Поэтому Маскаро уже некоторое время рассказывал каждому встречному о том, что состояние его здоровья требует срочного переезда в более благоприятный климат. И тут же предлагал приобрести у него агентство.
В конце концов покупатель нашелся.
С помощью Бомаршефа он за одну ночь заложил кирпичом потайную дверь, соединявшую агентство с домом Мартен-Ригала. К восьми часам утра эта тяжелая работа была окончена, все ее следы уничтожены, и Бомаршеф отбыл в Америку, оплакивая разлуку с любимым начальником.
Бывший хозяин агентства передал дела своему преемнику и тоже уехал.
Батист Маскаро добрался поездом до Руана, где переоделся и уничтожил весь багаж. На следующий день из Руана в Париж вернулся господин Мартен-Ригал.
Он расцеловал дочь и — небывалый случай! — велел пригласить себя к обеду. Флавия убежала на кухню, чтобы отдать необходимые распоряжения.
Тем временем банкир удалился в кабинет и, против обыкновения, оставил дверь незапертой. Он опустился в свое любимое сафьяновое кресло и воскликнул:
— Моя дочь будет всю жизнь благословлять меня за то, что я сделал для нее!
Мартен-Ригал был доволен: из трех его лиц осталось лишь одно, которое абсолютно ни в чем не замешано.
Глава 50
Когда доктор Ортебиз вошел в кабинет банкира, тот весело закричал:
— Ну, что, скептик? Будешь еще сомневаться в нашем успехе? Маскаро и Тантен благополучно покинули этот мир. Считай, что их никогда не было!
— Бомаршеф уехал? — спросил доктор.
— Еще вчера.
— А Кондель?
— Уже в Англии. Так что все шито-крыто. Можешь выбросить свой медальон с ядом. Миллионы у нас в кармане!
— Да услышит тебя Бог! — ответил доктор.
Мартен-Ригал вскочил.
— Что? Он уже услышал: сражение выиграно на всех направлениях!
— Тсс! Не хвастайся: это приносит несчастье…
Банкир захохотал.
— Теперь нам нечего бояться!
— Совсем нечего?
— Совершенно! Кого мы должны были опасаться больше всего?
— Лекока, — сказал Ортебиз.
— Да, если бы он взялся за это дело. Но, как тебе хорошо известно, оно его нисколько не интересует. А после него?
— Андре.
— Верно. Так вот: он нам уже не страшен.
— Насколько мне известно, он жив.
— Ну и что? Он проваляется в постели не меньше месяца. А потом пусть попробует заподозрить в чем-нибудь почтенного банкира и всеми уважаемого гомеопата! Впрочем, он, по-видимому, смирился со своей участью. По последним сведениям агентства Маскаро, господин Андре не написал в больнице ни одного письма и к нему никто не приходил.
— У него есть друзья?
Банкир пожал плечами.
— Люди дружат с теми, кому везет. Какие могут быть друзья у калеки? О нем уже все забыли. Де Брюле приценивается к Тифильским акциям. Виконтесса де Буа-д'Ардон? Весна и новые моды вскружили ей голову.
— А подрядчик Ганделю?
— Ему хватает хлопот со своим сыном.
— Но этот сын дружит с Андре.
— Мальчишка послушался добрых советов папаши Тантена, помирился с Розой и укатил с ней во Флоренцию.
— Что слышно о семействе де Мюсиданов?
— Генрих хорошо принят. Ухаживает за мадемуазель Сабиной. Она еще не бросается ему на шею. но уже принимает от него цветы. Что ты еще хочешь за такой короткий срок?
— Чтобы граф не откладывал свадьбу. Эта отсрочка меня тревожит.
— Успокойся. Нас не обманывают. Я проверил.
— Ну, если ты проверил, то с этой стороны все в порядке.
— А со всех остальных — еще лучше, — посмеивался банкир. — Тифильские акции идут нарасхват. На твою долю, великий гомеопат, достанется миллион!
Услышав магическое слово «миллион». Ортебиз энергично потер руки.
— Тогда предо мной откроются поистине блестящие перспективы! — воскликнул он.
— Катен сообщает… — начал Мартен-Ригал.
— Что сообщает Катен? — сразу же насторожился доктор.
— Герцог де Шандос спешит по следу своего сына, задыхаясь от усталости и нетерпения. Этот след — мой шедевр!
— Ты уверен в том, что можно не опасаться Перпиньяна? Он хитер…
Банкир презрительно отмахнулся.
— Перпиньян — такой же олух, как де Шандос! Хуже того — он просто сумасшедший! Воображает, что сам открыл след, проложенный и обставленный мной от Вандомского приюта до самой квартиры Поля… Они уже добрались до бывшего артиста Вигуре, который ныне торгует вином в Париже. Он даст им адрес старого Фрица. На днях они будут здесь. К тому времени Поль женится на Флавии. Моя дочь станет маркизой де Шандос, а затем герцогиней и унаследует миллионы господина Норберта.
Он умолк, потому что послышался легкий стук в дверь.
Вошла мадемуазель Флавия. Она села к отцу на колени, обняла его и несколько раз поцеловала.
Ортебиз с улыбкой наблюдал за своим другом.
«Можно ли узнать в любящем отце мошенника Маскаро или убийцу Тантена? — думал он. — Какого великого актера потерял театр, когда Мартен-Ригал решил стать миллионером!»
— Я у тебя в плену, прекрасная победительница, — сказал банкир. — Какой выкуп ты от меня потребуешь?
Флавия покачала головой.
— Разве я имею привычку, месье, продавать вам свои ласки? — шутливо спросила она.
— Чего же ты хочешь?
— Пригласить тебя к обеду. Все готово и Поль уже за столом. А целовала я тебя просто потому, что очень люблю своего папу. Ты у меня такой добрый! Если бы я могла выбирать себе отца, то из всех мужчин в мире выбрала бы тебя!
— Признайся, по крайней мере, что в последние шесть недель ты любишь меня сильнее, чем прежде, — сказал Мартен-Ригал.
— Нет, — ответила она с жестокой наивностью избалованного ребенка. — Только две недели.
— Однако с тех пор, как Поль стал твоим женихом, прошло уже полтора месяца…
Девушка громко и чистосердечно рассмеялась.
— Я тебя за это очень люблю, — сказала она, — но еще сильнее — за другое.
— За что же?
— Это — большой секрет.
— Все равно, скажи. Я прошу тебя.
— Ты на меня не рассердишься?
— Нет.
— Ну, хорошо. Две недели тому назад я, наконец, поняла, насколько горячо ты любишь свою Флавию. Бедный папа! Я долго и горько плакала, когда узнала, как трудно тебе было привести Поля к моим ногам. Как подумаю, что у тебя хватало духу ради меня надевать такие грязные лохмотья и зеленые очки, которые тебе совсем не идут, да еще приклеивать эту гадкую бороду, так и плачу…
Флавия всхлипнула.
Мартен-Ригал побледнел, как смерть, и так стремительно вскочил, что его дочь едва не упала.
— Что это значит? — прошептал он.
— Ты меня прекрасно понимаешь, мой милый папа. Другие тебя не узнавали, но глаза дочери обмануть невозможно.
— Флавия, ты ошибаешься. Какое-то случайное сходство обмануло тебя!
Девушка насмешливо покачала головой.
— Пока Поль болел, я целые дни проводила с ним наедине… Ага! Ты не вздрогнул от моих слов! Доктор, будьте свидетелем! Выходит, ты знал об этой моей глупости! А теперь посмей сказать, что тогда приходил не ты!
— Сумасшедшая! Послушай меня…
— Нет, это ты меня послушай! Я не хочу тебя обманывать. Я открыла тебе дверь — и сразу подумала, что это — ты. А ты так подпрыгнул, увидев меня там, что сомневаться было невозможно. К тому же я подслушала ваш с доктором разговор, когда вы вышли на лестницу. А дома я сразу же спряталась напротив твоего кабинета и увидела, как ты пришел сюда в тех же самых лохмотьях. Ну, что, будешь еще отпираться?
После долгого молчания Мартен-Ригал спросил:
— Ты никому не сообщила о своем открытии?
— Никому…
Банкир и доктор облегченно вздохнули. Несчастье оказалось не настолько велико и непоправимо, как они думали.
— Никому, кроме Поля, — добавила Флавия. — Мы с ним — одно целое. Так не все ли равно? У нас друг от друга секретов нет.
— Что ты наделала! — завопил Мартен-Ригал.
— Ничего плохого. Я постаралась как следует внушить Полю, что мы должны беречь и любить дорогого отца, который не постыдился даже надеть такие жуткие лохмотья, чтобы найти его и привести ко мне.
— А что Поль? — спросил Ортебиз.
— Сначала казался смущенным, а потом хлопнул себя по лбу и долго хохотал.
— И ты не поняла этого смеха? — воскликнул Мартен-Ригал. — Он подумал, что я ходил к нему по твоему поручению!
— Ну и что?
— Он будет теперь считать, что ты сама бросилась к нему на шею, и перестанет любить тебя.
— Не может этого быть, — уверенно ответила девушка. — Поль такой благородный!
— Кто? Это презренное, подлое ничтожество? — в гневе вскричал отец.
Флавия покраснела от возмущения.
— Я никому не позволю оскорблять моего мужа. Даже вам!
Банкир в отчаянии опустил голову.
Доктор взял девушку под руку и вывел ее в коридор.
— Идите обедать, — шепнул он. — Ваш отец очень расстроен и сам не понимает, что говорит. Не сердитесь на него.
Флавия ушла.
Ортебиз вернулся в кабинет и сказал:
— Я не понимаю твоего гнева, Мартен-Ригал. Ты сам выбирал жениха для дочери не по характеру, а по степени сходства с герцогом. Дети в этом не виноваты.
— Я рассчитывал, что Поль станет моим рабом, как только де Шандос признает его своим сыном! — проревел бывший Батист Маскаро. — Достаточно было бы намекнуть, что мне известно его истинное происхождение! Несчастная Флавия, не ведая, что творит, подарила ему мою тайну, и теперь я тоже стал одним из бесчисленных рабов Парижа!
Глава 51
Когда Катен и Перпиньян привели герцога в особняк Мартен-Ригала, Виолен уже был женат на Флавии.
Де Шандос хотел, чтобы молодожены немедленно переехали в его дворец, но банкир возразил, что уже довольно поздно, а госпоже маркизе необходимо как следует подготовиться к первой встрече с матерью своего мужа.
Договорились, что герцог приедет за Полем и Флавией завтра в одиннадцать часов утра.
— Ну, что, папочка? — спросила новоиспеченная маркиза, когда счастливый де Шандос уехал. — Убедился, что мой Поль — благородный человек? Он — сын герцога и наследник миллионов. Так