— Ты бы все-таки вел себя поаккуратней, Анатолий. Ерничаешь больно много. Несолидно.
— Зато им солидный куш светит. Если «Лори» не перехватит, — отмахнулся Парфенов. — Перебьются!
— Хозяин — барин? — усмехнулся Семенчук.
— Во-во! — согласился Парфенов и ощупал целлофановый пакет. — Виски, что ли?
— Откуда? — возразил Семенчук. — Не штатники. «Дюпель-кюмель» какой-нибудь.
— Дюпель так дюпель! — кивнул Парфенов. — Под селедочку пройдет.
— Не ту закуску выбираешь! — засмеялся Семенчук и, уже открывая дверцу машины, спросил: — А что этот твой Колесников? Сильно прикладывается?
— Он такой же мой, как и твой, — отрезал Парфенов. — Не запойный, но принять на грудь может. Под настроение!
— Ну-ну... — неопределенно хмыкнул Семенчук, сел на заднее сиденье и, перед тем как хлопнуть дверцей, сказал: — Учти, Анатолий Сергеевич. Экспертиза должна быть на высоте. Закупка, сам знаешь, не маленькая.
— Ты это к чему? — насторожился Парфенов.
— Я это к тому, что на заказ претендуют две фирмы и предпочтение надо отдать той, чьи условия более для нас выгодны. Без потери качества. Сечешь?
— Секу, — уже серьезно ответил Парфенов.
— Ну и лады!
Семенчук захлопнул дверцу, и машина тронулась с места.
Парфенов, собрав лоб в морщины, смотрел ей вслед. Потом кинул пакеты на заднее сиденье своей машины, плюхнулся рядом с шофером и хлопнул его по плечу:
— Поехали, Костя!..
Эксперты работали в представительстве фирмы, в специально отведенной для этого комнате.
На длинном столе были разложены кальки с чертежами и схемами, громоздились папки с описаниями, инструкциями по эксплуатации и ремонту. На приставном столике стоял магнитофон, на другом, у окна, поднос с кофейником и чашками.
Подчеркнутая официальность, с которой Колесников и Парфенов обращались к «фирмачам» в первые дни работы, как-то сама собой исчезла и перешла в те деловые, а подчас и непринужденные отношения, которые возникают у высококвалифицированных специалистов, занятых одним общим делом и понимающих друг друга с полуслова.
Колесников, расстегнув верхнюю пуговицу рубашки и оттянув узел галстука, стоял у стола и, по-птичьи склонив голову набок, разглядывал лежащую перед ним кальку с чертежом. Полистал одну из папок, задумчиво пожевал губами и передвинул ее сидящей за столом Штайнер:
— Отметьте у себя. Параметры техники безопасности у нас выше.
— А точнее? — внимательно вглядывается в документ Штайнер.
— Нужные цифры будут указаны в поручении. — Он размял в пальцах сигарету и похлопал ладонью по карманам пиджака, висящего на спинке стула.
— Битте! — Штайнер щелкнула своей золоченой зажигалкой.
— Данке шён! — улыбнулся ей Колесников.
— Ну-ка, ну-ка!.. — Парфенов оторвался от бумаг и, взяв из рук Штайнер зажигалку, повертел в пальцах. — Пьезо?
— Яволь! — кивнула Штайнер. — Вам нравится?
— Пур ле дам! — вернул ей зажигалку Парфенов и пояснил: — Дамская!
— О, я! — сдерживая улыбку, кивнула Штайнер.
Парфенов опять погрузился в изучение документов, а Колесников, негромко насвистывая, расхаживал вдоль стола и все так же по-птичьи, сбоку, разглядывал разложенные кальки с чертежами. Потом, вдруг перестав свистеть, прицелился прищуренным глазом в один из чертежей, постоял над ним, что-то прикидывая для себя, и так же, как в прошлый раз раскрытую папку, передвинул чертеж к Штайнер.
— Вам не кажется, что этот узел здесь лишний? — Колесников ногтем большого пальца черканул по кальке.
— Не уверена... — протянула Штайнер.
— А я уверен! — Колесников придвинул к себе лежащий перед Штайнер блокнот, взял фломастер и двумя-тремя росчерками начертил схему. — Так малость поизящней.
— О! — подняла брови Штайнер. — Вы разрешите, я покажу это шефу?
— Пожалуйста! — засмеялся Колесников. — Считайте это моим рацпредложением!
Парфенов шумно двинул стулом, встал, подошел к столику у окна, налил себе кофе, залпом выпил и поморщился.
— Горький? — забеспокоилась Штайнер.
— К горькому мы привыкши! — нарочито коверкая слово, сказал Парфенов. — Холодный.
— Момент! — Штайнер взяла кофейник и вышла из комнаты.
Парфенов хмуро посмотрел ей вслед и вернулся к столу.
— Ты что надулся, как пузырь? — спросил Колесников.
— Тебя жалко, — буркнул Парфенов.
— Да? — удивился Колесников. — С чего бы?
— Идеями раскидываешься за бесплатно. — Парфенов достал сигареты, взял лежащую на столе зажигалку Штайнер, прикурил и сказал: — Перед фрау выламываешься?
— Это ты брось! — нахмурился Колесников.
— Выламываешься, — по-бычьи мотнул головой Парфенов. — Перед бабой выставляешься, а на чужого дядю работаешь.
— Это почему же на чужого? — На лбу у Колесникова прорезалась резкая складка. — Мы машину покупаем.
— А если не купим? — тяжело посмотрел на него Парфенов. — Кто тебе спасибо скажет?
— Кто купит, тот и скажет! — отмахнулся Колесников. — Дурью маешься, Анатолий.
— Не знаю, кто из нас! — мрачно сказал Парфенов. Раскрылась дверь, и в комнату вошла Штайнер с кофейником в руках. Поставила его на поднос и обернулась к Парфенову:
— Битте, герр Парфенов. Самый горячий!
— Благодарю, — исподлобья взглянул на нее Парфенов. — Уже не хочется.
— А я выпью. — Колесников взял из рук Штайнер чашку с кофе и стал у окна.
Штайнер посмотрела на его спину, на хмурое лицо Парфенова и спросила:
— Что-нибудь не так?
— Притомились немного, — не сразу ответил Парфенов.
— Я понимаю! — закивала Штайнер и взглянула на свои часики: — О! Конец работать! Время за четыре часа с половиной!
— С полчасика еще можно посидеть, — сказал Парфенов и полистал лежащую перед ним папку. — Как с прикладными программами? Математическое обеспечение базовое?
— Да, да! — Штайнер развернула перед Парфеновым листы кальки. — Необходимое количество специалистов указано.
— Спасибо, — углубился в бумаги Парфенов.
— Пожалуйста.
Штайнер обернулась к Колесникову. Тот уже поставил пустую чашку на поднос, подошел к столу и, ероша волосы, рассматривал очередной чертеж. Потом спросил:
— Эти блоки заменяются?
— Конечно! — Штайнер безошибочно выбрала из вороха чертежей нужный и передала его Колесникову: — Вот.
— Угу... — промычал Колесников, вглядываясь в чертеж, и протянул руку за блокнотом.
— Магнитофон! — нараспев сказала Штайнер.
— Забыл, — виновато пожал плечами Колесников, взял кальку со схемой, присел к столику, на котором стоял магнитофон, включил его и принялся негромко надиктовывать нужные ему данные.
Парфенов встал из-за стола и с хрустом потянулся:
— Аллее! Все на сегодня.
— Я, я! — согласно закивала Штайнер. — Какие документы вас будут интересовать завтра?
— Значит, так... — задумался Парфенов. — Температурный режим, шумность, размещение... Что еще? Пожалуй, количество и сроки прибытия монтажников.
— Последнее не ко мне! — быстро сказала Штайнер. — Непосредственно к шефу.
— Ясно, — кивнул Парфенов.
— Вопрос бизнеса, — будто извиняясь, добавила Штайнер. — А я, как у вас говорят, просто технарь.
— Все мы просто технари, — надевая пиджак, сказал Колесников. — До завтра!
— До завтра, — кивнула ему Штайнер. — Ауфвидерзеен, герр Парфенов.
— Чао! — сделал ей ручкой Парфенов и направился к дверям вслед за Колесниковым.
Человеку несведущему валютная закупка представляется делом несложным: заказал, оплатил, получил. Лишь те, кто непосредственно занят размещением заказов в иностранных фирмах, знают, что операция эта непростая, требующая участия многих специалистов и зависящая от ряда условий. Тут и конъюнктура на международном рынке, и специфика данного производства, и взаимовыгодный контракт. Если же на заказ претендует не одна, а несколько фирм, то в действие вступает и такой немаловажный фактор, как те или иные отношения между договаривающимися сторонами.
Не посвященному в тонкости внешнеторговых операций покажется странной и длительность самого процесса закупки. Чем она больше, тем дольше время от первого ознакомления с технической документацией изделия до выработки импортного поручения и подписания контракта. А с какой из конкурирующих фирм он будет заключен, зависит во многом от оценки экспертов. И большая часть работы, равно как и ответственности, ложится на них.
Все это было хорошо известно Колесникову. Так же как и то, что каждая такая экспертиза надолго выбивала из привычной колеи. Предстояла поездка за рубеж, в фирму, а если контракт будет подписан, то и не одна. Опять откладывалась разработка прибора, идею которого он давно вынашивал, институтские дела передавались заместителю, тот вечно что-нибудь путал, по возвращении Колесникова «вызывали на ковер», и П. Н. с садистским спокойствием выговаривал ему, как мальчишке.
Было время, когда Колесников не любил уезжать из дома. Бывая в командировке даже за каких-нибудь несколько сотен километров, в соседнем городе, без причины нервничал, названивал в институт и домой, считал дни до отъезда. Особенно неуютно чувствовал он себя вечерами, когда оставался один в гостиничном номере. Курил одну сигарету за другой, пытался читать, но ловил себя на том, что пробегает глазами страницы, не очень-то уясняя смысл прочитанного, откладывал книгу и принимался мерить шагами тесноватый номер от окна до дверей и обратно. Снизу, из ресторана, доносились приглушенные звуки оркестра и веселые, как ему казалось, голоса. Наперед зная, что никакого веселья там нет, Колесников спускался вниз, без аппетита съедал первое попавшееся ему в меню блюдо, — почему-то всегда это были фирменные котлеты, одинаковые в каждом городе, — выпивал теплую до отвращения водку, поднимался к себе в номер и ложился в постель. Спал он плохо, несколько раз за ночь вставал, курил, пил воду, опять ложился и ждал утра, когда можно будет встать и заняться делами.
Колесников всегда завидовал людям, которые, попав в чужой город, чувствуют себя там, как дома. Встречая на улицах Москвы стайки молодящихся, энергичных старушек, весело окликающих друг друга на английском или немецком, он невольно задерживал шаг, наблюдая за тем, как храбро плутают они по арбатским и замоскворецким переулкам, лишь изредка сверяясь с планом. Сам он за границей не рисковал бродить по городу, а когда перед отъездом надо было искать подарки домашним, выбирался в ближайший от отеля супермаркет и покупал первое, что подвернется под руку. Вынимать сунутые ему дома мерки — следочки из карто