Генрих внимательно дочитал до конца.
Он принадлежал к тем людям, которые живут одним днем и совершенно не заботятся о будущем, словно им с неба должны регулярно падать деньги. Ему вовсе не хотелось брать на себя лишние заботы, связанные с новым предприятием. Поэтому де Круазеноа попробовал сопротивляться.
— Это объявление привлечет солидных акционеров, — сказал он. — Но что мы будем делать с их капиталом?
— Складывать в сейфы, — улыбнулся комиссионер.
— А если они потребуют деньги обратно?
— Мы им откажем.
— На каком основании?
Батист Маскаро показал Генриху соответствующее место в уставе.
— Вы имеете право отказывать, и мы этим правом воспользуемся. Еще вопросы есть?
— А что, если они станут жаловаться?
— Смотрите устав. Статья пятидесятая.
— Хорошо. А вдруг кто-нибудь из них продаст акции третьим лицам?
Маскаро протер очки чистым платком, потом ответил:
— Это предусмотрено статьей двадцать первой. Смотрите: «Передача акций законна лишь в том случае, если она делается с письменного согласия управляющего».
— Чем же окончится вся комедия?
— В один прекрасный день вы объявите о ликвидации компании на основании статьи сорок седьмой.
— А потом?
— Скажете акционерам, что остаток после ликвидации составляет нуль франков и нуль сантимов. Желающие могут потребовать свою долю!
Все атаки маркиза были отбиты.
Он прибегнул к последнему доводу:
— Не откажется ли мадемуазель де Мюсидан выходить за меня замуж, если я займусь предпринимательством? Вы же знаете эти дворянские предрассудки…
Хозяин рассмеялся.
— Получив приданое своей невесты, вы пожелаете от нас отделаться. Разве я не угадал?
Генрих покраснел.
— Я, по-вашему, даром старался, уговаривая де Мюсиданов согласиться на брак их дочери с нищим, не имеющим за душой ничего, кроме титула и громкого имени? Мы все хотим получить свою долю. Вам мало шестисот тысяч франков и права наследования имущества графа? Вы желаете еще и действительно получить все его состояние, не так ли?
Растерявшийся маркиз не отвечал.
— Тогда я благодарю вас за приятную встречу. В Париже много обнищавших дворянчиков и каждый из них с радостью займет ваше место на любых условиях.
Де Круазеноа понял, что спорить больше не о чем.
— Где подписать? — спросил он.
— Вот это — деловой разговор, — сказал Маскаро, вручая маркизу перо.
— Здесь.
Генрих подписал.
— Недоставало лишь вашей подписи, — продолжал комиссионер. — Объявление будет напечатано во всех утренних газетах. С редакторами я уже договорился. Кроме того, расклеим афиши по всему городу.
— Вы меня не обманете? — спросил маркиз.
— Честное слово. Маскаро вас устраивает?
— Вполне.
— Так я даю вам это слово в том, что вы завтра же будете представлены господам де Мюсиданам и они вас хорошо примут.
— Благодарю вас, — сказал Генрих.
Батист Маскаро подошел к нему. Де Круазеноа встал.
— Помните, что вы будете у меня в руках и после свадьбы, — сказал хозяин. — Вы будете у меня в руках всегда.
Маркиз поклонился.
Маскаро распахнул дверь.
— До свидания, господин жених. Постарайтесь понравиться мадемуазель Сабине.
…Вечером, когда банкир Мартен-Ригал вышел из кабинета, дочь была с ним гораздо ласковее, чем обычно.
— Как я люблю тебя, мой милый папочка! — поминутно повторяла она, целуя его. — Какой ты у меня добрый!
Отец Флавии очень устал за день и не догадался спросить девушку о причинах ее необыкновенной нежности.
Впоследствии господин Мартен-Ригал горько сожалел об этой оплошности.
Глава 43
Андре приснилось, что он победил Генриха и сделал предложение мадемуазель де Мюсидан, но граф отказал ему.
Художник проснулся и с трудом отогнал неприятные мысли.
— Надо избавить Сабину от маркиза, а там посмотрим, — сказал он сам себе и сел за стол.
Пора было навести порядок в хаосе накопившихся у него сведений и впечатлений.
Андре взял карандаш и написал на обороте неудачного эскиза имена своих противников:
Генрих де Круазеноа
Вермине
Ван-Клопен
Маскаро
Тантен
Ортебиз
Мартен-Ригал
На противоположном краю листа он вывел три слова:
Сабина де Мюсидан.
«Чего хочет Генрих? — думал Андре. — Жениться на дочери графа. Не на Сабине, а именно на дочери графа де Мюсидана. Она никогда не называла маркиза в числе своих друзей и в последнем письме отзывалась о нем, как о незнакомом человеке. Зачем же он женится на девушке, с которой у него нет ничего общего?»
Ответ мог быть только один.
«Деньги де Мюсиданов», — написал Андре и соединил стрелкой имя Генриха с этими словами.
Приданое негодяй получит сразу, а остальное достанется ему по наследству.
Кто может помешать маркизу жениться на Сабине?
Ее родители запуганы шантажистами, как говорит виконтесса де Буа-д'Ардон.
Сама Сабина уже покорилась воле родителей.
Знают ли об этом преступники?
Если нет, то самый опасный с их точки зрения человек — это он, Андре.
Художник написал свое имя рядом с именем любимой.
— Они могли без труда проследить за Сабиной, когда она приходила ко мне, — прошептал Андре. — Тогда самый простой для них выход из положения — пырнуть меня ножом на пустынной улице. Если же они знают о решении Сабины, то им все равно выгодно устранить единственного человека, из-за которого она может передумать и отказать Генриху. Де Брюле советует быть осторожным и поменьше выходить из дому…
Андре тяжело вздохнул. Нужно как можно скорее проникнуть в тайны маркиза. Сидя дома, этого не сделаешь. Придется рисковать…
Художник встал и прошелся по комнате.
Де Круазеноа, несомненно, является соучастником Вермине и Ван-Клопена в проделках с векселями Гастона.
Мошенники хотели заполучить деньги отца и для этого подбили на подлог сына.
Чтобы Ганделю-младший поставил фальшивые подписи, нужно было сначала заманить его к Вермине.
Кто его направил в Общество взаимного дисконта?
Ван-Клопен.
Как?
Отказав ему в кредите и посоветовав занять денег у Вермине.
Так можно было поступить лишь с человеком, у которого нет наличных.
Почему же у Гастона не было наличных?
На этот вопрос ответил сам Ганделю-сын: поверенный Катен посоветовал его отцу не давать Гастону денег и написать жалобу в полицию на Розу Шантемиль.
Значит, адвокат — сообщник Генриха…
Андре снова сел за стол и четким почерком художника написал: «Зачем мошенники руками господина Ганделю отправили Розу в Сен-Лазар?»
— Кому и чем она мешала? — пробормотал он, откладывая карандаш.
На этом месте рассуждения художника прервал осторожный стук в дверь.
Андре спрятал бумагу.
— Войдите, — произнес он, вставая.
Увидев гостя, хозяин чуть не вскрикнул от изумления.
Это был граф де Мюсидан.
Сабина украдкой показывала любимому своего отца, и художник с первого взгляда узнал его.
— Простите, — сказал де Мюсидан, — что я пришел к вам в такой ранний час. Я опасался, что позже не застану вас дома.
Андре поклонился.
У него вертелось на языке множество вопросов, которых он не смел задать графу.
Зачем де Мюсидан пришел?
Он явился как друг или как враг?
Что ему известно об отношениях Сабины и Андре?
Сам он решил прийти сюда или кто-то надоумил его?
Кто дал ему адрес?..
Граф ответил на поклон Андре и продолжал:
— Я большой любитель живописи…
«Возможно, — подумал художник. — Но главная ли это причина вашего визита в столь неподходящее время?»
— Один из моих друзей очень хвалил мне ваши картины…
«Хотелось бы знать имя вашего друга, господин граф».
— Поэтому я и решил прийти к вам, чтобы своими глазами увидеть…
«Что же вы хотите увидеть на самом деле?» — чуть не спросил художник.
Граф не закончил фразу. Он вспомнил, что еще не назвал себя.
— Извините, я забыл представиться. Маркиз де Беврон.
«Становится все интереснее. Господин де Мюсидан полагает, что я его не знаю, и хочет сохранить инкогнито. С какой целью?»
Художник еще раз поклонился.
— Меня зовут Андре. Очень приятно, что о моих скромных работах так хорошо отзываются ценители живописи. К несчастью, у меня сейчас нет ничего законченного, кроме нескольких эскизов. Хотите посмотреть?
— Конечно.
Де Мюсидан чувствовал себя очень неловко под проницательным взглядом Андре.
Однако граф уже приметил в дальнем углу зеленую занавеску.
Он стал расхаживать по комнате, делая вид, что рассматривает висящие на стенах эскизы.
Ноги его вдруг стали ватными, в висках стучало. Он с трудом сохранял ясность мыслей, которые быстро сменяли друг друга.
Негодяй Тантен, кажется, сказал правду. Похоже, что за занавеской действительно висит картина…
Что, если там и в самом деле портрет Сабины?
Будет ли это означать, что молодой человек — любовник мадемуазель де Мюсидан? Она ему позировала. Но ведь этого недостаточно, чтобы называться его любовницей…
Ну и что? Кто будет разбираться в таких тонкостях, если она провела много часов наедине с этим Андре…
Какой позор!
Впрочем, он ничуть не больше того позора, от которого несчастная девушка спасает родителей, принося себя в жертву шантажистам…
«Имею ли я право ее судить? — подумал граф. — Я был к ней равнодушен. Диана занималась не дочерью, а своими похождениями… Бедное дитя искало любви на стороне, потому что не получало ее дома… Надо признать, что выбор Сабины не так уж плох. Благородная осанка, мужестванная красота и умное, энергичное лицо молодого человека производят приятное впечатление. Если бы он еще происходил из знатного рода… Но лучше ли отдать девочку негодяю де Круазеноа, хоть он и маркиз? А изменить я ничего не могу… Зачем же я сюда пришел?»
Андре заметил, что господин де Мюсидан украдкой поглядывает на зеленую занавеску.