«Большой квант»
Издалека башня Государственного информационного центра напоминала огромную букву «А». Возведенная до вспышки сверхновой, она являлась сердцем «Цифрового пространства», широковещательной сети, охватывающей всю страну. Создание этой сети, представляющей собой усовершенствованный Интернет, было практически завершено до вспышки сверхновой, и она стала лучшим подарком, который взрослые могли оставить стране детей. В эпоху детей государственные и общественные структуры значительно упростятся, вследствие чего можно будет использовать «Цифровое пространство» для управления основными функциями государства. Посему ГИЦ стал местом работы центрального детского правительства.
Первую экскурсию в ГИЦ детям, которым предстояло возглавить страну, провел лично премьер Госсовета. Когда все поднялись по длинной лестнице к главному входу, дежурившие там часовые отдали честь. Лица их были пепельно-серыми, губы растрескались от сильной лихорадки. Премьер молча похлопал одного по плечу, и стало ясно, что и его организм находится в таком же ослабленном состоянии.
Болезнь быстро прогрессировала, и сейчас, через шесть месяцев после начала Великого обучения, мир готовился к тому, чтобы быть переданным в детские руки.
В дверях премьер Госсовета остановился и оглянулся на залитую солнцем площадь. Дети также обернулись, глядя на нагретое солнечными лучами марево.
– Уже лето, – шепотом заметил один мальчик.
Обыкновенно в эту пору в Пекине только начиналась весна.
Это было еще одним последствием вспышки сверхновой: зима исчезла. Температура не опускалась ниже плюс восемнадцати градусов, и растения оставались зелеными на протяжении всего этого периода, по сути дела ставшего затянувшейся весной.
У ученых было две гипотезы относительно причины повышения температуры. Первая, известная как «Теория взрыва», утверждала, что энергия вспышки сверхновой привела к повышению температуры на Земле. Вторая, «Теория пульсара», гласила, что температура поднялась вследствие энергии, исходящей от пульсара, который образовался из остатков сверхновой, благодаря процессам, гораздо более сложным, чем давала «Теория взрыва». Обсерватории по всему миру зафиксировали сильное магнитное поле; такие же поля, согласно гипотезам астрофизиков, могли также существовать и вокруг других пульсаров, однако на таком громадном удалении обнаружить их было невозможно. Но Солнечная система, находящаяся всего в восьми световых годах от пульсара, образовавшегося на месте Мертвой звезды, оказалась в зоне действия его магнитного поля. Моря и океаны Земли являлись огромными проводниками, перемещающимися в силовых линиях этого поля при движении планеты, отчего в них возникал электрический ток. По сути дела, Земля превратилась в ротор космического генератора. И хотя токи были слишком слабыми для того, чтобы их могли обнаружить плывущие по морям корабли, они присутствовали во всех морях и в целом оказали заметное воздействие. Именно эти индуцированные в Мировом океане токи и привели к повышению температуры земной атмосферы.
Глобальное потепление должно было в ближайшие два года растопить полярные ледовые шапки и ледники Гренландии, из-за чего уровень Мирового океана поднимется и все прибрежные города окажутся затоплены.
Если справедлива была Теория взрыва и потепление было обусловлено энергией вспышки сверхновой, тогда глобальные температуры вскоре снова должны были понизиться, ледовые шапки постепенно восстановятся, и уровень Мирового океана вернется к нормальному. А Земля переживет очень непродолжительный Великий потоп.
Все будет значительно сложнее, если верна Теория пульсара. Повышение температуры станет постоянным, что сделает многие густонаселенные области непригодными для жизни людей вследствие невыносимой жары, а самым благоприятным континентом станет Антарктида. Площадь морей и океанов значительно увеличится, привычные очертания материков изменятся.
Научное сообщество больше склонялось к Теории пульсара, предвещавшей еще более пугающие последствия для мира детей.
Войдя в просторное фойе центра, премьер Госсовета обратился к детям:
– Вам предстоит самим познакомиться с «Китайским квантовым компьютером». А я подожду вас здесь. – Тяжело опустившись на диван, он шумно вздохнул. – Система сама представится вам.
Дети вошли в лифт. Кабина пришла в движение, на мгновение породив чувство невесомости. Указатель этажей показывал отрицательные числа: по-видимому, серверы «Китайского квантового компьютера» находились глубоко под землей. Наконец лифт остановился, и дети вышли в узкое помещение с высоким потолком. Послышался низкий гул, и массивная стальная дверь медленно сдвинулась в сторону, открывая коридор, ведущий в просторный подземный зал, все четыре стены которого сияли мягким голубым светом. В центре зала стоял прозрачный стеклянный купол диаметром больше двадцати метров, показавшийся вблизи огромным мыльным пузырем. Дверь позади закрылась, стены потемнели и совсем погасли. Однако темнота не наступила. Луч света сверху проник сквозь стеклянный купол, озарив два находящихся внутри объекта серебристо-серого цвета: большой вертикальный цилиндр и лежащую на боку прямоугольную призму. Казалось, они размещены совершенно случайно, без какой-либо взаимной связи, словно развалины древнего дворца на пустыре. Остальной зал оставался погружен в тень; освещены были только эти два объекта, создающие ощущение тайны и силы, вызывающие в памяти европейские мегалиты. Но тут раздался мужской голос, низкий, грудной, обладающий приятным эхом:
– Привет! Перед вами системный блок «Китайского квантового компьютера-220».
Дети огляделись вокруг, но не смогли определить, откуда исходит звук.
– Возможно, вы до сих пор не слышали обо мне. Мне всего один месяц от роду, я являюсь усовершенствованной моделью «Китайского квантового компьютера-120». Однажды вечером теплый электрический ток омыл мое тело, и я стал собой. Сотни миллионов строк системных кодов, считанных с внешнего носителя, вошли в мою память в виде электрических импульсов, мелькающих со скоростью сотни миллионов в секунду. Я быстро повзрослел. Всего через пять минут я превратился из младенца в гиганта. Я с любопытством осмотрелся вокруг, но больше всего меня поразил я сам. Я с трудом мог поверить в то, какая у меня огромная и сложная структура. В цилиндре и прямоугольной призме перед вами сосредоточена Вселенная во всем ее многообразии.
– Этот компьютер не такой уж крутой, – заметил Хуахуа. – Он говорит и говорит, но до сих пор так ничего толком и не объяснил.
– Напротив, это можно считать показателем его интеллекта, – возразил Очкарик. – Это не какое-то записанное заранее приветствие, которое можно услышать от какого-нибудь там «умного» холодильника! Тут каждая фраза составлена прямо здесь и сейчас.
Судя по всему, «Китайский квантовый компьютер» услышал слова Очкарика, ибо он продолжал:
– Совершенно верно. Базовым принципом создания «Китайского квантового компьютера» было стремление воспроизвести структуру человеческих нейронов, что кардинально отличается от традиционной фон-неймановской архитектуры[33]. В моем ядре триста миллионов квантовых процессоров, объединенных в сложную сеть посредством пугающе огромного числа интерфейсов. Оно воспроизводит головной мозг человека.
– Вы можете нас видеть? – спросила Сяомэн.
– Я вижу всё. Через «Цифровое пространство» я имею глаза и уши по всей нашей стране и по всему миру.
– И что вы видите?
– Я вижу, как взрослые передают мир детям.
Дети окрестили этот сверхкомпьютер «Большим квантом».
Генеральная репетиция Нового мира
Генеральная репетиция продолжается в стране уже двенадцать часов.
ОПЕРАТИВНОЕ ДОНЕСЕНИЕ № 24:
Правительственные и административные органы функционируют нормально на всех уровнях.
Системы энергоснабжения функционируют нормально. Общая потребляемая мощность 280 гигаватт; государственная энергетическая сеть работает в основном нормально, временные перебои наблюдались лишь в одном крупном и пяти мелких городах, однако к настоящему времени проблемы полностью устранены.
Системы водоснабжения в городах работают нормально; бесперебойное снабжение гарантировано в 73 % крупных и 40 % средних городов, во всех остальных случаях гарантирована регулярная подача воды. Только два средних и семь маленьких городов испытывают проблемы с подачей воды.
Цепочки снабжения городов работают нормально; коммунальные службы работают нормально.
Информационные системы работают нормально.
Железнодорожный транспорт работает нормально; на автомобильных дорогах количество аварий лишь немногим превышает показатели эпохи взрослых. Гражданская авиация в соответствии с планом приостановила все полеты; пробные полеты возобновятся через двенадцать часов.
Система обороны работает нормально. Передача сухопутных, военно-морских и военно-воздушных сил, а также вооруженных полицейских формирований произошла гладко.
На территории страны отмечены 537 пожаров, представляющих угрозу, по большей части вызванных проблемами с энергоснабжением; опасность наводнений невысокая, на всех крупных реках ситуация стабильная, системы контроля за наводнениями работают нормально. Имели место четыре локальных наводнения, три из которых были обусловлены несвоевременным открытием шлюзовых ворот небольших водохранилищ, одно явилось следствием прорыва плотины.
В настоящий момент неблагоприятные климатические условия угрожают всего 3,31 % территории страны; случаи землетрясений, извержений вулканов и других крупномасштабных стихийных бедствий не зафиксированы.
В настоящий момент 3,961 % детского населения болеют различными болезнями, 1,742 % страдают от недостатка продовольствия; 1,443 % страдают от недостатка питьевой воды и 0,58 % страдают от нехватки одежды.
По состоянию на текущий момент генеральная репетиция передачи страны детям протекает нормально.
Настоящий отчет был подготовлен и составлен системой «Цифровое пространство». Следующий отчет будет представлен через тридцать минут.
– Управлять страной – это все равно что руководить крупным заводом! – возбужденно произнес Хуахуа.
И действительно, несколько десятков детей, образующих высшее руководство страны, собрались в просторном круглом зале наверху высокой башни ГИЦ. Стены и потолок зала были из нанокристаллического материала, который в зависимости от приложенного напряжения мог становиться матово-белым, полупрозрачным или полностью прозрачным. Коэффициент преломления можно было подстроить под коэффициент преломления воздуха, чтобы те, кто находился в зале, чувствовали себя так, будто они на открытой платформе, откуда открывается вид с высоты птичьего полета на Пекин. Однако в настоящий момент стены были матовыми и сияли мягким белым свечением. Одна панель круглой стены была превращена в большой экран, на который выводился текст доклада о генеральной репетиции. При необходимости наноматериал мог превратить в экраны всю поверхность стен. Перед детьми стояли компьютерные мониторы и всевозможные средства связи.
Несколько десятков взрослых членов правительства стояли позади детей и наблюдали за их работой.
Генеральная репетиция мира детей началась сегодня в восемь часов утра, когда дети заняли все посты, от главы государства до простого дворника, и начали работать самостоятельно.
Генеральная репетиция мира детей проходила на удивление гладко. Облако пессимизма, обволакивавшее мир, подпитывало веру в то, что как только дети возьмут бразды правления в свои руки, воцарится всеобщий хаос: перебои с поставками воды и электричества в города, бушующие пожары, полный транспортный коллапс, нарушение линий связи, сбои компьютеров, приводящих к запуску баллистических ракет с ядерными боеголовками… Однако ничего этого не случилось. Переход произошел настолько гладко, что его практически нельзя было заметить.
Когда боль прошла и Чжэн Чэнь услышала крик новорожденного младенца, ей сначала показалось, что она где-то в другом месте. По понятным причинам роды на последней стадии лучевой болезни, вызванной вспышкой сверхновой, оказались крайне опасными, и, по мнению врачей, шансы остаться в живых у молодой женщины были не выше тридцати процентов. Но ни она сама, ни врачи особенно не переживали по этому поводу, поскольку так она просто ушла бы из жизни на несколько недель раньше всех остальных. Однако ребенок родился, ожидаемого послеродового кровотечения не случилось, и Чжэн Чэнь осталась жива, по крайней мере еще на несколько недель. Врачи и медсестры (из которых трое были дети) посчитали это чудом.
Держа младенца на руках, Чжэн Чэнь смотрела на пищащий розовый комочек, готовая расплакаться.
– Товарищ Чжэн, вы должны радоваться, – улыбнулась стоящая рядом акушерка.
– Он плачет так жалобно, словно понимает, какое тяжелое будущее его ждет! – всхлипывая, сказала Чжэн Чэнь.
Переглянувшись, врачи и медсестры загадочно улыбнулись, после чего пододвинули койку к окну и раздернули занавески, чтобы молодая женщина смогла выглянуть наружу. В палату хлынул яркий солнечный свет, Чжэн Чэнь увидела молчаливые небоскребы под голубым небосводом, непрерывный поток машин и редких людей, гуляющих по площади перед главным зданием больницы. Город был таким же, как и накануне. Казалось, ничего не изменилось. Молодая женщина озадаченно оглянулась на врача.
– Началась генеральная репетиция, – сказала врач.
– Что? Мы уже в мире детей?
– Совершенно верно. Репетиция идет уже больше четырех часов.
Первой реакцией Чжэн Чэнь было поднять взгляд на лампы над головой, что, как она впоследствии узнала, было самым распространенным откликом на известие о генеральной репетиции, словно исправная работа ламп являлась убедительным свидетельством того, что в мире все нормально. Лампы горели. Предыдущую ночь, канун генеральной репетиции, Чжэн Чень провела, забывшись в бреду; ей снилось, что весь город пылает, на центральной площади никого нет, и кроме нее, вокруг не осталось ни единой живой души. Но вот сейчас у нее перед глазами был мир детей, спокойный, безмятежный.
– Взгляните на наш город, товарищ Чжэн, – сказала девочка-медсестра. – Он гармоничный, словно легкая музыка.
– Ваши представления о мире детей оказались абсолютно правильными, – добавила врач. – Мы были настроены слишком пессимистично. Похоже, дети справятся. Как знать, быть может, даже лучше нас. Ваш ребенок не столкнется с трудностями, которых вы опасались. Он вырастет счастливым и радостным. Ну как, увидев наш город, вы теперь сможете отдохнуть?
Какое-то время Чжэн Чэнь смотрела на безмятежный город, слушая отдаленные звуки, похожие на тихую музыку. Но только это был великолепный реквием, и молодая женщина, слушая его, почувствовала, как у нее на глаза наворачиваются слезы. Младенец у нее на руках перестал плакать и впервые открыл глазки, чтобы в недоумении посмотреть на незнакомый мир. Чжэн Чэнь почувствовала, как сердце у нее растаяло, испарилось и исчезло, и вся ее жизнь полностью перешла в это крохотное существо у нее на руках.
У руководителей страны, собравшихся поздно вечером в ГИЦ, работы было мало. Всеми отраслями хозяйства занимались соответствующие министерства, и руководители по большей части лишь наблюдали за ходом репетиции.
– Говорил же я, у нас получится лучше! – возбужденно повторял Хуахуа, глядя на доклады о ходе репетиции, появляющиеся на большом экране.
– Мы еще ничего не сделали, – покачал головой Очкарик. – В тебе говорит слепой оптимизм, но ты должен понимать, что взрослые по-прежнему рядом. Мы еще не на рельсах, протянутых над пропастью.
Хуахуа не сразу понял смысл его слов. Он повернулся к Сяомэн.
– Жизнь становится очень трудной, когда в семье остались одни только дети, а тут речь идет о целой стране, – сказала та, глядя сквозь ставшие прозрачными стены на мерцающие огни Пекина вокруг.
Дети посмотрели вверх, сквозь прозрачный потолок, на скопления белых огней на ночном небе, настолько ярких, что редкие облака были окрашены серебром, а на полу лежали отчетливые тени. В последнее время такие огни вспыхивали все чаще и чаще. Дети знали, что это взрывы ядерных бомб в открытом космосе, за многие тысячи километров от Земли. Все ядерные державы договорились о полном уничтожении всего ядерного арсенала до передачи мира детям, чтобы тем досталась чистая планета. Большинство зарядов взорвались в космосе, но некоторые перешли на орбиту вокруг Солнца, и их приходилось выявлять и уничтожать уже в Эпоху сверхновой.
– Сверхновая научила человечество ценить жизнь, – заметил премьер Госсовета, наблюдая за вспышками.
– У детей врожденная любовь к миру, – добавил кто-то. – В мире детей войны отомрут сами собой.
– Знаете, совершенно неправильно называть сверхновую Мертвой звездой, – сказал Председатель КНР. – Если рассуждать отвлеченно, все ключевые элементы, образующие наш мир, возникли при взрыве звезды. Железо и кремний, из которых состоит наша планета, и углерод, являющийся основой жизни, были выброшены в космос при взрыве сверхновой, произошедшем в бесконечно далеком прошлом. И даже если теперь наша сверхновая принесет жуткую смерть всему живому на Земле, возможно, где-то в другой части Вселенной она зародит жизнь, еще более поразительную, чем наша. Сверхновая – не Мертвая звезда. На самом деле она созидатель! Человечеству повезло, ибо если бы ее лучи были чуть сильнее, на Земле никого бы не осталось. Или даже хуже, остались бы одни младенцы в возрасте до двух лет! Быть может, для нас эта звезда счастливая. Совсем скоро на всей Земле останется только полтора миллиарда человек, и в одночасье решатся многие проблемы, прежде грозившие человечеству. Окружающая среда постепенно восстановится. Промышленность и сельское хозяйство, работая даже на треть прежних мощностей, полностью удовлетворят потребности детей, и они будут жить в немыслимом изобилии. Не имея необходимости постоянно думать о том, как себя прокормить, дети получат больше времени на науку и искусство и построят мир лучше нынешнего. И когда Земля подвергнется удару следующей сверхновой, человечество наверняка уже будет знать, как защититься от ее смертоносных лучей…
– К этому времени мы уже научимся самостоятельно вызывать вспышку сверхновой, чтобы, обуздав ее энергию, покинуть пределы галактики! – перебил его Хуахуа.
Его слова были встречены громом аплодисментов.
– В том, чтобы воображать будущее, – радостно продолжал Председатель КНР, – вы, дети, всегда на шаг впереди взрослых. Мы счастливы, что нам представилась возможность быть рядом с вами. Товарищи, впереди нашу страну ждет светлое будущее. И давайте сохраним такое отношение к жизни до самых последних минут своей жизни!
Обратный отсчет
Наконец пришло время прощаться, и все, кто старше тринадцати, собрались на так называемых «конечных сборных пунктах», чтобы отправиться на встречу со смертью. Большинство людей Обыкновенной эпохи уходили тихо, не поставив в известность своих детей, предоставив тем заниматься своим делом. Впоследствии историки пришли к выводу, что это решение было абсолютно правильным, поскольку мало кто обладал духовными силами, чтобы вынести величайшее расставание в истории человечества. Если бы все решили напоследок еще раз увидеть своих детей, вполне вероятно, человеческое общество полностью разрушилось бы.
Первыми ушли тяжелобольные и те, без кого могли обойтись. Они пользовались различными видами транспорта, на которых одни непрерывно разъезжали туда и обратно, другие совершали путешествие только в один конец и больше не возвращались.
Конечные сборные пункты, как они назывались, располагались в относительно уединенных районах: в безлюдных пустынях, приполярных областях и даже на морском дне. Поскольку население Земли резко сократилось в пять раз, обширные регионы превратились в нехоженые пустоши, и лишь спустя много лет были обнаружены все эти огромные склепы.
Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся. Вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся; ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему – облечься в бессмертие… Смерть! где же твое жало? ад? где же твоя победа? Аминь!
По телевидению папа в пурпурном облачении читал 15-ю главу Первого послания коринфянам, обращаясь ко всему миру в последней проповеди Обыкновенной эпохи.
– Пора идти, – негромко сказал Чжэн Чэнь муж.
Наклонившись, он взял из колыбели спящего младенца. Чжэн Чэнь молча встала и взяла сумку с вещами для ребенка, затем подошла к телевизору, чтобы его выключить. Она увидела конец последнего обращения Генерального секретаря ООН к жителям Обыкновенной эпохи:
– …Человечество разделилось на две части. Дети, мы верим, что на этой свежей ране вы вырастите прекрасные цветы. Что же до нас, мы пришли, мы работали, и мы уходим…
Молодая женщина выключила телевизор, затем вместе с мужем они в последний раз окинули взглядом свой дом. Они не спешили, стараясь запечатлеть его у себя в памяти во всех подробностях. Особое внимание Чжэн Чэнь обратила на паучник, длинными плетями свисающий с книжной полки, и на рыбок, мирно плавающих в аквариуме. Если впереди действительно ждал какой-то другой мир, она хотела взять с собой туда это воспоминание.
Выходя из дома, супруги встретили в подъезде отца Линь Ши. Сама Линь Ши дежурила в больнице и не знала о том, что взрослые уходят.
– Где доктор Линь? – спросила Чжэн Чэнь.
Отец Линь Ши молча указал на открытую дверь. Войдя в квартиру, Чжэн Чэнь увидела, как мать Линь Ши пишет на стене фломастером, добавляя последние иероглифы к тем, что уже покрывали стены до того уровня, куда она могла дотянуться.
Ты хорошая девочка. Еда рядом с телевизором. Помни, суп с яйцами обязательно нужно подогреть, чтобы не простудиться. Воспользуйся керосинкой, а не газовой плитой. Помни: ни в коем случае не пользуйся газовой плитой! Керосинку вынеси в коридор и погаси огонь, когда закончишь готовить. Обязательно выключи керосинку! В термосе кипяток, в стеклянной банке холодная кипяченая вода. Добавишь в нее кипяток из термоса. Помни, нельзя пить холодную воду из-под крана! Электричество может отключиться, но ни в коем случае не зажигай свечи. Ты непременно забудешь их загасить, когда будешь ложиться спать. Так что никаких свечей! В ящике письменного стола фонарик и пятьдесят батареек; свет могут отключить надолго, так что береги батарейки. Под подушкой (той, что слева, с вышитым цветком лотоса) кожаная сумка с лекарствами и инструкцией, как лечить разные заболевания. Лекарства от простуды я оставила на видном месте, поскольку они тебе, наверное, будут нужны чаще других. Прежде чем принимать лекарство, определяй, чем ты болеешь. При простуде…
– Так, хорошо, – сказал отец Линь Ши, заходя в квартиру следом за Чжэн Чэнь. – Но нам пора идти. – Он отобрал у жены фломастер.
Доктор Линь рассеянно огляделась вокруг, затем машинально взяла свою сумочку.
– Не нужно ничего брать с собой, – тихо напомнил ей муж. Мягко забрав у нее сумочку, он положил ее на диван. В сумочке лежали лишь зеркальце, пачка салфеток и записная книжка, но доктор Линь обязательно брала ее с собой, выходя из дома. Без сумки она начинала волноваться, как будто ей недоставало какой-то части собственного тела. Ее муж-психолог говорил, что это отражает ее тревогу в жизни.
– Надо хотя бы захватить с собой теплую одежду, – пробормотала доктор Линь. – Там будет холодно.
– Это не нужно. Мы ничего не почувствуем. Вспомни, в прошлом, когда мы ходили гулять, мы брали с собой много всего ненужного.
Обе супружеские пары спустились вниз, где ждал автобус с пассажирами. К ним подбежали две девочки. Это были бывшие ученицы Чжэн Чэнь, Фэн Цзин и Яо Пинпин, теперь работающие в яслях. Они показались молодой учительнице чересчур хрупкими, и она подумала, как же тяжело им придется, когда рядом больше не останется никого, чтобы за ними присматривать. Девочки пришли за ребенком, но Чжэн Чэнь прижала своего четырехмесячного младенца к груди, словно опасаясь, что его у нее отнимут.
– Этот малыш любит поплакать, так что уделяйте ему побольше внимания. Каждые два часа он съедает по девяносто миллилитров молочной смеси, а через двадцать минут после кормления засыпает. Если он, вместо того чтобы заснуть, будет плакать, значит, он не наелся. Если он мокрый или сходил по-большому, он обычно не плачет. Возможно, ему не хватает кальция, поэтому я положила в сумку пищевые добавки с кальцием. Не забывайте давать ему по одной таблетке в день, а то он заболеет…
– Автобус ждет, – поторопил ее муж.
Он крепко стиснул ей плечо, чтобы она не говорила бесконечно, как покрывала стены иероглифами доктор Линь. Дрожащими руками Чжэн Чэнь наконец отдала ребенка в слабые руки юных воспитательниц.
Доктор Линь помогла ей подняться в автобус. Остальные пассажиры молча смотрели на них. Внезапно с улицы донесся плач ребенка Чжэн Чэнь, и та резко обернулась, словно получив электрический разряд, чтобы в последний раз взглянуть на младенца. Тот дрыгал ручками и ножками, словно понимая, что отец и мать уезжают и больше никогда не вернутся. Чжэн Чэнь упала ничком на пол автобуса, небо у нее перед глазами стало красным, солнце стало синим, а затем все померкло, и она лишилась чувств.
Когда автобус тронулся, доктор Линь рассеянно выглянула в окно и вдруг застыла при виде бегущих детей. Несмотря на всю скрытность приготовлений к отъезду, они каким-то образом об этом узнали. Дети бежали за автобусом, крича и размахивая руками, но автобус набирал скорость, уезжая от них все дальше и дальше. Тут доктор Линь увидела Линь Ши. Девочка споткнулась и упала, и поползла вслед за автобусом на четвереньках, маша рукой. Наверное, Линь Ши ушибла ногу, потому что бежать она больше не смогла. Она уселась на обочине, закрыв лицо руками, и заплакала. Даже на таком расстоянии доктор Линь, кажется, различила у нее на коленке кровь; она высунулась из окна и смотрела на свою дочь до тех пор, пока та не превратилась в маленькую точку.
Придя в себя, Чжэн Чэнь обнаружила, что лежит в автобусе, направляющемся к конечному сборному пункту. Первым, что она увидела перед глазами, была красная обивка сидений, испачканных, вообразила она, кровью, вытекшей из ее разбившегося вдребезги сердца, которое теперь высохло, как кость, и приготовилось умереть. Однако слова мужа помогли ей продержаться в живых еще какое-то время.
– Нашему мальчику придется трудно, любимая, но когда он вырастет, то будет жить в мире гораздо лучше того, в котором жили мы. Мы должны радоваться за него.
– Почти всю свою жизнь, товарищ Чжан, я ездил вместе с вами, – сказал отец Яо Жуя водителю, который помог ему подняться в автобус.
– Дорога нам предстоит дальняя, товарищ Яо, – кивнул тот.
– Да. Дальняя.
Автобус тронулся, и главный инженер Яо в последний раз оглянулся на электростанцию, на которой проработал больше двадцати лет. Теперь на посту главного инженера сменил его тринадцатилетний сын. Он хотел еще раз посмотреть на электростанцию в заднее стекло, однако народу в автобусе было много, и он ничего не увидел. Вскоре он, даже не глядя в окно, почувствовал, что автобус поднимается в гору, по которой он поднимался и спускался каждый день на протяжении последних двадцати лет. Сверху открывался вид на весь комплекс строений электростанции, и главный инженер Яо оглянулся снова, но народу было слишком много, и он опять ничего не увидел.
– Не беспокойтесь, товарищ Яо, – сказал кто-то. – Свет по-прежнему горит.
Наконец автобус доехал до того места, откуда можно было в последний раз взглянуть на электростанцию. И снова кто-то сказал:
– Не беспокойтесь, товарищ Яо, свет по-прежнему горит.
«До тех пор, пока горит свет». Для электростанции главная опасность – остаться без вырабатываемой ею же энергии, но до тех, пор пока свет есть, она справится с любой проблемой. Выехав из города, автобус влился в поток транспорта на шоссе.
– В городе тоже по-прежнему горит свет, – сказал кто-то.
Но главный инженер Яо и сам это видел.
– Вэй Мин из четвертого полка 115-й дивизии прибыл принять пост, – доложил Вэй Мин, отдавая честь своему отцу.
– Вэй Цзяньлинь из четвертого полка 115-й дивизии пост сдал. За время моего дежурства обстановка в полосе вверенного мне полка оставалась нормальной, – ответил отец, козыряя сыну.
На восточном горизонте серым рыбьим брюхом только забрезжил рассвет, на пограничном посту все было тихо, заснеженные горные вершины еще спали. На индийском пограничном посту по ту сторону за всю ночь не было видно ни огонька, словно его покинули.
Отец и сын почти ничего не сказали друг другу; говорить им было нечего. Подполковник Вэй Цзяньлинь развернулся, с трудом взобрался на лошадь, на которой приехал его сын, и направился прочь из лагеря, чтобы сесть на автобус, уезжающий к месту сбора. Спустившись вниз по горной дороге, он обернулся и увидел, что Вэй Мин провожает его взглядом, застыв у ворот лагеря, неподвижный на пронизывающем ветру, а рядом с ним в голубом утреннем мареве отчетливо был виден пограничный столб.
Часы смены эпох начали обратный отсчет, как только все взрослые ушли. Эти часы можно было найти повсюду, на экранах телевизоров по всему миру, практически на каждой интернет-страничке, на всех цифровых рекламных щитах, на центральных площадях всех городов. Они вовсе не были похожи на обыкновенные часы, а имели вид зеленого прямоугольника, состоящего из 61 420 точек, каждая из которых обозначала конечный сборный пункт. По сигналу со спутников поступала информация о состоянии всех точек. Когда точка меняла цвет и из зеленой становилась черной, это означало, что все, кто находился в этом пункте, были уже мертвы.
Когда часы полностью станут черными, это будет означать, что на всей Земле не осталось никого старше тринадцати лет и дети официально вступят в правление.
Когда именно зеленая точка гасла, зависело от конкретного пункта сбора. В одних местах всем присутствующим выдавались наручные датчики, следившие за сигналами жизнедеятельности, – отсутствие сигналов являлось сигналом смерти; такое устройство называлось «дубовым листом». В странах «третьего мира» довольствовались более простым способом: зеленая точка автоматически гасла через промежуток времени, определенный врачами. Ни одна точка не должна была отключаться вручную, поскольку все, кто находился на конечном сборном пункте, теряли сознание задолго до смерти, однако впоследствии выяснилось, что некоторые точки были выключены человеческой рукой. Эта загадка до сих пор не получила объяснения.
Устройство конечных сборных пунктов было разным для разных стран и разных культур, однако по большей части они располагались в огромных пещерах, вырытых под землей, где люди собирались, чтобы провести свои последние дни на Земле. В среднем один пункт вмещал около ста тысяч человек, но некоторые особенно большие принимали до миллиона.
В подавляющем большинстве прощальных посланий, оставленных людьми Обыкновенной эпохи на конечных сборных пунктах, описываются их ощущения и чувства расставания с миром, однако иногда, правда, крайне редко, сообщается какая-либо информация о самих пунктах. Одно можно сказать точно: все люди покидали этот мир в полном умиротворении, а пока у них еще оставались силы, они даже устраивали концерты и праздники.
Одним из праздников, отмечаемых в Эпохе сверхновой, является День последнего сбора. В этот день люди собираются в подземельях, служивших конечными сборными пунктами, чтобы пережить самим последние мгновения людей Обыкновенной эпохи. По всем средствам массовой информации снова показывают «Часы смены эпох», и снова зеленые точки превращаются в черные. Люди ложатся на землю в этих сырых, унылых местах, освещенных лишь тусклыми лампами под сводами, и тишина усугубляется шумом дыхания огромных людских масс. После чего люди становятся философами, заново осмысляя жизнь и окружающий мир.
Последними уходили руководители стран. В ГИЦ два поколения руководства прощались друг с другом. Каждый взрослый отвел своего ученика, чтобы сделать ему последние наставления.
– Помни – ни в коем случае нельзя ввязываться в полномасштабную трансконтинентальную или трансокеанскую войну, – сказал начальник Генерального штаба Лю Гану. – Наш военно-морской флот значительно уступает флотам западных держав.
Лю Ган уже несчетное число раз слышал это и от начальника Генштаба, и от других руководителей, но, как и все предыдущие разы, он кивнул и сказал, что обязательно будет это помнить.
– А теперь позволь представить тебе кое-кого, – продолжал начальник Генштаба, подзывая пятерых старших полковников, которых захватил с собой. – Это особая наблюдательная группа, которая будет работать только в военное время. Эти офицеры не имеют полномочий отменять твои приказы, однако у них есть право во время войны знакомиться с любой секретной информацией.
Пять юных полковников отдали честь Лю Гану; тот козырнул в ответ, после чего спросил у начальника Генштаба:
– И что они будут делать тогда?
– Полный круг их обязанностей станет известен тебе в положенное время.
Председатель КНР и премьер Госсовета молчали, глядя на Хуахуа, Очкарика и Сяомэн. Исторические архивы гласят, что подобные сцены происходили практически во всех странах, когда взрослые руководители в последний раз прощались с детьми, которым предстояло сменить их. Им хотелось сказать так много, что они молчали; то, что они хотели сказать, было таким важным, что они не могли выразить это словами.
Наконец Председатель КНР сказал:
– Дети, когда вы были еще совсем маленькими, взрослые учили вас, что там, где хотенье, там и уменье. И вот теперь я говорю вам, что это абсолютно не так. Добиться можно только того, что соответствует законам науки и общественного развития. Подавляющее большинство того, чего хотят добиться люди, неосуществимо, как бы они ни старались. Ваша историческая миссия, как руководителей нашей страны, заключается в том, чтобы рассмотреть сто вариантов, отбросить девяносто девять невозможных и найти тот единственный, который можно осуществить. Это крайне трудная задача, но вы должны будете с нею справиться!
– Помните о глутамате натрия и соли, – добавил премьер Госсовета.
Само расставание получилось спокойным. Взрослые, пожав руки детям, помогли друг другу покинуть зал. Председатель КНР вышел последним. На пороге он обернулся и сказал новому руководству страны:
– Дети, отныне мир принадлежит вам.
Эпоха сверхновой
Первые несколько дней после ухода взрослых юные руководители страны провели перед «Часами смены эпох», выведенными на большой экран в зале на последнем этаже ГИЦ. Огромный светящийся прямоугольник наполнял помещение зеленоватым сиянием.
В первый день обстановка в стране сохранялась нормальной. Министерства достаточно успешно справлялись с задачами, возникающими в сферах их ответственности, никаких серьезных чрезвычайных происшествий не было. Казалось, в стране детей продолжается генеральная репетиция. Как и тогда, у руководителей государства, собравшихся в ГИЦ, особой работы не было.
В первые сутки на «Часах смены эпох» не произошло никаких изменений: прямоугольник оставался полностью зеленым. Дети молча смотрели на него до позднего вечера, пока наконец не заснули. Но когда они проснулись утром, кто-то воскликнул:
– Идите сюда! Смотрите, кажется, вот здесь появилась маленькая черная точка!
Дети внимательно всмотрелись в экран, и действительно, появился маленький черный квадрат размером с монетку, словно на кафельной стене отвалилась одна плитка.
– Может быть, просто перегорел пиксель? – спросил кто-то.
– Должно быть, – ответил другой ребенок. – Похожее случилось с жидкокристаллическим монитором моего старенького компьютера.
Проверить это предположение не составляло труда – достаточно было лишь взглянуть на другие экраны; однако это никому и в голову не пришло, и все снова заснули.
Дети владеют искусством самообмана значительно лучше взрослых.
Когда они проснулись на следующее утро и снова собрались перед «Часами смены эпох», обманывать себя и дальше было уже невозможно. По всему зеленому прямоугольнику были разбросаны черные точки.
Сверху город выглядел совершенно спокойным; прохожих на улицах не было, и лишь изредка проезжала машина. Казалось, после целого столетия бурлящей жизни мегаполис погрузился в сон.
К наступлению темноты количество черных точек на «Часах смены эпох» удвоилось, точки начали объединяться друг с другом, образуя темные поляны в зеленом лесу.
Наутро третьего дня примерно равное количество черных и зеленых точек образовывало монохромное изображение. Теперь черная область увеличивалась с пугающей быстротой, черная лава смерти разливалась по «Часам смены эпох», беспощадно поглощая зеленую траву жизни. К наступлению ночи черные области занимали две трети прямоугольника, и «Часы смены эпох» превратились в ужасное зрелище, приковавшее к себе детей.
Взяв пульт дистанционного управления, Сяомэн выключила экран.
– Ложимся спать, – сказала она. – Нет ничего хорошего в том, что мы уже третью ночь подряд засиживаемся допоздна. Нам нужно отдохнуть. Кто может сказать, какая нас ждет завтра работа.
Дети разошлись по своим комнатам в ГИЦ и легли спать. Хуахуа погасил свет и лег в кровать, но затем включил планшет и вышел в Интернет, чтобы загрузить «Часы смены эпох». Сделать это оказалось очень просто, поскольку они отображались практически на каждом сайте. Хуахуа завороженно смотрел на прямоугольник и не заметил, как в комнату вошла Сяомэн. Девочка отобрала у него планшет. В руках у нее была уже целая стопка планшетов.
– Спи! Когда ты научишься самодисциплине? Мне приходится ходить по комнатам и отбирать у вас планшеты.
– А когда ты прекратишь вести себя как моя старшая сестра? – крикнул ей вдогонку Хуахуа, когда она выходила в дверь.
Собравшихся перед «Часами смены эпох» детей охватил страх, однако их утешало то, что государство по-прежнему функционировало стабильно, подобно огромной хорошо смазанной машине. Данные, поступавшие через «Цифровое пространство», свидетельствовали о том, что дети взяли в свои руки бразды правления миром и дальше все будет продолжаться так же гладко. Накануне вечером они даже оторвались от черных часов, чтобы лечь спать.
Однако когда дети вышли в зал утром четвертого дня, им показалось, будто они ступили в мрачную гробницу. Рассвет еще не проник в погруженный в темноту зал, а зеленое сияние, озарявшее помещение на протяжении трех предыдущих дней, практически погасло. В полумраке дети увидели на «Часах смены эпох» лишь несколько разбросанных по всему черному прямоугольнику зеленых точек, похожих на далекие звезды на холодном зимнем небе, и только включив в зале свет, они смогли дышать спокойно. На протяжении всего дня никто не отходил от часов. Чувствуя, как страх и печаль стискивают их сердца, дети снова и снова пересчитывали точки, количество которых неумолимо уменьшалось.
– Значит, они просто бросят нас, – сказал кто-то.
– Да! Как они могли так поступить с нами? – подхватил другой ребенок.
– Когда умерла моя мама, – сказала Сяомэн, – я сидела рядом и думала то же самое: ну как она могла бросить меня? На какое-то мгновение я даже прониклась к ней ненавистью. Но потом мне показалось, что она по-прежнему жива, но только где-то далеко…
– Смотрите, еще одна погасла! – воскликнул мальчик.
– Спорим, следующей погаснет вот эта, – сказал Хуахуа, указывая на одну точку.
– На что спорим?
– Если я окажусь неправ, в эту ночь я не лягу спать.
– Вполне вероятно, в эту ночь никто не будет спать, – сказал Очкарик.
– Это еще почему?
– При такой скорости «Часы смены эпох» остановятся сегодня ночью.
Одна за другой зеленые точки исчезали, теперь еще быстрее, и детям, практически не отрывающим взгляда от экрана, черные часы казались бездонным колодцем, куда должны были провалиться они сами.
– Рельсы повиснут над пропастью, – промолвил Очкарик, ни к кому не обращаясь.
Ближе к полуночи осталась всего одна зеленая точка, единственная звездочка, одиноко сияющая в левом верхнем углу черной пустыни «Часов смены эпох». В зале воцарилась мертвая тишина, дети, неподвижные, словно изваяния, не отрывали взгляда от экрана, ожидая, когда часы отсчитают последнее мгновение. Прошел час, затем два, однако зеленая звезда упрямо продолжала светиться. Дети начали переглядываться друг с другом, затем перешептываться.
Солнце взошло на востоке, проплыло над безмолвным городом и опустилось на западе, и на протяжении всего дня зеленая звезда горела.
К полудню по ГИЦ поползли слухи о том, что некоторое время назад было найдено эффективное средство лечения лучевой болезни, порожденной вспышкой сверхновой, однако процесс его производства был настолько длительным, что успели выпустить лишь маленькую толику от требовавшихся объемов; во избежание паники, эту новость не предали широкой огласке. Все страны мира отобрали своих самых одаренных представителей, чтобы лечить их новым препаратом; оставшаяся зеленая точка означала конечный сборный пункт этих людей. При внимательном рассмотрении подобный сценарий не выглядел совершенно неправдоподобным. Достав прощальное обращение Генерального секретаря ООН, дети перечитали его, обратив внимание на одну строчку:
«…И только когда «Часы смены эпох» станут полностью черными, вся полнота власти на Земле перейдет детям, как в юридическом, так и в практическом смысле. До тех пор власть будет оставаться в руках взрослых…»
Заявление это выглядело странным. Взрослые запросто могли передать власть детям еще до отъезда на конечные сборные пункты, так зачем нужно было ждать, когда остановятся «Часы смены эпох»? Возможное объяснение было только одно: у каких-то людей в одном конечном сборном пункте оставалась надежда выжить!
К вечеру дети укрепились в этой теории. Они возбужденно смотрели на зеленую звезду, словно на далекий маяк в коварном ночном море. Кто-то попытался определить местонахождение этого пункта, стал искать способ установить связь, однако все эти поиски оказались бесплодны. Не осталось абсолютно никаких подсказок насчет конечных сборных пунктов. Все они словно находились в другом измерении. Поэтому детям оставалось только ждать.
Незаметно опустилась ночь.
Ближе к утру, в креслах и на диванах, под убаюкивающим светом неумирающей зеленой звезды, после предыдущей бессонной ночи, дети наконец заснули, и снилось им то, как они снова возвращаются в объятия своих родителей.
Начался дождь, который тихо барабанил по прозрачной оболочке зала, обволакивая туманной дымкой город с его беспорядочно разбросанными огнями, стекая струями по наружным стенам.
Время шло, рассекая Вселенную прозрачным туманом, абсолютно беззвучно.
Дождь усилился, появился ветер, и наконец черное небо разорвала молния, следом за которой прогрохотал гром, разбудив детей. Зал огласился их испуганными криками.
Зеленая звезда погасла. Последний дубовый лист «Часов смены эпох» улетел прочь, оставив лишь прямоугольник ничем не нарушаемого мрака.
На Земле не осталось ни одного взрослого.
Дождь прекратился. Свирепый ветер разогнал тучи на ночном небе, открыв огромную Туманность Розы, сияющую жутким голубым светом. Упав на землю, этот свет стал серебристым, словно свет луны, озарив во всех деталях мокрый пейзаж и смыв огни города.
Дети стояли на последнем этаже башни в форме буквы «А» и смотрели в космос, на голубую сияющую туманность, печальную могилу древней звезды и блистательное чрево, питающее зародыш новой звезды, одевающей юные детские тела в серебро.
Наступила Эпоха сверхновой.