столбу света, накрывшему меня, как купол.
Ирлис впился в белоснежные волосы даркессы, и та громко завизжала, забыв даже о возможности применить магию. В стороны разлетелись капли крови, вампиры, стоящие поблизости, голодно зашипели.
Кому-то из них на бледное лицо попали алые брызги, и я увидела их ставшие красными глаза. Длинные клыки сверкнули в провале ртов. А в следующий миг сразу трое вампиров бросились на даркессу, будто не сдержавшись.
Краем сознания я понимала, что у них не хватило самообладания. Не могло хватить, видимо, драконья кровь слишком привлекательна для детей Ночи. Мне оставалось лишь радоваться, что вся эта толпа отвлеклась, на некоторое время забывая обо мне.
Остальные вампиры отпрянули на несколько шагов от Ильнарион так быстро, словно удирали от чумного больного.
Даркесса кричала. Кровавый князь встал со своего кресла, призывая к тишине, приказывая оставить женщину в покое. По залу начала разливаться тьма.
Но никто не слушал повелителя. Вампиры обезумели. Через мгновение к первой троице присоединились ещё двое, едва не раздирая даркессу на части.
Оставшиеся вампиры начали впадать в некое подобие паники. И лишь примерно два десятка мужчин, что стояли ближе всего к князю, выглядели внушительнее и сильнее других. Едва первый шок от произошедшего начал спадать, как они двинулись к даркессе, оттаскивая от нее ошалевших собратьев.
Кругом начали раздаваться взрывы и мелькать всполохи магии. Это был прекрасный момент, чтобы сбежать!
А тем временем кровавые нити бус, свисавших вокруг меня с потолка, дрогнули. И я с изумлением увидела, как мне на руки прыгает ирлис, держа в окровавленных зубах мои серьги!
Радость ударила в голову пьянящей волной. Я поцеловала помощника в клыкастую морду, морщась от влажного носа и шершавого языка. Он заляпал меня чужой кровью, но я не обращала внимания.
Это проклятое бело-золотое платье, которое меня заставили надеть, выглядело словно наряд ритуальной девственницы. И теперь я видела это как никогда четко. Золотые узоры огибали мою грудь, струились по талии драгоценными линиями, очерчивая и демонстрируя каждый изгиб тела. И несмотря на то, что к моим волосам, приобретшим удивительный, почти сверкающий цвет, наряд прекрасно подходил, я чувствовала себя чудовищно.
А ирлис… на мгновение дал мне ощутить себя счастливой. Напомнил, что несмотря ни на что я не одна и еще могу спастись.
Я сжала в пальцах черные серьги с морозно-ветвистыми узорами и обернулась, наткнувшись на тяжелый колкий взгляд Ренвиэля, не отводящего от меня глаз, но и не двигающегося при этом.
Не знаю, почему он не подходил ближе. Не понимала, что творилось у него в голове в этот момент, но я ждала худшего. И только пальцы с силой сжимали украшение, от которого кожу словно едва заметно покалывало.
Я мысленно представила, как внутри меня кипит пламя, и совсем не удивилась, когда с ладоней на пол полился жидкий огонь. Гвенвин забрался мне на плечо, и несмотря на то, что он был жутко тяжелый, я почти не чувствовала его веса. Зверь у меня возле уха грозно шипел на Ренвиэля, а тот не отрываясь смотрел на нас. И мне казалось, что я вижу в его ледяных глазах свое отражение.
Он должен был напасть. Должен был остановить меня.
Но он не двигался с места.
– Что ты медлишь?! – раздался вдруг из зала низкий, рычащий голос Кровавого князя. – Делай свое дело, обезвредь девчонку, пока она не начала колдовать! Ее зверь принес нам достаточно проблем!
Краем глаза я видела, что помутившихся разумом вампиров уже убирали из зала. Рядом раздавалось глухое хлопание крыльев, а затем кровососы просто исчезали. С каждым разом их становилось все меньше, и только Ильнарион лежала на каменном полу в кругу крови, пытаясь отдышаться и зажимая колотые раны по всему телу. Она была жива и казалась еще злее прежнего, глядя на меня огромными, расширенными от ярости глазами. Ее платье и плащ были разодраны, волосы всклокочены и стояли дыбом.
Но при всем ее бедственном положении она все равно продолжала смотреть лишь на меня, пока не сказала вдруг:
– Я помогу вам, мой княжич, избавлю от мерзкого ирлиса, посмевшего нарушить церемонию…
Кончики пальцев взметнулись вверх, и тут же напротив каждого из них начала загораться небольшая огненная печать. Символы появлялись один за другим, словно их рисовал невидимый художник. И теперь мне стало немного яснее, почему она не применила магию раньше.
Ильнарион нужно было время на начертание колдовских рун. Она не могла сделать это быстро…
Но могла я.
Страх лизнул ребра – ведь я почти совсем не умела защищаться, но неожиданно серьги в ладони резко нагрелись. Боль отрезвила, заставив действовать необдуманно, но как можно быстрее.
В горле клокотали кровь и злость. И вдруг они словно начали выплескиваться наружу вместе с магией.
Я выбросила руку вперед, представляя, как струя огня превращается в огненный хлыст. И пламя послушалось, словно верный пес. Огонь скрутился в жгут, хлестнув женщину, раздирая ее платье и поджигая его. Оставляя на коже алую обгоревшую полосу.
Ильнарион закричала, заваливаясь на спину, а печати на ее пальцах потухли.
Я не верила своим глазам. Это была ужасно сильная магия, какой прежде мне не доводилось творить. И она получилась безупречно!
Разве что у меня перед глазами внезапно резко потемнело, а стоять стало трудно, будто я не спала двое суток.
Перенапряжение! Проклятье, я не знала, как колдовать, не используя всю силу без остатка!
Прямо сейчас я едва могла вздохнуть. Перед глазами вспыхнули разноцветные круги, сквозь которые едва удавалось что-то разглядеть.
А огненный хлыст все ещё лежал на полу зала и полыхал, судя по всему продолжая вытягивать из меня силу.
– Ренвиэль! – рявкнул Кровавый князь. – Сейчас же приструни эту суку или это сделаю я!
Лицо княжича Шеллаэрде, казалось, побледнело ещё сильнее. Он стиснул зубы, верхняя губа искривилась, и из-под нее ещё сильнее стали виднеться агрессивно острые клыки.
Но вампирский правитель не стал ждать ответа сына. Он кивнул своим Алым графам, что безмолвными псами исполняли его приказы, и бросил со злостью:
– Держите ее.
Ирлис зашипел, с его чёрной шерсти посыпались призрачные колдовские искры.
У меня больше не оставалось времени.
В висках с яростью стучал пульс.
Эти твари обступали меня со всех сторон!
Поэтому, через силу превозмогая головокружение, я постаралась сосредоточиться. Мне жизненно необходимо было понять, почему прежде у меня получалась эксплозия – заклятье чрезвычайно сильное и сложное, и при этом я не чувствовала себя так, словно вот-вот потеряю сознание.
Что было не так? Почему в этот раз все настолько ужасно, что, кажется, стоит мне вновь начать колдовать, как я просто отключусь, позволив вампирам сделать со мной всё, что им заблагорассудится?!
Нет уж, облегчать работу им я не намерена… Стук собственного сердца оглушал, Алые графы обступили меня со всех сторон, и вокруг их ладоней начали появляться черные цепи. Их концы падали на пол, вполне натурально высекая искры из каменных плит.
И в этот момент меня осенило. Тиаре! Мне не хватало тиаре, разлитого в воздухе! Ведь Иаршеллавира уничтожила мой ключ, мой источник магии, который мог накапливать какое-то количество силы. При этом она распределила всю магию по организму, но та потеряла аккумулятивный эффект. Мне вполне хватало силы на колдовство, если вокруг в воздухе было достаточно тиарэ. Но что, если в зале ее слишком мало?..
Тогда для вампиров, имеющих свой собственный ключ, это практически не является помехой. Но это помеха для меня.
Я стала лихорадочно думать, как исправить ситуацию. При этом ближайший из вампирских прихвостней уже занёс руку для удара или для того, чтоб обхватить меня своей черной цепью, – точно понять было сложно.
Время и так текло ошеломительно медленно, а теперь и вовсе будто застыло, как муха в капле янтаря. Я видела кровавый блеск вампирских глаз, ощерившиеся клыки, но сквозь них вспоминала Айдена. И серьги в руке незаметно нагревались…
Когда-то он своим шуточным наказанием научил меня делать видимой разлитую вокруг силу. Остаточную тиаре, появившуюся после использованных заклятий. Похоже, эта тиаре была некоторым образом инертной, не участвующей в новых и новых творимых в зале заклятьях. Она была как осколки, которые собрать воедино можно было лишь отдельной целенаправленной волшбой.
И способ был мне известен.
Не думая больше ни о чем, не теряя времени, которого и так не было, я представила перед глазами руно печати, в центре которого сверкал призрачный цветок розы – символ, который должен был сделать все невидимое видимым. Не останавливаясь ни на миг, я выдохнула, представляя, как вместе с воздухом из меня выплёскивается сила. И тут же печать загорелась огнем. А весь зал вокруг наполнили красновато-черные облака, внутри которых будто сверкали мельчайшие кристаллы-осколки.
Это были осколки магии вампиров.
Стараясь не отвлекаться на то, каково ощущать в себе эту страшную темную магию, я нарисовала и активировала ещё одно колдовское руно. На этот раз с витиеватой снежинкой в самой сердцевине. С почти точно такой же снежинкой, какая была на моих сережках…
Айден говорил, что это называется "конденсацией магии".
И в тот же миг черно-красные сверкающие облака осколков слились воедино, превратившись в волну. Раскрыв руки в стороны, будто навстречу смертоносному морскому приливу, я позвала эту черную волну в собственное сердце.
Зал задрожал. Тяжёлые портьеры и шторы на витражных окнах всколыхнулись, как от ураганного ветра. Волосы и плащи вампиров затрепетали. А сами кровососы едва удержались на ногах, когда темная лавина ударила в меня и тут же вырвалась обратно, на этот раз стекая с кончиков пальцев огненными плетьми.
Мне было холодно. Ошеломительно холодно, и из глаз сами собой полились ледяные слезы, которые жгли кожу.