.
— А… а… и это тебе известно, — произнес он будничным тоном.
— Частично, сударь. Вы только меня выслушайте. Вчера после завтрака Каролина села играть в карты с двумя господами, обедавшими за соседним столом. Пройдохи, в полном смысле этого слова, между прочим. После первой же игры я подумал: «Ну и очистят они твои карманы, милая». Я не ошибся. Меньше, чем за полчаса у нее не осталось ни гроша. Желая заплатить проигрыш, она предложила в залог виноторговцу одно из своих колец. Тот ответил, что верит ей на слово. Тогда она сказала: «Хорошо, я съезжу домой и скоро вернусь». Я слышал это собственными ушами, потому что зашел в кафе пропустить рюмку.
— И вместо того, чтобы поехать домой, она поехала совсем в другое место?
— Именно так, сударь! Она полетела на другой конец города, на улицу Варенн, где остановилась перед роскошным домом, похожим на дворец. Ей отворили дверь, она вошла, а я остался поджидать ее на улице.
— Я надеюсь, что ты догадался узнать, чей это дом?
— Конечно! Мелкий торговец сообщил мне, что дом принадлежит герцогу Шандосу! Да, именно Шандос, известный богач, подвалы дома которого заполнены золотом, как в государственном банке!
Тантен умел владеть собой. Чем интереснее становился рассказ, тем равнодушнее становились его физиономия и голос.
— Что же дальше, Тото? Не тяни так, мой милый!
Шупен, рассчитывавший на эффект, был разочарован.
— Не перебивайте и не торопите меня, — недовольно произнес он, — через полчаса Каролина выпорхнула из дома, довольная и веселая, как бабочка. Она села в карету и все время подгоняла кучера. Чертовы лошади, они неслись, как бешеные! Но ноги у меня здоровые! Когда я добежал до Пале-Рояля, Каролина входила в магазин, чтобы разменять два билета по двести луидоров!
— Как ты об этом узнал?
— Билеты были желтого цвета, а я еще не жалуюсь на зрение!
Тантен покровительственно улыбнулся.
— Вот как, ты, оказывается, разбираешься в банковских билетах!
— Конечно, я довольно часто прогуливаюсь возле меняльных лавок. Я, правда, никогда еще не держал их в руках, но говорят, что они нежны и гладки, как атлас! Чтобы убедиться в этом, я как-то зашел к меняле и попросил его дать мне пощупать один. О, только пощупать! Но он дал мне по шее и прогнал. Для чего, спрашивается, тогда он выставляет их за стеклом! Чтобы злить людей?!
Тантен прервал его рассуждения.
— Это все, что ты хотел сказать?
— Имейте терпение, — возразил ему Шупен, — самое интересное я оставил на закуску. Я должен вам сообщить, что за Каролиной следим не только мы!
На этот раз Тото остался доволен. Тантен подскочил в кресле так, что с его головы свалилась шляпа.
— Не одни! — вскричал он, — что ты болтаешь!
— Я болтаю, сударь, то, что видел! Вот уже три дня, как за нашей дичью охотится какой-то верзила с арфой на спине!
Старый Тантен погрузился в размышления.
— Верзила, — бормотал он, — музыкант… хм… если я не ошибаюсь, так это шутки Перпиньяна. Увидим…
Затем снова обратился к Тото:
— Брось Каролину и следи за арфистом. Но прежде всего — будь осторожен. Ступай, ты заслужил сто франков.
Тото вышел. Тантен печально опустил голову.
— Необыкновенно умен и сметлив, — прошептал он, — беда, если он изменит нам.
Бомаршеф уже открыл рот, чтобы попросить Тантена принять гостей, пока он переоденется, но тот остановил его:
— Несмотря на то, что директор не любит, когда его беспокоят, — проговорил он, — я отправлюсь к нему. И когда эти господа соберутся, веди их к нам, потому что, видите ли, Бомар, когда плоды созрели, их необходимо сорвать, иначе они опадут…
Глава 16
Доктор Ортебиз первым пришел на собрание, назначенное Маскаро и его товарищами.
Встать раньше десяти часов для него было трагедией, но когда речь шла о деле, он был пунктуален.
Вскоре комната, к величайшей радости Бомаршефа, наполнилась людьми. Во-первых, никто не обращал внимания на его костюм, во-вторых, доктор не приставал к нему с обычным: «Бомар, вы слишком часто прикладываетесь к рюмке…»
— Маскаро у себя, — сказал отставной кавалерист доктору, — он ждет вас с нетерпением. У него — Тантен.
Ортебиз скорчил кислую гримасу и проговорил серьезным голосом:
— Отлично! Я буду очень рад видеть Тантена!
Но, войдя в кабинет, он застал там лишь одного Маскаро, разбиравшего бумаги.
— Здравствуй, — приветствовал он друга, — что нового?
— Ничего.
— Ты не видал Поля?
— Нет.
— Придет ли он, по крайней мере?
— Да.
Почтенный коммерсант был лаконичнее, чем обычно.
— Что с тобой, черт возьми! — сказал доктор, — ты очень мрачен, уж здоров ли ты?
— Я серьезен, это естественно накануне решительной битвы.
Но, честно говоря, у Маскаро было достаточно оснований для грусти, которые он постарался скрыть от своего друга.
Его беспокоил Тото-Шупен. Ничтожная песчинка — и самая крепкая стальная ось может сломаться! Тото был песчинкой, которая, попав в колесо, могла остановить весь ход машины. Маскаро искал средство обезопасить себя от него.
— Ба! — вскричал доктор, любуясь своим медальоном, — дела наши идут, как по маслу! Чего ты боишься? Сопротивления Поля?
Маскаро презрительно пожал плечами.
— Я так мало опасаюсь его, что пригласил на сегодняшнее заседание. Его так же легко привлечь на нашу сторону, как больного заставить принять лекарство.
— Черт возьми! Но вдруг он струсит и сбежит, а ведь он посвящен в нашу тайну!
— Он не сбежит, во всяком случае не дальше, чем жук, привязанный за лапку, — произнес Маскаро. — Плохо же ты знаешь эти мягкие натуры. Его можно сравнить с перчаткой, надетой на твердую руку, которая и под лайкой сохраняет свою силу.
— Аминь, — заключил доктор.
— Если мы и встретим сопротивление, так скорее со стороны Катена. Он, пожалуй, сделает вид, что согласен с нами, но…
— Катена, — вскричал Ортебиз, — но ты, кажется, хотел действовать без него?