— Что из себя представляет этот энергичный следователь?
— Встречался я с ним неоднократно и из бесед с другими следователями и с подсудимыми собрал кое-что. Парень с Кавказа, физически здоровый.
— Это я знаю, борец в прошлом, по-моему.
— Да, он любит спорт. Коттедж строит или уже построил. Знаю, что бассейн на участке двадцатиметровый соорудил с подогревом днища. Жаловался как-то, что получилось очень дорого использовать подогрев: во-первых, много тратится электричества, во-вторых, электроэнергия дорожает.
— Действительно, очень энергичный субъект. На зарплату следователя так не размахнёшься…
— Верно. Не разовьёшь такой бурной деятельности.
— Наверно, родственники помогают. Мандарины продают, талантливого Эдика хотят в люди вывести.
— Конечно, помогают, но этого мало. На Кавказе уважают мужчину, который сам что-то может делать и имеет крупные деньги. Недаром там ходит поговорка, что настоящий мужчина должен иметь как минимум последнюю модель БМВ, пистолет Стечкина и блондинку на пассажирском сиденье.
— Эту байку я слышал.
— Кстати, о родственниках. Папа у него высокую должность в министерстве юстиции занимает — государственный советник юстиции не то третьего, не то второго класса. Короче, генерал. Говорят, из княжеского рода. У самого Эдуарда тоже замашки аристократические. Костюмы почти каждый день меняет. Причём все известных за рубежом фирм. Английский язык учит.
— Сейчас это входит в моду. Кто-то из крупных чиновников сказал, что английский язык должен знать каждый видный деятель в бизнесе. У нас в Москве остановки в метро на английском языке объявляют. Причём переходы с одной линии на другую называют на английский лад — ещё и номер линии. На русском языке номера линий пока не называют. Вывески многие на английском языке изготовлены. А около памятника первопечатнику Ивану Фёдорову все магазины и фирмы имеют названия на английском языке и выполнены крупными латинскими буквами.
— Вот, вспомнил. Знаете, за какую футбольную команду он болеет?
— Ну откуда мне знать?..
— За английскую «Челси». Не за грузинскую, не за чеченскую, не за «Спартак» или ЦСКА, а за команду аристократов. Так называют «Челси».
— Короче, мужчина целеустремлённый.
— Этого у него не отнимешь.
— Непонятно, почему он, такой талантливый, в Энске трудится. Дом строит. Значит, жить здесь собирается.
— Нет, конечно. Он не женат. Детей нет. Дом построит. Опыта наберётся. Никто не скажет, что к папочке за советом бегал. А как возможность появится, продаст дом вместе с приватизированным участком и бассейном за хорошие деньги. Налог заплатит и укатит с деньгами в областной центр или сразу в Москву. Никто не спросит, откуда деньги. Дом продал, причём сам строил. Перед законом чист. А то, что на «мерседесе» ездит, так это родственники на день рождения подарили.
— Пётр Васильевич, я хочу закончить своё сообщение об исследовании заключения почерковедческой экспертизы.
— Ну давай заканчивай, и пойдём на обед.
— Я думаю, что нет оснований не доверять заключению. Однако я бы хотел знать, почему все поступающие в суд дела, расследованные Эдуардом Квацебаей, заканчиваются обвинительным приговором. Непонятно, откуда у него деньги на костюмы от Бриони, на коттедж, бассейн и тому подобное. Родственники вряд ли такими суммами будут его снабжать. Вероятно, есть другой источник дохода.
— Конечно есть. Однако никто на это не обращает внимания, так как от него достаточно получать дела, быстро и хорошо оформленные, с обвинительным уклоном. Источник его дополнительного обогащения, думаю, можно найти, если внимательно покопаться в материалах, где он выносит постановления о прекращении уголовных дел, или в материалах, где он отказывает в возбуждении уголовных дел.
Адвокат Сундуков немного помолчал и добавил:
— В отношении заключения экспертизы ты здорово сказал, коротко и правильно. Нам не выгодно сомневаться в том, что следователь, имея возможность, не стал устанавливать, как могло получиться, что в карточке с образцами подписей, находящейся в банке, оказались поддельные подписи генерального директора НИИ. Кроме того, я скажу, что выводы экспертизы совпадают с показаниями подсудимого и свидетелей, которые мною изучены. Их показания не содержат доказательств, подтверждающих вину Михаила Сухина в совершении мошенничества группой лиц по предварительному сговору, в крупном размере. Мы ещё вернёмся к доказательствам вины Сухина. А сейчас пошли обедать.
По дороге в столовую адвокат продолжил говорить о деле:
— Нам ещё много материалов предстоит изучить. Главное в них мы успели схватить. Нам могут ограничить время для изучения других документов. Судье тоже надо ознакомиться с делом. Если ты не против, после обеда надо закончить изучение материалов и обменяться мнениями. Мне ещё придётся готовить речь защитника, составить вопросы и ходатайства при рассмотрении дела в суде. Хороший адвокат такие вещи готовит обычно заранее. Потом легче вносить по ходу судебного заседания коррективы в своё выступление и в вопросы. Наверняка что-то важное не упустишь.
— Конечно не против. Мне интересно изучать материалы уголовного дела, тем более вместе с таким грамотным и опытным адвокатом.
— Вы тоже не лыком шиты. Схватываете сразу важные моменты.
Они успели изучить практически все важные материалы. Ближе к концу рабочего дня пришла секретарь федерального судьи и забрала у них уголовное дело по обвинению Михаила Сухина. (Мировые судьи дела по особо тяжким уголовным преступлениям не рассматривают.)
Глава 7
Несколько дней судья изучал дело. Ещё несколько дней подсудимый Сухин вместе с адвокатом изучал собранные по делу доказательства и представленные следователем. Защитник и подсудимый однозначно пришли к выводу, что объективного, полного и всестороннего подтверждения вины Михаила в совершении мошенничества группой лиц по предварительному сговору в крупном размере изученные доказательства не содержат. Адвокат Сундуков и подсудимый Сухин детально отработали линию защиты.
— Михаил, ты можешь смело заявлять в суде, что изложенные в обвинительном заключении доказательства убедительно подтверждают лишь неоспариваемый факт получения тобой в одном банке на основании оформленных от имени «НИИЗарубежМедицины» документов, принадлежащих указанной организации облигаций внутреннего валютного займа на сумму четыре миллиона сто двадцать три тысячи долларов США и факта последующей реализации этих облигаций от имени ООО «Малахит». В этом ты ничем не рискуешь. Понял?
— Пётр Васильевич, я никогда не отрицал этого обстоятельства.
— Далее. Ты настойчиво и убедительно утверждаешь, что в обвинении отсутствуют доказательства умысла и преступного сговора о хищении имущества «НИИЗарубежМедицины» совместно с Петром Ильичом Коршуновым и неустановленным лицом.
— Так это же любому видно, кто знакомился с делом!
— Правильно, любому, но не прокурору. Ты в этом убедишься в суде.
— Я постараюсь как можно логичней объяснить, что я как молодой специалист не мог и представить, что за финансовой операцией с облигациями кроется хищение громадной суммы валюты.
— Миша, постарайся как можно обстоятельней объяснить суду, что ты добросовестно заблуждался относительно истинного смысла совершённых тобой действий под руководством Коршунова. Ты был под влиянием его огромного авторитета как учёного, известного и уважаемого в России и за рубежом. Однако категорически отрицай свою причастность к подделке документов по оформлению операций с облигациями внутреннего валютного займа. Убеждай суд, что твои показания, данные на предварительном следствии в этой части, собранными доказательствами не опровергнуты.
— Ну как я мог что-то подделывать? Я даже на тот момент не знал, что в банке должны быть карточки с образцами подписей руководителей НИИ. Об этом я узнал, когда пришёл в банк с доверенностью и заявлением, вручёнными мне Коршуновым.
— Миша, на судебном заседании будут исследованы документы, содержащиеся в первом и втором томах, мы с тобой их прочитали.
— Да. Я их читал. Так эти документы подтверждают лишь факт получения мною от имени «НИИЗарубежМедицины» облигаций и их продажу от имени ООО «Малахит» другому банку. Я говорил следователю, что в заявлении от исполняющего обязанности директора НИИ ошибочно указано, что мною на основании заявления и доверенности, подписанной от имени Коршунова на моё имя, со счёта института были похищены облигации на сумму четыре миллиона сто двадцать три тысячи долларов США. На мой взгляд, заявление может подтверждать только то, что я их получил и продал. Денег от этого я никаких не поимел. От своих подписей в материалах финансовой операции я не отказывался и не отказываюсь.
— Правильно. Твои подписи не подтверждают твою вину в хищении облигаций. Поскольку нет доказательств, что ты получил деньги от продажи облигаций, а также получал облигации с целью хищения.
— Протокол обыска в квартире и доме, где я проживаю с матерью, и письмо Министерства здравоохранения РФ о том, что министерство не давало разрешения на совершение сделок с облигациями, тоже не содержат доказательств, что именно мною похищены облигации и деньги от их продажи.
— Молодец. Ты настоящий финансист и всё грамотно излагаешь. Будем надеяться, что судья, без сомнений, правильно поймёт твои показания. В свободное время продумай возможные вопросы от прокурора, потерпевшего, судьи и ответы на них. У нас есть ещё немного времени. Расскажи, как тебе живётся в камере.
— Пётр Васильевич, живётся нормально. Нас четыре там. Двое задержаны за массовые беспорядки. Хорошие ребята. Начитанные, состоят в «Левом фронте», рассказали много о деятельности их организации. На митинге оказались по заданию своего руководства для доведения до участников митинга программы левого движения, поскольку митинг организовали лидеры внесистемной оппозиции, которые только изобличают коррупционеров, но ничего нового не предлагают. У «Левого фронта» есть свои радикальные предложения по изменению положения в стране. Они за отмену закона о повышении пенсионного возраста, за снижение платы за ЖКХ, против повышения цен на товары первой необходимости, за объединение всех оппозиционных движений и партий, в том числе с КПРФ как единственной настоящей системной оппозицией.