В груди Ваала вңовь заскреблось то противное чувство, от которого ему захотелось прижать рабыню к себе и заставить снова извиваться от удовольствия под ним. Но вместо этого Ваал замахнулся цепью, одаривая девчонку несколькими ударами. Причиняя ей боль, он пытался растоптать эмоции, разбуҗенные её словами, запахом тела, он желал её уничтожить и не мог. На этот раз девчонка не упала, продолжая стоять на коленях, пошатываясь от каждого удара. Она не произнесла ни звука, крепко сжав зубы и молча снося побои. Ваалу хотелось её криков, мольбы о пощаде, хотелось её унижений, но вместо этого он снова получил покорность. Теряя самообладание, Князь бросил цепь, схватив девчонку за ошейник и вздергивая на ноги, словно куклу.
— Ты будешь тем, кем я скажу, — притянул за ошейник к себе, прижимая спиной к груди. — Захочу, будешь сукой на привязи, гавкающей на гостей, — прижался щекой к её голове, обжигая дыханием скулу, — надоешь, постелю вместо коврика для ног, а в перерывах буду заставлять смотреть, как трахаю других или отдам тебя на потеху иергонам. Ты сама сказала, что я твой Хозяин. Значит ты — моя вещь.
На кожу Ваала упала горячая капля. Отпрянув от её лица, он увидел, как по бледным щекам одна за другой скатываются слезы. Он забыл, когда в последний раз видел кого-то плачущим, и вид прозрачных капель на атласной коже усилил дискомфорт, испытываемый рядом с ней. Рука сама потянулась к щеке девчонки, чтобы смахнуть солёную каплю. Но зависла в нескольких миллиметрах от лица рабыни, сжимаясь в кулак. Приподняв девушку за ошейник, Ваал откинул её в кресло, моментально оказавшись рядом с ним. Схватив конец цепи, перекинул через шею девчонки, второй рукой срывая шелк с белых ягодиц. Ρабыню сотрясала мелкая дрожь, но она не издала ни звука, словно несмотря на всю проявленную им грубость, доверяла ему. Это выводило Ваала из себя. Ему нужен был её гнев, ведь именно так он сможет наконец-то избавиться от неё. Но она лишь молча трепетала, ожидая того, что последует дальше. Прикосновение к её нежной коже заставило острее почувствовать напряжение в паху. Слетая с катушек, Ваал сильнее затянул цепь на тонкой шее и разорвал ненавистный шнурок на брюках, высвобождая каменный член. Саша глотала ртом воздух не в силах сделать ни вздоха, издавая хрипящие звуки, а Ваал наслаждался этими мучениями. Ему хотелось наказать, но еще больше он жаждал очутиться внутри её жаркого тела, так идеально подходящего для него.
Обхватив член рукой, Ваал уперся головкой между ягодиц девчонки, проводя ею вверх-вниз. Пребывая на взводе, он грубо расставил коленом ее ноги, рукой натягивая цепь. Οпустился членом к лону девчонки, пристроившись между горячих лепестков, измазанных соками. Он не ожидал почувствовать возбуждения девушки, но как только ее влага соприкоснулась с его кожей, у Князя отказали тормоза. Ваала лихорадило от желания насладиться ею и перестать реагировать подобным образом на тело рабыни. Сжав челюсти изо всех сил, он отодвинул бедра назад и резким движением вошел во влажное лоно Саши, ослабляя натяжение цепи. Девчонка закашлялась, плотно сжимаясь вокруг его эрекции. Не давая возможности нормально дышать, Ваал покинул её тело и снова резким толчком заполнил до упора. Зверушка вскрикнула. Князь схватил одной рукой Сашу за волосы, оттягивая голову назад. Намотав на кулак темные локоны, он опять покинул её тело и рывком заполнил вновь. Движения его бедер оказались резкими, лишенными малейшей капли нежности и заботы. Схватив второй рукой цепь, он снова натянул её, с трудом проникая сквозь сжатые мышцы лона Саши внутрь. Лишь чувствуя, как она теряет сознание, отпускал металл, не давая рабыне отключиться полностью. Отпуская цепь, он слышал, как кашель сменялся на стоны, прорывающиеся из-под контроля зверушки. Эти томные протяжные звуки, капля за каплей разрушали выстроенную им стену, становясь самым ярким доказательством, что она теперь его безраздельная собственность. Как бы она не пыталась демонстрировать обратное, её бессознательная реакция, кричала, что она уже принадлежала ему.
Ослабевая цепь, он сдёрнул с груди корсет, обхватывая ладонью упругие полушария, сжав между пальцами сосок. Напряжение девушки спадало. Οна подавалась назад бёдрами, впуская Ваала глубже, возбуждаясь сильнее от каждого его толчка. С каждым проникновением члена в жар её плоти стоны девчонки становились громче, погружая Князя в нирвану. Она попыталась откинуться назад, чтобы прижаться к нему, но Ваал сильнее сжал её грудь и потянул за волосы, удерживая в нужном для себя положении.
Чувства, охватывающие Князя, были одновременно прекрасными и омерзительными. Его словно изнутри распирало что-то, разрывая грудную клетку на части. Ударяя быстрее и резче бедрами, Ваал стремился истребить вырывающееся на свободу чувство, но с каждым стоном девчонки, с каждым всхлипом, намерение ослабевало. Он обхватил её шею ладонью, поднимая и прижимая к себе спиной, не прекращая вдалбливаться в тело. Саша всхлипнула, когда Хозяин прильнул к ней. Казалось, словно её изгибы идеально совпадают с его телом. Он тут же прогнал эту мысль, наслаждаясь их единением. Девушка слегка повернула голову к нему, отыскивая его губы. Ваал удержал лицо Саши, прижимаясь щекой к щеке. Опустив вторую руку к её промежности, нащупал набухший бугорок плоти. Нажав на него, почувствовал, как она сильнее сжалась вокруг его члена, благодарно выдыхая. Массируя клитор, и резко проникая в неё, Ваал понимал, что не сможет сдерживаться вечно. Убыстряя движения пальцами, прикусил мочку её уха, проведя по ней языком. Саша вскрикнула, выгибаясь грудью, и запульсировала вокруг каменного члена. Выйдя из её тела, Ваал в последний раз резко толкнулся внутрь, изливая горячее семя. Чувство в груди вырвалось наружу, накрывая его эйфорией удовлетворения. Поддавшись порыву, потянулся губами к её рту, но вместо этого схватился за цепь, потянув изо всех сил, не покидая обмякающего тела.
ГЛАВА 22
Горечь заполнила рот, обволакивая язык и медленно спускаясь по горлу. Жидкость стекала все дальше, стирая собой боль и чувства. Я попыталась распробовать на вкус забвение, подчищающее после себя всё ненужное, словно ластик, быстро шоркающий по бумаге и стирающий грифельный карандаш, но не почувствовала даже собственного тела. Я не парила, как раньше, пребывая в бестелесном состоянии, меня словно связали от кончиков пальцев ног до макушки и заперли в ящик, из которого не было выхода, и где я не могла даже слегка пошевелиться. Мысли о последних сознательных часах не вызвали никаких эмоций. Я была признательна за эту спасительную возможность не думать и не чувствовать. Стоило мне прийти в сознание, как к моим губам тут же прижали хрустальный бокал с вязкой жидкостью, не давая и мгновения для осознания произошедшего. Выпив, я молча лежала на кровати, рассматривая потолок, совершенно не чувствуя ничего снаружи и изнутри, будто меня полностью опустошили. Мне было неважно, кто я и где нахожусь, неважно, кто находится рядом и неважно, что творится с моим телом, да и было ли оно. После принятия снадобья веки постепенно тяжелели, погружая в спасительный сон.
Забытье медленно отпускало, пропуская сквозь плотную черную завесу тепло и шорох переворачиваемых страниц. С трудом разлепив тяжелые веки, тут же зажмурилась, прячась от яркого света. Мелкими рывками открыла глаза, привыкая к ослепляющему освещению. Упершись взглядом в голубое небо, испещренное пушистыми облаками, не шевелясь, любовалась самым прекрасным видом из тех, что мне довелось лицезреть в Инфериатосе. Εсли вдуматься, здесь я не просто не видела чистого неба, а даже не замечала одежды голубых тонов. Словно и не существовало этого нежного, невесомого цвета. Впрочем, откуда в аду возьмется что-то, вызывающее в душе покой и радость? В Инфериатосе каждый предмет пропитан ненавистью и страхом, взывающим к самым черным мыслям и эмоциям. Α всё доброе, если и существовало до сих пор, то явно не в этом мире.
Звук переворачиваемых страниц привлек моё внимание, отгоняя мысли о цветовом разграничении миров на задний план. Факт присутствия в комнате кого-то ещё не насторожил, а воспринялся как должное. Удивительным показалось лишь то, что нахожусь не в моей душной келье, а совсем в другом месте. Повернула голову на звук, не задумываясь о том, кого могу там увидеть. Недели, проведенные в одиночестве и в унижениях от Хозяина, полностью лишили меня надежд и ожиданий.
— Смотреть на то, как ты спишь, еще более отвратительно, чем общаться с тобой, — насмешливый голос Надзирательницы опередил взгляд, давая ответ на мой вопрос.
— Я тоже безумно скучала по тебе, — сипло проговорила, прочищая пересохшее горло.
— Не могу разделить твоих чувств, — скрежет дерева о камень от придвигаемого к кровати кресла пронзил тишину, заставляя поморщиться. По коже побежали мурашки от неприятного звука, и захотелось заскрипеть зубами, хоть как-то заглушая раздражение. — С тобой жутко скучно, — кровать слегка затряслась. Видимо Неда решила взбодрить меня, врезавшись креслом в моё ложе.
Надо мной нависло лицо Рогнеды, равнодушно посмотревшей и скрывшейся где-то сбоку.
— Выглядишь отвратительно, — холодно прокомментировала увиденное она.
— И чувствую себя не лучше, — боль, притупляемая анестезией, плавно возвращалась. Накатывая на руки и охватывая спину и шею.
Прикосновение холодного металла к коже вкупе с ледяным отчуждением Ваала, всплывшие сразу же в памяти, скрутили живот в узел, вызывая тошноту. Подняла руку к горлу, пытаясь нащупать металл, сжимающий и царапающий шею. Под пальцами оказалась лишь кожа с грубым следом от ошейника.
— Смотрю, ты даром время не теряла, — равнодушно, заметила Рогнеда.
— Смотря, что ты имеешь под этим в виду, — медленно присела на кровати, продолжая ощупывать шрам на шее.
— Насколько мне известно, Князь ни с одной из рабынь не проделывал подобного, — прокрутила ладонью в воздухе, указывая на меня. — Должно быть, ты уникальна, раз сумела его заставить сделать с собой это, — снова ткнула в меня рукой, помахав ею вверх-вниз.