есстрашия, следа его бессердечности и жестокости…
– Когда ты получил свою первую рану, Эмиль?– спросила задумчиво.
– Не помню… Всю свою жизнь я дрался, сражался за то, чтобы не сгинуть… Вся моя жизнь– борьба…
– Для этого нужна храбрость и сила духа… Всю жизнь бороться…
– Нет, Лира… Для этого нужно намного меньше– желание не сдохнуть в подворотне, как собака…
Перевернулся на живот, посмотрел в ее глаза.
– Говоришь, скучала?– спросил, и его рот дрогнул. Это была не ухмылка, непроизвольное, нервное движение.
– Не говорю, что скучала…– выдерживает его взгляд, смотрит на равных,– говорю, что ждала…
– А есть разница?
– Есть…
Она не скучала… Можно скучать и быть занятым другими делами, продолжать жить… А она не жила, не дышала… Она считала секунды до его прихода, чтобы только он коснулся и стер ненавистные следы другого мужчины с ее тела, унижающие, претящие…
– А ты… Скучал?
– Подыхал без тебя,– нависает сверху. Накрывает ее губы своими.– И даже рядом с тобой продолжаю подыхать… Истекать кровью по тебе…
Она усмехается, отворачивается.
– Громкие слова… Издеваешься… Вот она, я… Под тобой, голая, с клеймом, и не одним… Разве не это ты хотел получить?
– Ты смотрела на мои шрамы, Лира, но даже самый страшный и глубокий из них– ничто в сравнении с тем, какой шрам зияет в моем сердце,– ударил себя по груди.– Я люблю тебя… Мучительно люблю…
– Не верю…– она шепчет одними губами, и ее глаза наполняются слезами.– Когда любят, не причиняют столько боли…
Эмиль глубоко выдохнул. Встал… Наполнил кубок вином, осушил его залпом. С минуту стоял, вглядываясь в даль моря, бушующего под стенами дворца. Лира смотрела на его идеальное тело. Невольно любовалась.
– Моя мать была шлюхой, Лира… Той, кто продает свое тело за пару золотых без разбору… Она была такой до моего рождения, она оставалась такой после… У нас не было дома. Мы скитались по городам, передвигаясь с попутчиками, за дорогу которым она платила своим телом. Мы ели лепешки с сыром, иногда куски позавчерашнего мяса, если повезет, и в оплату за еду она тоже отдавала себя… Когда было холодно и дождливо, спать на улице не получалось, иначе можно было просто помереть, подохнуть… И тогда мы стучались в ворота самых дешевых, самых низкопробных постоялых дворов– и просились на постой… Эти ночи я ненавидел больше всего… лучше уж было спать в лужах, чем там… Помню, как я сильно жмурился, вжимаясь в стену, пытался заснуть изо всех сил, убеждая себя в том, какое же это блаженство– спать в теплой чистой постели– чистота ее, конечно, была под вопросом, но клопы и тараканы, как и засаленные пятна на простынях тогда мало смущали неизбалованного роскошью мальчишку – вот только сон не шел… Никогда… И я слышал, как приходил мужчина, как наваливался с нахрапа на нее своим грузным, или, наоборот, щуплым телом… Как дышал хмельными парами и пользовал ее…
Мать была красивой… Я знал это не только потому, что она была моей матерью, а детям всегда кажется, что красивее той, кто дала им жизнь, нет… Я слышал это из уст похотливых мужчин и смотрящих на нее сверху вниз женщин всех мастей… «Такая красивая и такая бесстыжая»… «Посмотри, доченька Лили, женская красота ничего не стоит… Эта падшая женщина похожа на богиню, а живет в грязи… Главное– скромность, праведность и ум»… И ведь они были правы… Ее красота была ее наказанием… Злой усмешкой богов…
Мне только исполнилось четырнадцать весен… Мы тогда жили в Вольном городе. Я уже зарабатывал сам, берясь за любую работу, какая бы ни подвернулась… Помню очередной смешок, брошенный в свою спину… «Выродок шлюхи»… Сколько раз я слышал это у себя позади, а иногда и в лицо, глаза в глаза… Помню, как она сдавленно плакала после очередного мужчины, взявшего ее за гроши, о золотых уже речи не шло… Заработанных ею денег едва хватало на покупку черствого хлеба… Она старела, спрос на нее падал, денег давали все меньше… Это я сейчас это понимаю… Я убил ее, Лира,– наконец, он повернулся к Иллирии, показав переполненные до краев болью и одиночеством взгляд,– задушил во сне… В самом конце, испуская последний дух, она широко распахнула глаза и улыбнулась мне. А потом прошептала одними губами «спасибо» и ушла… Не знаю, в объятия Мины или Диспатера, но со мной ее больше не было… – Эмиль замолчал. Вернулся к кровати. Сел на край. Лира словно даже не дышала…,– я не проронил ни слезинки. В ту ночь пошел в порт, до рассвета разгружал ящики с уловом, пытаясь перебить ее родной, такой любимый материнский запах, которым все еще пахли мои руки, руки убийцы, рыбной вонью… Получил свое скудное вознаграждение… Отдал все деньги могильщику, чтобы достойно отправить ее в последний путь… Как горожанку, не как грязную шлюху с подворотни… В тот же день я ушел из Вольного города и примкнул к гладиаторам… На этом история Эмиля заканчивается… Начинается история Зверя… Только она такая же грязная, ничтожная и воняющая сточной канавой, как и все то, что ты услышала «до»… Дальше тоже была только черная яма… Одна сплошная тьма… Грязь, трупный смрад, кровавая бойня… А потом я встретил тебя… Золотую богиню… Чистую и невозможно красивую… Смотрящую на нелепость битвы на арене с терпеливым спокойствием и скрытым сожалением… И тогда я понял, что только ты сможешь спасти меня от тьмы моего существования… Пролить на него свет…
Приблизился к ней, поцеловал нежно, погладил по волосам.
– Только я проклят Диспатером, Лира… Ничего не помогает… Вместо этого я измазал черной сажей твою жизнь…
Лира глубоко вздохнула. Провела рукой по его щеке. Положила голову на его грудь…
– Как звали твою мать, Эмиль?
Он дернулся от этого вопроса. Словно не ожидал. Словно никто более о таком его вовсе и не спрашивал…
– Марселия…
Ее имя словно процарапало его горло… И в то же время, после того, как он его произнес, дыхание его стало спокойнее, размереннее…
– Когда мы были в пустыне, Эмиль… Лежали под открытым небом и смотрели на звезды, а ты рассказывал о том, как мать говорила тебе, что ты самый богатый человек, так как засыпаешь под таким красивым одеялом, я завидовала тебе… И считала самым счастливым на свете… Неважно, кем была твоя мать… Она любила тебя… Для тебя она была самым чистым, самым искренним человеком… Загляни в свою душу, Эмиль, найди внутри того маленького мальчика, кто не был еще отравлен стыдом и ядовитыми словами жестоких людей… Я уверена, ты найдешь там только счастье и светлую память…
Они встретили рассвет в объятиях друг друга. В полусне, полубодрствовании… Конда уже занималось утро, Лира все же заснула, а когда разомкнула глаза, увидела перед собой Зверя уже полностью одетым. Его взгляд почему– то снова был ершистым, подозрительным.
– Я не стал говорить тебе ночью, Иллирия, но вчера пришли новости из Земли золотых песков… Королева мертва… Ее вздернул очередной любовник на веревке… Он оказался песчаным убийцей… Уже был схвачен… Мои войска направлены в пустынные земли номадов. Прольется много крови… Бунтарей покарают за своеволие…
Она молчала, не в силах пошевелиться… Смотрела перед собой в пустоту…
– Через час к тебе придут прислужницы с платьем… Сегодня большой праздник во дворце… Ты обязана на нем присутствовать…
– Отмечаешь смерть Королевы золотых песков?– горько усмехнулась она.
– Нет, есть другой повод, – он бросил на нее последний взгляд и быстро удалился, оставив наедине с ворохом мыслей в голове…
ГЛАВА 19
Иллирия позволила облачить себя в ярко– алое платье в пол, красота которого заставляла даже ее искушенное роскошью сердце забиться чаще, а дыхание замереть. Ее длинные волосы были распущены и красиво уложены на местный манер. На лбу светилась красивая диадемма с большим рубином по центру. Наверное, еще пару недель назад она бы была готова сорвать с себя это украшение, как и весь наряд, но сегодня это делать она почему– то не спешила… После всего услышанного ей хотелось порадовать его глаз… Самой было смешно от таких мыслей, но стоило подумать о том, что рассказал ей Эмиль, сердце сжималось… Никогда Иллирия не думала, что у нее в душе найдется место для сострадания тому, кто отнял у нее все… Нашлось… И страшно себе было признаться, чему еще нашлось…
– Госпожа,– послышался сзади знакомый мягкий голос.
Иллирия обернулась, чтобы увидеть Эсмера. Тот стоял, почтенно склонив голову.
– Эсмер, как Вы?– спросила искренне,– мне жаль, что в прошлый раз так получилось… Я не ожидала, что Зверь сорвется на Вас… Все эти дни думала, как Вы… Не было шанса сказать Вам, что я сожалею…
– Все нормально, госпожа… Люди на моем месте готовы к подобного рода прихотям хозяев… На нас, как на кошках… Шрамы и раны заживают быстрее, чем вы успеваете снова разгневаться… Это и спасает…
В его словах действительно не было упрека или укора… Спокойствие, покорность, обреченность…
– Я здесь, чтобы сопроводить Вас к Господину, – предпочел сразу перевести тему мужчина.
– Разве мы идем не на праздненство?
– Да, но сначала Господин хочет видеть лично Вас…
Не прошло и пары минут, как они заходили в просторный зал, расположившийся на самом высоком этаже одной из башен замка… Поднимаясь по довольно широкой винтовой лестнице, Лира ненароком посмотрела в одно из окон– бойниц, и обмерла, как же высоко было… Внизу все так же яростно и неистово билось о скалы море, голова закружилась… А ей ведь казалось, что выше покоев Зверя быть не может…
Пару шагов, и они ступили в просторный зал. Он был совершенно пуст. Эсмер сразу откланялся и удалился обратно, а Иллирия стала оглядываться по сторонам в ожидании Зверя и невольно пытаясь понять, что же такого странного было в убранстве стен этого одновременно давящего и поражающего какой– то своей внутренней силой помещения… Разные по форме и размеру камни… Базальт, известняк, красный мрамор… В их расположении не было абсолютно никакого порядка и логики… И все же, общее впечатление говорило о том, что все они водружены на свои места не случайно…