Клим дал ему газету с фотографиями Князева и Малики.
– Ничего себе! Это же вмешательство в частную жизнь. А что Галина?
– Крупно отличилась. Можешь прочесть и ее стриптиз. Пашка в бешенство пришел, подал на развод, а она теперь его хоронит и мечтает загрести завод. Кстати, на Галкиного интервьюера и П. Ржевского желательно добыть нечто подобное: с фотографиями и так далее. Кто любит в грязи возиться, сам замаран, это мое мнение и Князева. Ермак кое-что выяснил, ознакомься с его материалами. – Клим протянул исписанные листы. – Но этого маловато, чтоб заткнуть ему пасть.
Вбежал взбудораженный Колчин, мимоходом поздоровался за руку с Захарчуком, который сразу же углубился в чтение, и подался к Климу:
– Что теперь будет?
– Работать будем, как раньше, – сказал тот.
– Кто парни в приемной? – опускаясь в кресло напротив Клима, спросил Колчин, но, похоже, его не это волновало.
– Моя охрана, в меня все же стреляли, – отчитался Клим.
– Нас всех перещелкают.
– Струсил?
– А ты нет? Меня поражает твое спокойствие. Откуда оно?
– Предлагаешь биться лбом о стену?
– Клим, ты как будто рад, что случилось именно так, – вдруг высказал абсурдную мысль Колчин.
– Не понял, – произнес тот, набычившись. – Это намек, что я участник заговора против Пашки?
– Понимай как хочешь, – отмахнулся Колчин и удалился.
– А ведь мы были друзьями, – с сожалением вздохнул Клим. – Прочел?
– Ха! Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша. У всех.
– Да, чуть не забыл! – Клим достал из кейса камеру. – Эту штуку устанавливал в кабинете Князева Ермак. Найди зарядное устройство и просмотри кассету. Камера должна стоять здесь всегда, особенно в ночное время.
– Следует приобрести более совершенную модель и подключить ее к сети.
– Добудь совершенную, – пожал плечами Клим, после чего надавил на кнопку. – Оскар, пригласи менеджеров.
– Будет сделано, – ответил референт.
Скляренко потирал руки, как от холода, уставив беспокойные глаза на стол с разбросанными по нему фотографиями, и не знал – подскакивать ему до потолка от радости или спеть себе панихиду. Натура бездумного игрока, готового поставить на кон собственную жизнь, предлагала несколько вариантов, обеспечивающих выигрыш. Правда, натура натурой, а предохранители в голове пока еще целехоньки, они-то и придерживали Скляренко: не торопись. Он потрогал вспухшую скулу, затем осторожно прикоснулся кончиками пальцев к ссадине. Болит. Вчера пуля врезалась в каменный столб ограды буквально в миллиметре (ну, в сантиметре) от виска. Каменные осколки брызнули в разные стороны, один вонзился в скулу, в глаза попала пыль. Он думал, убила его девка, а также понял, что означает фраза «чуть не описался от страха».
Заслышав шаги в коридоре, он выдвинул ящик стола и сгреб туда снимки, кое-какие посыпались на пол.
– Привет, – вошел Бусин. – Тебя главный хочет.
– Я ему не телка, чтоб меня хотеть, – Скляренко залез под стол, собрал фотографии, их тоже украдкой сунул в ящик, выпрямился. – Чего ему надо?
– Ты же был свидетелем убийства Князева…
– Растрепался?! Каким свидетелем? Чего ты ему наплел? Тебя же там не было! Стрельба началась, я деру дал.
– Ну, так и скажешь… Сам же вчера…
– Бусин, от тебя один вред. В свидетели меня записал! Соображаешь, что делаешь? Хочешь, чтобы и меня пришили?
– Не ори на меня. Сам-то случайно не заказ выполняешь? Такие дела не делают бесплатно. Признайся честно.
– За кого ты меня принимаешь? – оскорбился Скляренко. – Ладно, идем.
Никогда не торопись – принцип мудрых людей.
Глава 21
Клим приехал в загородный дом, когда подготовка к налету на деревню заканчивалась. Увидел автоматы на столе и так и обмер:
– Пардон, меня случайно не к террористам занесло?
– Не прикидывайся придурком, – осадил его Князев.
Клим понял, что атмосфера накалена, посему лучше помолчать.
– Стволы, из которых вчера палила, оставила? – спросил Бомбей Малику.
– Оставила, оставила, – отозвалась она, засовывая автоматы в сумку. – Двинули, надо засветло приехать и осмотреться.
Увидев, что и Князев пошел к выходу, Клим рванул за ним:
– Я с вами.
– Мы не на пикник собрались, – предупредила его Маля.
– А вдруг и я пригожусь? – заупрямился Клим. – Дайте пистолет. И покажите, как им… стрелять.
– В машине покажем, – бросил Бомбей, а заметив упрек в глазах Малики, объяснил ей: – Он прикрывать будет в случае чего, это несложно.
– Он нас всех перебьет, – справедливо возразила она.
– Для устрашения будет палить вверх, если понадобится, – сказал Бомбей и кивнул Климу, дескать, идем.
Князев проверил на охраннике, насколько стал неузнаваем, – прошел мимо шаркающей походкой, опираясь на трость, а тот не сделал квадратных глаз, не открыл рта. Отличная маскировка! Только усы и парик с непривычки мешали. Расселись в джипе, Чемергес крутанул руль, взвизгнули колеса, и они понеслись к объездной дороге. За городом на ровном и длинном, как школьная линейка, отрезке трассы, окруженном с обеих сторон лесопосадками, остановились, обернулись. Через пару минут показалась машина, но она промчалась мимо, быстро превратившись в точку. Больше машин не было, это означало, что «хвоста» нет. Бомбей развернулся по ходу:
– Трогай, Чемергес, порядок.
Маля сидела рядом с Чемергесом и, закусив губу, сосредоточенно смотрела вперед. Князев нервничал: ерзал, скрещивал на груди руки, сползал с сиденья, принимая полулежачую позу, потом опять садился ровно. Тем временем Бомбей объяснял Климу, как управляться с пистолетом: заместитель не служил в армии и ствол держал впервые.
– Что ты крутишься! – бросил он Князеву через плечо и ворчливо пробубнил: – Толкается, толкается… Мы ведь их только попугаем, верно, Бомбей?
– Угу, насмерть попугаем, – промямлил тот. У деревни он приказал остановиться за рощей. – Мы с Монтаной сбегаем на разведку, а вы тут сидите.
Князев барабанил пальцами по сиденью, глядя в потолок. А Клим вертел пистолет, шевеля губами, – он повторял, что за чем надо сделать, чтобы выстрелить. Действия несложные, но непривычные.
– Паша, не психуй, – сказал он, когда Князев в очередной раз заерзал, высматривая в сумерках Малику и Бомбея. – А ствол тяжелый… Вообще-то, надо бы поговорить со сторожами, предложить им выкуп. Тысяч тридцать баксов. И они отдадут пленников.
– Смотрю на тебя и удивляюсь: ты правда такой наивный или прикидываешься?
– Я разумный, – возразил Клим. – С отбросами говорят языком денег, они этот язык хорошо понимают, а пули уж напоследок оставляют.
– У отбросов котелок тоже варит, они знают, что Гриб их с землей сровняет. И ты не по адресу обращаешься, у нас главнокомандующий Бомбей.
– Мне казалось, что не родился тот человек, которому Князев позволит командовать собой, – обратил все в шутку Клим. Ему не верилось, что они приехали сюда стрелять по людям. – Идут!
Маля и Бомбей забрались в машину.
– С этой стороны бурьян во весь рост, – доложил обстановку Бомбей. – Дойдем до пригорка, заляжем на нем – и ни звука, в деревнях эхо далеко разносится. Метрах в двадцати от дома стоит сортир, а от пригорка он близко – метров пять. Стрелять только по моей команде. Чуть стемнеет, так и пойдем.
Сумерки сгущались, словно медленно гаснущий электрический свет. Вскоре очертания деревьев почти растворились во тьме, но луна обещала поработать вместо лампочки, она разгоралась все ярче, высоко поднимаясь над землей. Пассажиры в джипе не переговаривались, наверное, каждый думал, чем обернется сегодняшняя ночь. Наконец Бомбей достал из сумки автоматы, передал один Малике и приказал всем выйти. По открытой местности шли недолго, вскоре перед ними поднялась многоярусная стена из сорняков, а на пути возник пригорок. Взобрались на него, Бомбей приказал всем присесть, автомат положил у ног (Малика тоже) и указал на светящийся домик впереди:
– Нам туда. Сидим пока и ждем.
Почти совсем стемнело, Клим ежился от холода, не сообразил куртку надеть, так и отправился в костюме.
– Слышь, Бомбей, – толкнул он того, – а чего мы ждем?
– Когда кто-нибудь из дома выйдет в сортир, – свистящим шепотом доложил Бомбей. – Там человек пять-шесть, нам с таким числом бандитов туго придется. И шуму наделаем, а это нежелательно. В сортир они обязательно ходят, других удобств здесь нет. Ждем.
– А когда дождемся, что сделаем?
– Увидишь, – шепнул он. – Помолчи, а?
Хлопнула дверь, Бомбей тронул всех рукой, мол, будьте начеку, коротко и неслышно пошептался с Маликой. Тем временем шаги приближались, горящая сигарета то поднималась, то опускалась, вскоре обозначилась невысокая фигура. Маля бесшумно поднялась во весь рост.
У туалета мужик сделал несколько затяжек подряд, судя по огоньку сигареты, после чего отбросил ее. Малика что-то метнула в него, раздалось хрипение. Клим и Князев приподнялись, так как и не рассмотрели, куда делся человек. А Бомбей и Малика зашуршали сорняками, пробираясь к туалету. Слышалось сопение, будто от переноски тяжести. Как только они вернулись, Клима одолело любопытство:
– Что там?
– Порядок, – зевнул Бомбей. – Не выспался я… Вторые сутки бодрствую. Хорошо бы тихо их сделать, но вряд ли получится. Ждем, когда искать его пойдут.
– Что вы с ним сделали? – не удовлетворился ответом Клим.
– Оттащили, – вновь зевнул Бомбей, ничего не объяснив.
Прошло минут пятнадцать, возле дома раздалось:
– Щепа! Щепа, ты где?
– Утоп в гальюне, – послышалось ржание второго.
– Ну, идите сюда, идите… – шептал Бомбей, поднявшись.
– Ще-па! – крикнул первый. – Оглох, что ли?
Возле дома ждали ответа и не торопились с проверкой. Неожиданно для сидящих в засаде Бомбей издал рвотные звуки. Князев и Клим вздрогнули, недоуменно переглянулись и подняли головы, но Бомбей смотрел только вперед, сделав успокаивающий жест.
– Рыгает Щепа, – сказал второй. – Нечего водку жрать стаканами, только добро перевел, мурло.