Вокруг водолазов всегда толпились мальчишки, разные зеваки и любопытные. И хотя их гоняли, они подходили то с той, то с другой стороны, иногда толпами собирались на берегу.
Среди этих зевак были и люди Сивакова. Поэтому, как только была обнаружена под водой машина, он сразу же появился у Шляпникова.
— Ну, с чем явился, Сиваков?
— Машину нашли, Александр Гаврилович. Только сейчас доложили мне.
— Так... А деньги?
— А денег нет. Ящики с деньгами найти не могут.
— Ага! И не найдут! Я же говорил тебе, что их прикарманили. Пустая машина — это, брат, лучшее доказательство нашей правоты. Срочно заканчивай следствие и — в трибунал!
— А может, еще повременить, Александр Гаврилович? Мало ли что... Ведь ищут...
— Завершай следствие, а поиски я прикажу прекратить.
— Если так — другое дело.
— Иди, Сиваков. Иди и действуй...
Когда вторично спускали водолазов, Киров сам следил за приготовлениями и объяснял им, какие были ящики.
На этот раз полынью выпилили длиннее обычной. Большая площадь под водой была освещена и большее пространство можно было осмотреть.
Перед тем как надеть скафандры на водолазов, Сергей Иванович позвал их к полынье и бросил щепку.
— Глядите, щепка плывет к берегу. Значит, течение здесь влево берет. Вот и вы ищите в этой стороне...
Водолазы спустились, и от них долго не было никаких сигналов.
Киров не отходил от полыньи. Лицо его было озабоченно.
— Зовут! Зовут! — закричал кто-то.
Киров услышал звон колокольчика, увидел, что оба троса дергаются.
— Под-ни-май! — раздалась команда Сергея Ивановича.
Помощники водолазов стали вытягивать из воды канат и воздушные шланги. Киров, отойдя шага на два вправо, чтобы не мешать, не спускал глаз с лесенки.
Что-то затемнело в воде, стало подниматься... И вот показался ящик, обитый жестью.
— Он! Он! — закричал Бутягин и бросился помогать.
Ящик вытащили, поставили на лед.
— Смотри, Мироныч, нашли!
— Ведь он! Он самый!
У Кирова перехватило дыхание. Он снял шапку, вытер платком вдруг выступивший на лбу пот, подошел, ласково похлопал по мокрому ящику...
Водолазы снова спустились и подали второй, а затем и третий ящик. Их поставили рядом.
Киров подождал, пока с водолазов сняли скафандры, и пожал каждому руку. Потом так же дружески пожал руку начальнику:
— Спасибо, Сергей Иванович. Прошу вас представить рапорт на участников водолазной группы. Все получат награду...
Под усиленной охраной ящики с деньгами отвезли в баню, где под наблюдением Бутягина деньги стали просушивать п связывать в пачки.
Киров, пробыв там до вечера и проверив, надежна ли охрана, поспешил в губком.
Колесникова ждала его.
— Знаю, все знаю, товарищ Киров. Поздравляю вас и радуюсь вместе с вами.
— Спасибо! Большое спасибо вам за помощь, товарищ Колесникова. А то бы Шляпников упек меня в трибунал, — улыбаясь, сказал Киров.
— Вот он-то, пожалуй, не минует этой участи.
— А что, есть новости?
— Садитесь, товарищ Киров, поговорим.
Киров присел в кресло напротив Колесниковой.
— Не знаю, ваше ли письмо дошло до товарища Ленина, мои ли жалобы или известия о развале Одиннадцатой, только сегодня я получила телеграмму из ЦК. Назначен новый председатель Реввоенсовета Каспийско-Кавказского фронта — Константин Александрович Мехоношин — член ВЦИКа и Реввоенсовета республики. Шляпникова немедленно отзывают в Москву.
Днем двадцать пятого февраля, когда просушенные и снова упакованные в ящики деньги, были наконец сданы на хранение в Астраханский государственный банк, Киров, Бутягин, Атарбеков вместе с охраной приехали на машинах в казарму, где остальные члены экспедиции ждали их к обеду.
На столе был разложен нарезанный ломтями хлеб, консервы и копченая рыба, полученная по записке Колесниковой в рыбтресте.
Только расселись за столом, вошел посыльный из губкома:
— Кто здесь товарищ Киров?
— Я, — поднялся Киров.
— Вам телеграмма. Поручено вручить лично. Вот тут распишитесь.
Киров расписался, взял телеграмму и, развернув ее, заулыбался.
— Ну, что? Что, Мироныч? Не томи! — потянулся к нему Бутягин. — Или секретная?
— У меня нет секретов от боевых товарищей. Слушайте все: «Ввиду изменившихся условий предлагаем остаться в Астрахани, организовать оборону города и края. Я. Свердлов».
— Ура! — дружно закричали все сидящие за столом.
Киров поднял руку.
— Вы еще не ушли? — обратился он к посыльному. — Скажите Колесниковой, что я скоро приду.
— Слушаю, — козырнул посыльный и вышел.
— Ну, друзья, — возбужденно и радостно сказал Киров, — с завтрашнего дня мы включаемся в активную борьбу.
В тот же день был создан Временный военно-революционный комитет Астраханского края под председательством Кирова. Заместителем назначили Бутягина. Вся чекистская работа была поручена Атарбекову.
Заняв для ревкома помещение недалеко от кремля, устроив сносное жилье для себя и товарищей, Киров решил изучить обстановку в районе Астрахани и установить тесный контакт с Реввоенсоветом Каспийско-Кавказского фронта. Позвонив новому председателю Реввоенсовета Мехоношину, спросил, можно ли ему прийти по срочному делу.
— Пожалуйста. Я вас жду, товарищ Киров, — послышался твердый голос.
Этот голос и приглашение приехать немедленно сразу же нарисовали в воображении Кирова портрет делового и энергичного руководителя.
Придя в знакомую переднюю, Киров не увидел прежнего дежурного. Его встретил высокий подтянутый командир и сразу пригласил в кабинет.
Мехоношин, прямой, в военном френче, вышел из-за стола и, шагнув навстречу, протянул руку:
— Здравствуйте, товарищ Киров. Рад познакомиться. Прошу садиться.
Высокий лоб, небольшие аккуратные усы и проницательный взгляд дополнили тот портрет, что нарисовал Киров в своем воображении. Он поблагодарил за приглашение и сел.
— Я знаю о вас все, Сергей Миронович. Слышал от самого товарища Ленина. Поэтому давайте говорить сразу о деле. Вас, очевидно, интересует, что мне известно о военной обстановке в крае?
— Да. Это главное, что я хотел бы знать, товарищ Мехоношин.
— К великому огорчению, Одиннадцатой армии — нашей опоры на Кавказе и в Прикаспии — больше не существует. Арьергард ее — кавалерийская бригада Кочубея разоружена нашими же войсками из Двенадцатой армии и перестала существовать. Кочубей не вынес позора, ускакал в степь, был схвачен белыми и повешен.
— Да как же так? Почему разоружили кочубеевцев? Это же была геройская бригада, — заволновался Киров.
— Точно не знаю. Это дело расследуется... Остатки Одиннадцатой армии теперь отступают без всякого прикрытия. И если б Деникин не предпринял наступление на Царицын, то и центр России — Астрахань оказалась бы в самом критическом положении.
— Но ведь опасность и сейчас велика?
— Да, вы правы. И создание ревкома — дело крайне важное. Я вас познакомлю с одним интересным документом. Нашей разведке удалось перехватить и расшифровать радиограмму английского адмирала Норисса военному министру Черчиллю. Вот то место, которое касается нас.
Киров взял бумагу и прочел подчеркнутое красным карандашом:
«Всю ответственность за ведение операций против красных сил, сосредоточенных в Астрахани, и за правильное снабжение морем Уральского фронта (Колчака) Британское морское командование берет на себя».
— Вот, оказывается, откуда следует ждать нападения... — в раздумье сказал Киров.
— Да, — подтвердил Мехоношин. — Астраханский край разделяет Колчака и Деникина. Английские империалисты будут делать все, чтобы помочь соединить эти фронты. Сейчас, пока Волга скована льдом, английский флот не может приблизиться к Астрахани. Однако десант возможен. Возможен и мятеж в городе. Здесь скопилось немало царских офицеров. Одним словом, надо готовиться к обороне, спасать остатки войск, бредущих сюда по Калмыцкой степи, и думать, серьезно думать о возрождении Одиннадцатой армии. Я знаю, вы много сделали для спасения раненых и тифозных бойцов. Надеюсь, что это дело будет продолжено. Давайте работать в контакте.
Киров некоторое время сидел задумавшись, стараясь осмыслить предстоящее дело. Потом поднялся и протянул Мехоношину руку:
— С вашим предшественником мы не могли сговориться. Но с вами, уверен, будем работать хорошо. Вот вам моя рука, товарищ Мехоношин.
Сразу же после встречи с Мехоношиным Киров созвал заседание ревкома. Выяснилось, что положение с хлебом и продуктами в Астрахани угрожающее. Гарнизон не готов к обороне. Тут же решили послать делегацию в Самару за зерном. Наложить контрибуцию продуктами на рыбных и хлебных воротил. Конфисковать, вплоть до особого распоряжения, загородные дачи богачей и пароходы — организовать в них госпитали. Начать спешное формирование и обучение рабочих отрядов и воинских частей из выздоравливающих бойцов Одиннадцатой армии.
Ответственность за выполнение этих решений была персонально возложена на членов ревкома...
На другой день в городе было расклеено обращение ревкома «Ко всем рабочим и трудящимся Астраханского края».
Обращение призывало к сплоченности, к дружным усилиям по борьбе с тифом и голодом, к всемерной помощи армии в борьбе с врагами и заканчивалось следующими словами:
«Итак — дружно все за работу, к которой зовет ответственный момент, а все те, кто осмелится тормозить нашу общую деятельность, встретят самую беспощадную кару революционного закона.
Председатель Временного Военно-Революционного комитета С. Киров».
Глава двадцать третья
Лещинский начал поправляться. За ним с нежностью ухаживала сестра милосердия Лиля — молоденькая смуглолицая девушка из семьи известного адвоката, только окончившая гимназию.