Не знаю, что больше разозлило Ильнарион – моя угроза разоблачить ее или то, что я назвала Седьмого принца коротким именем. Скорее всего, второй вариант. Но в следующий миг все напускное безразличие и пренебрежение моей скромной особой слетело с лица даркессы, обнажив ее истинные чувства. Светлая кожа покрылась алыми пятнами ярости, еще более заметными в обрамлении снежных, сверкающих как корона волос. Губы искривились, и женщина зашипела:
– Ах ты, грязная, мерзкая человеческая подстилка, как ты смеешь угрожать мне? Ильнарион Ночной Искре?
С этими словами она шагнула вперед, и я ощутила, как воздух вокруг нее начал накаляться. Не то чтобы я была сильна в магии, но инстинкты тут же взвились, словно змеи, которым наступили на хвост. Я чувствовала, что даркесса может начать колдовать.
В то же время моя собственная сила все сильнее накалялась от злости и непонимания, от обиды, что все случилось так, а не иначе. От несправедливости слов Ильнарион.
– Подстилка? – выдохнула я, старательно стискивая кулаки, чтобы попросту не засветить ими куда-нибудь промеж глаз даркессы. – Да у меня мужчина-то всего один был. А у тебя?
Вопрос не требовал ответа. Он просто был брошен в пылу ссоры, но Ильнарион мгновенно изменилась в лице. Она сперва побледнела, а затем как будто приняла какое-то решение, и вдруг возле нее вспыхнуло небольшое руно печати. Оно довольно быстро наполнилось силой, засветилось золотом. И тут же мой пояс опутала какая-то полупрозрачная веревка, другой конец которой оказался в руке даркессы.
– Пойдем-ка со мной, маленькая дрянь, – проговорила Ильнарион, потянув меня за собой.
Но у меня не было ни малейшего желания куда-то идти, а уж тем более в таком виде. А еще я уже едва дышала от бешенства.
– Прогуляешься в одиночестве, – бросила я сквозь зубы, обхватывая рукой странную веревку и просто дергая за нее.
Кисть начало жечь, словно я дотронулась до чего-то очень горячего. Но, как ни странно, полупрозрачные нити тут же развеялись как дым! Растаяли, как тонкий мягкий снег.
– Что? Какого дохлого… – Ильнарион не успела договорить, проглотив, очевидно, все рвущиеся изнутри ругательства. А затем просто схватила меня за запястье. – Я сказала, что ты пойдешь со мной!
– И не подумаю, – почти прорычала я в ответ, свободной рукой стиснув пальцы на ее предплечье, пытаясь отодрать от себя ее захват.
И в этот миг даркесса закричала. А я с изумлением заметила, как моя ладонь на ее руке начала гореть. Из-под пальцев полился жидкий огонь.
– Как ты смела напасть на меня, тварь? – заверещала женщина, совершенно перестав походить на саму себя. Красивое лицо превратилось в уродливую маску, светлые волосы словно разом потускнели. Ильнарион отскочила от меня на два шага, прижимая к себе раненую руку, на которой я с изумлением увидела ярко-красные пугающие ожоги. Кожа превращалась в волдыри буквально на глазах. – Это нападение на даркессу! Ты посмела угрожать моей жизни! – верещала женщина, и, честно говоря, глядя на обожженную руку, я была склонна согласиться с её абсурдным утверждением.
Похоже, я и впрямь напала на неё и едва не лишила предплечья.
Только как это у меня вышло?..
Под рёбрами всё еще клокотала ярость, свернувшись горячим клубком, однако с каждой пройденной секундой становилась всё глуше, словно я медленно осознавала, к чему она уже привела, и успокаивалась.
– Плохо, это очень плохо, – выдохнула рядом Валира, схватившись за голову. На неё было жалко смотреть. Она побледнела как мел.
А я всё никак не могла придумать, что делать дальше.
Гвенвин тем временем отошел от служанки, деловито нашипел на даркессу и встал у моих ног. Похоже, он не чувствовал больше никакой опасности от беловолосой драконицы. Видимо, решил, что я прекрасно справилась и сама.
Что ж, он был прав. В драке я оказалась хороша. Вот только как теперь быть с последствиями?..
Ильнарион же продолжала верещать, и события развивались гораздо быстрее, чем я могла за ними уследить, а тем более проконтролировать.
– Эрина, вызывай стражу! – прорычала женщина, распрямляя спину. В её глазах горел огонь ненависти, теперь уже совершенно ничем не прикрытый.
Служанка порывисто поклонилась, повернула на руке какой-то браслет и тут же исчезла в вихре бледненького слабенького пламени. Очевидно, у неё был артефакт, зачарованный на эксплозию дракона! Очень может быть, что сегодня утром она повторно проникла в мои покои, чтобы прибрать следы яда, именно с помощью него!
– А тебе, Валира… – медленно проговорила Ильнарион, и на ее губах зажглась злая улыбка. – С этой секунды запрещен выход за пределы атриса. Ты меня поняла?
Аара поклонилась ещё ниже, не смея поднять взгляд на драконицу.
– Ушла с глаз моих! – прорычала даркесса, и Валира поспешила исполнить приказ, бросив на меня виноватый взгляд.
А дальше всё завертелось слишком быстро. Не успела я издать и звука, как в коридоре вспыхнуло пламя и появились два дарка. Они были одеты в очень странные костюмы, отдаленно напоминающие легкие доспехи. На плечах у них сверкали металлические чешуйки, пояса были украшены золотыми прочными звеньями. Тёмные волосы мужчин были строго убраны назад в прочные тугие хвосты, а взгляды их оставались строгими и спокойными.
– Отведите эту женщину в казематы Чертога, – грозно повелела драконица, продемонстрировав красный ожог на руке. – Она посмела напасть на меня и должна быть наказана.
Несмотря на то что Ильнарион явно была в своём праве, стражники не спешили сразу же исполнять приказ. Они оглядели меня с ног до головы, и один из них даже сумел произнести:
– Насколько я вижу, это аара Седьмого принца. Только Айденион Огненнокрылый имеет право наказывать или поощрять её.
К сожалению, Ильнарион было явно этим не убедить. Она выпрямилась, гордо приподняв подбородок, и в один миг вернула себе всё самообладание. А затем властно проговорила:
– То есть, по-вашему, простая человеческая аара имеет право нападать на женщину драконьей крови? Она пыталась меня убить, – жестко припечатали ее слова. – И она должна быть наказана.
Даркесса больше не кричала и не шипела. Она приказывала. И ее голос действительно имел способность убеждать.
Один из стражников снова оглядел меня с ног до головы, и я увидела, что на этот раз услышанное ему не понравилось. Он махнул другому рукой, меня схватили и тут же потащили куда-то по коридору.
Мне не оставили возможности оправдаться.
– Тебе это даром не пройдет, Ильнарион Ночная Искра, – тихо пообещала я, посмотрев на драконицу через плечо. У меня не было никакой возможности защитить себя или переубедить стражников. И так ясно, что любые слова пропали бы втуне. Здесь, как и везде, действовал закон сильнейшего, и мое слово по сравнению со словом даркессы не весило ровным счетом ничего. В данном случае я гарантированно проиграла.
Коридор вел всё дальше и дальше, изгибался и петлял до тех пор, пока стражники не вывели меня к узкой лестнице, на которую прежде в Чертоге я не наталкивалась. Это был один из дальних углов замка, куда я ещё не успела дойти и, честно говоря, вряд ли по своему желанию когда-нибудь дошла бы. Здесь было темно и мрачно, в коридоре совершенно не было окон, а магические светильники или даже самые обычные лампады здесь почему-то не горели.
Дарки вели меня всё ниже и ниже, пока вокруг не начало становиться прохладно и как-то пугающе сыро. Теперь на каждые пятьдесят шагов нам на пути встречался один масляный фонарь, свисающий с потолка. Я начала замечать по обеим сторонам коридора одинокие клетки с решетчатыми дверьми. За некоторыми из них слышались голоса и какие-то звуки.
Здесь было довольно узко и совершенно не хватило бы места для настоящего дракона. Вероятно, тут держали провинившихся заключённых из людского рода или из рода нелюдей, может быть оборотней или каких-нибудь подобных существ.
Доведя до меня до одной из камер, которая ничем не отличалась от остальных, один из стражников молча открыл дверь и уже через секунду захлопнул её за моей спиной.
Сказать, что в первые мгновения здесь мне было страшно, – ничего не сказать. Камера представляла собой совершенно крохотное помещение, в котором, впрочем, располагалась одна каменная кровать с матрасом и такой же каменный столик, с другой стороны от которого за небольшой ширмой зияла дырка в полу для естественных нужд. Как ни странно, вокруг оказалось совсем не грязно, и у меня создавалось впечатление, что чистота тут поддерживалась исключительно магией. Матрас был явно не новый, залежавшийся и темно-серый, однако он совершенно ничем не пах, хотя я опасалась худшего. Дырка в полу тоже была абсолютно лишена каких-либо следов человеческого пребывания.
Немного поразмыслив, я поняла, что в целом паниковать не стоит. Если не считать моего с трудом успокаивающего бешенства, ничего особенно страшного не произошло. Наручниками к стене меня не приковали, плетьми не избили, в свинарнике жить не заставили. А то, что в этой комнате было значительно меньше удобств, чем в моей практически королевской опочивальне, – так это мелочи.
По крайней мере, именно так я пыталась себя успокоить, присаживаясь на свое новое, не слишком удобное ложе.
Окон в камере, само собой, не было, и я могла лишь инстинктивно предположить, что за стеной давно опустилась ночь. Было трудно представить, что прямо сейчас я должна лечь тут спать или, может быть, хотя бы попытаться обустроиться, приготовившись провести в камере длительный промежуток времени. Успокоиться не получалось, поэтому я стала изучать каменный мешок, в котором мне довелось очутиться.
Нарезав пару десятков кругов по камере и не обнаружив в стенах никаких потаенных отверстий, я подошла к двери и негромко позвала:
– Эй, есть тут кто-нибудь?
Сперва мне никто не ответил. Но уже после третьего подобного вопроса я услышала ответ:
– Ух ты, прислали новую куколку! Как тебя звать? – раздался довольный мужской голос с характерной прокуренной хрипотцо