— Со светом, товарищи, временная задержка. Свет скоро дадут.
Но люди не расходились, почувствовав неладное. Заметили на лице Кирова тревогу.
— Что же случилось, Сергей Миронович? — спросил кто-то из буровых мастеров.
— Беда, товарищи! Однако прошу соблюдать спокойствие и выдержку... — Он несколько замешкался, как бы подбирая более подходящие слова, и, видимо, не найдя их, сурово сказал:
— Горит насосная станция...
Только вошел Киров в приемную, дежурный доложил, что насосная охвачена огнем и подача воды в город прекращена.
— Срочно ко мне председателя горсовета и начальника коммунхоза, — сказал Киров и прошел к себе в кабинет.
Сердце учащенно стучало, и ощутимо, чего он раньше не замечал, пульсировала жилка на виске. Он сел в кресло.
Почему-то вспомнилась томская тюрьма, разговор с арестантами о голодовке. Говорили, что без еды человек может прожить около двух недель, а без воды — только двое суток...
«Наверное, опять диверсия», — подумал он и позвонил на летное поле.
— Алло! Здравствуйте! Киров. Кто из летчиков есть? Хорошо. Скажите, чтоб не отлучался. Я скоро приеду. Придется лететь... — и повесил трубку. «Да, очевидно, диверсия, как и пожар на заводе, а может, и несчастный случай... Как же мы не предусмотрели возможность подобного? Ведь весь город остался без воды. Более двухсот тысяч обречены... Что же делать?»
Вошел помощник:
— Начальник коммунхоза и заместитель председателя горсовета явились, Сергей Миронович.
Двое взволнованных людей, уже не молодых, — один высокий, жилистый, другой коренастый, широколицый — вошли вместе.
— Садитесь, товарищи, — пригласил Киров. — Прошу сообщить, по возможности кратко, можно ли немедленно пустить большой опреснитель? Можно ли разыскать пароходы, которыми привозили воду с Волги?
Высокий, что был начальником коммунхоза, заговорил первый:
— Я уже побывал на опреснителе. Сейчас его готовят к пуску. Послал туда людей, механиков, велел завезти нефть с завода.
— Возьмите опреснитель под контроль. Не выходите оттуда, пока не наладите.
— Слушаюсь! А пароходы — не мое хозяйство. Надо звонить в порт.
— Хорошо. Поезжайте немедля на опреснитель, это дело на вашей совести.
— Есть! — Начальник коммунхоза быстро вышел.
— А вы что предприняли как заместитель председателя горсовета?
Тот приподнял густые брови:
— Жду ваших указаний, Сергей Миронович.
Киров поморщился, позвонил помощнику и, когда тот вошел, приказал:
— Срочно к телефону начальника порта и начальника станции...
— Есть! — Помощник быстро вышел.
— Ждете указаний... Ведь город остался без воды. Надо самому искать выхода из катастрофы... Возьмите на учет все грузовики с цистернами, всех ломовиков с бочками. Поговорите на заводах, где есть старые бочки из-под бензина, — надо их использовать.
Тот достал блокнот, стал записывать. Заглянул помощник:
— Начальник порта у телефона.
Киров взял трубку:
— Да, я, здравствуйте. К вам срочное дело. Нужно разыскать пароходы, что возили в Баку воду, или приспособить другие суда: вышла из строя насосная. Знаете? Что предприняли? Хорошо. Значит, два парохода можете послать? Отлично! Отправляйте немедля...
Почти тут же соединили с начальником станции.
— Что у вас, товарищи? Послали на насосную пожарную команду? Молодцы. Что еще делаете? Отправили за водой для паровозов состав с цистернами? Одобряю. А почему только для паровозов? Люди не смогут пить — запах бензина? Понимаю... Разве нельзя промыть цистерны? Посоветуйтесь с химиками! А если выжечь бензин? Боитесь взрыва паров? Да, это опасно. Берите за бока химиков. Цистерны нужно промыть и все, сколько есть, отправить за водой. Все! Желаю успехов!
Киров положил трубку, взглянул на нерадивого посетителя.
— Видите! Руководители порта и станции сами, не дожидаясь ваших указаний, хлопочут, чтобы доставить воду населению, а вы ждете указаний... Пока председатель в отъезде, вы отвечаете за обеспечение города водой. Поняли? Спросим сурово. Мобилизуйте весь транспорт. Организуйте распределение воды по районам, установите твердую норму на человека.
Прежде всего обеспечьте водой детские сады, ясли, больницы, школы, пекарни, столовые. Потом промыслы, потом предприятия.
Тот сделал пометки в блокноте, вскочил:
— Слушаюсь, Сергей Миронович. Все будет сделано...
Позвонив начальнику гарнизона и начальнику милиции, Киров просил позаботиться о порядке в городе... Через полчаса, захватив с собой Атарбекова, он вылетел на самолете на насосную станцию, что была километрах в пятидесяти от города.
Киров вернулся к вечеру. Пожар на насосной станции был потушен, но оставил после себя лишь пепелище, полуразрушенные стены да обгоревшие, искореженные остовы дизелей, насосов, труб. Специалисты утверждали, что восстановить помещение и оборудование станции возможно лишь за два, в лучшем случае за полтора месяца.
Киров отправил «молнии» в Москву, Тбилиси, Ростов. Известив о пожаре насосной, просил сообщить возможности получения мощных дизелей и насосов.
Ночью руководители городских организаций совещались у Кирова. Совещание закончилось на рассвете, и все разъехались и разошлись по объектам, к которым они были прикреплены.
Уставший Киров прошел в комнату помощника, где был учрежден штаб по снабжению города водой.
На столе уже лежали первые сводки о работе районных водораздаточных пунктов, сведения о движении поездов и пароходов с водой, о первых часах работы большого опреснителя.
Развозка по районам и раздача воды началась с семи часов утра.
Киров сам объехал почти все раздаточные пункты в центре, побывал в рабочих поселках и в Черном городе. Везде стояли длинные очереди: женщины, дети, старики пришли с ведрами, с бидонами, с большими бутылями. Ждали терпеливо, спокойно.
Вчера город был взбудоражен: на черном рынке появились спекулянты, продававшие воду бутылками. Пришлось потрудиться милиции...
Сегодня по улицам разъезжали конные патрули, на водораздаточных пунктах дежурили милиционеры. Были вызваны воинские части, которые разместились во дворах густонаселенных районов. Газеты вышли рано, и в них было опубликовано сообщение штаба о порядке раздачи воды.
Нигде никакой паники не было видно. Заводы, фабрики, промыслы, учреждения работали как всегда. В магазинах, в лавках, на базарах шла обычная торговля. Правда, покупателей почти не было. Все свободные от дел люди стояли за водой...
Киров объезжал пункты, где раздавали воду. Наблюдал, как работают транспорт и сами раздатчики.
Оказалось, что не хватало черпаков, воду кое-где разливали ковшами, ведрами, бидонами. Делалось это неумело: много проливалось. Иногда возникали споры: в одном месте воды выдавали больше, в другом — меньше. Иногда доходило до драк: некоторые приходили за водой по второму, третьему разу.
Нужно было на ходу вносить коррективы в работу раздатчиков, помогать с транспортом, с перекачкой воды из цистерн и пароходов. Смешивать опресненную воду с речной.
Киров вернулся в ЦК поздно вечером. Он был бодр. Первый трудный день прошел удовлетворительно...
Из ВСНХ телеграммой сообщили: «Дизели завтра отправят Ленинграда. Насосы пришлет Ростовский совнархоз. Форсируйте строительные работы». Прислали телеграммы Тбилиси и Ростов.
Киров, прочтя их с улыбкой, взглянул на помощника:
— Вот что значит Советская власть! Сразу вся страна пришла нам на помощь. А что бы делали при капитализме? Где бы стали искать дизели и насосы? Молчишь? А вот построим социализм — тогда вся страна преобразится. И люди будут другими. Как заживем!.. Срочно вызывай Баринова и директоров заводов, надо договориться о спешном строительстве насосной. Пока трудно, будем строить артелью. В народе говорят: «С миру по нитке — голому рубашка».
На строительство были переброшены лучшие плотники, каменщики, бетонщики, подсобные бригады из молодежи. Работами руководили опытные инженеры. Строительную площадку осветили прожекторами — работали днем и ночью.
Киров почти ежедневно прилетал на насосную, следил за работами, подбадривал строителей. А когда начались монтажные работы, даже и ночевал здесь, помогая монтажникам как опытный механик. И строительство насосной было закончено за семнадцать суток. Намеченный жесткий план выполнили вдвое быстрее.
Вернувшись в Баку, Киров телеграфировал в Москву Ленину:
«Вода в Бакинском районе есть — будет и нефть в пределах данного нам задания».
Киров вернулся с промыслов вечером. Помощник, передавая почту, положил перед ним белый конверт, на котором крупными буквами в покривившейся строке было написано: «В собственные руки» и ниже: «Товарищу Кирову».
— Оригинально! — улыбнулся Киров. — Кто же это пишет?
— Может быть, секретное. Я не решился вскрывать.
— Посмотрим. — Киров отстриг ножницами кромку конверта, вынул и развернул лист белой, еще довоенной, бумаги, где крупно, неровными строками, но четким твердым почерком было написано:
«Уважаемый Сергей Миронович! Чувствую, что бакинские промыслы не погибли, а начинают оживать, расширяться.
Это радует меня, старого слепого геолога.
В меру моих сил хочу помочь молодой Советской стране. У меня разработан проект создания нового мощного нефтяного промысла. Но об этом я могу говорить только с вами. Если согласитесь меня выслушать — дайте знать. Готов приехать в любое время.
С уважением инженер-геолог
П. Потоцкий».
— Потоцкий... Вы слышали такую фамилию?
— Нет, Сергей Миронович. Я ведь здесь недавно. Вместе с Одиннадцатой пришел в Баку.
— Тогда соедините меня с Серебровским. Он, наверное, дома.