— Нет, не было никаких звонков, — сказал Фрэнк. — И мы, вообще-то, несостоятельные люди.
Донна буквально поморщилась от его признания.
— Моя жена последняя в роду Кэмпбеллов, — продолжал Фрэнк, — и нам позволили здесь жить, но ничего из этого имения нам не принадлежит. Мы не имеем ничего из состояния Кэмпбеллов.
— Но кто-то может этого не понимать, — возразил Лумис. — Они могут знать, что вы живете в особняке Эйр-Крик, и думать, что у вас есть деньги, чтобы спасти внучку.
Прежде Жаннин не рассматривала этот вариант. А ведь люди часто думали, что ее родители состоятельные. На самом деле они жили на урезанные пенсии двух учителей, которые рано ушли на пенсию.
— Но никто не звонил, — сказал Джо. — Разве они не позвонили бы уже к этому времени?
— Нет, если они захотят уехать куда-нибудь подальше отсюда.
— Могут ли они охотиться за деньгами семьи другой девочки? — спросил Фрэнк.
— Маловероятно, — ответил Лумис. — Он торговый служащий в бакалейном магазине, кроме того, у них много детей.
— Звучит так, будто вы думаете, что это Элисон могла увезти детей, — сказал Джо, — лидер скаутов.
— Ну, с одной стороны, это возможно, поскольку все знают, что она уезжала с ними. — Лумис вытянул свои длинные ноги, вздрогнув, когда стул издал едва заметный трескающийся звук. — Но мы проверили ее образование, и даже несмотря на то, что люди говорят о ее некоторой эксцентричности, нет сведений о том, чтобы она делала что-то противозаконное. Она была отличницей в колледже. Но что действительно интересно, так это то, что она выходит замуж в следующую субботу.
— Что? — От удивления Жаннин привстала со стула.
— Да, немногие знали об этом, очевидно. Но я говорил с ее соседкой по комнате, Шарлоттой, и ее женихом Гарретом, и они сказали, что это должна быть маленькая тихая церемония в Мидоуларк Гарденс. Всего лишь несколько друзей и семья Гаррета. Мама Элисон живет в Огайо, и у нее травма спины, поэтому она не сможет приехать. Свадьба была запланирована около полугода назад, и Элисон была в восторге. Кажется, это неподходящее время для похищения парочки детей, не правда ли?
— Что-то я ничего не понимаю, — растерялась Жаннин. — Сплошные нестыковки.
— Я знаю, — в голосе сержанта Лумиса было искреннее сочувствие, — но со временем все прояснится. Подобные вещи не остаются неясными навсегда.
— Однако у нас нет времени, — тихо сказала Жаннин. — Я же говорила вам… я же говорила на пресс-конференции… Софи нужно…
Она почувствовала, как все взгляды устремились на нее. Мама, казалось, ненавидела ее, папа был в ней разочарован, а Джо, несмотря на то что он разделял ее боль, совершенно не беспокоился, примет ли еще когда-нибудь Софи Гербалину или нет.
— Она должна была принять лекарство сегодня, — закончила она.
Донна усмехнулась:
— Согласна, ей нужно лекарство, но не это.
— Мы помним, миссис Донохью, — сказал Лумис. — Мы все прекрасно осознаем, что у Софи опасная для жизни болезнь.
Он повернулся к Донне.
— Я знаю, что Джо не согласен с лечением, которое проходит Софи, — продолжил он. — Кажется, вы тоже не одобряете, я правильно понял?
— Никто из нас не одобряет, — пояснил Фрэнк. — Мы считаем, что привлечение Софи к этому курсу лечения было ошибкой. Но…
— Вы бы лучше смотрели, как она продолжает страдать? — выкрикнула Жаннин.
— Конечно же нет, — проговорила Донна. — Но мы хотели дать ей шанс жить. Все ее врачи, каждый из них, говорили, что эта травяная… ерунда… принесет ей только временное облегчение. Все, о чем ты заботилась, — это то, чтобы она умерла с улыбкой на лице.
— Мам, — вмешался Джо. — Сейчас не время для этого.
— Как раз время, — не сдавалась Донна. — Софи всегда была…
Лумис неожиданно встал, заставив ее замолчать одним только своим присутствием.
— Джо прав, — сказал он. — Нам тут нужна сплоченность, а не разрывание друг друга на части. — Он говорил безучастным, миротворческим тоном, и Жаннин стало интересно, учили ли их этому на случай, когда члены семьи теряли самообладание. — И мы знаем, что это чрезвычайная ситуация, Жаннин. То, что вы сказали на пресс-конференции, скоро будет услышано. Таким образом, если речь идет о похищении, похититель услышит эту информацию, он или она могут решить, что не стоит так рисковать, и вернут девочку в безопасное место.
Он направился к двери, и все встали.
— Я буду на связи, — сказал он, пока Джо открывал ему дверь. — А пока мне хотелось бы, чтобы вы не ссорились.
Джо вышел проводить его, и Жаннин быстро последовала за ним. Она не осмелилась остаться наедине с родителями.
Уже стемнело. Они стояли под портиком и смотрели, как Лумис идет по дорожке к своей машине. Большой газон перед домом был усеян светлячками.
Жаннин смахнула комара со своего лица.
— Я иду в коттедж, — сказала она, как только полицейская машина выехала за территорию имения.
— Хочешь, чтобы я пошел с тобой? — в голосе Джо прозвучала надежда.
— Нет, — сказала она. — Мне нужно попытаться немного поспать, если я собираюсь завтра лететь.
— Может, я опять поищу с земли. Хотя… — пожал он плечами, — я уже не знаю, где начинать и где заканчивать.
Она потянулась, чтобы обнять его — она не делала этого уже много лет.
— Нам нужно продолжать поиски, — сказала она.
Ему явно не хотелось ее отпускать, и она первая отодвинулась от него, вспомнив, как он сказал ей в машине о своем желании опять быть вместе. Было бы нечестно давать ему ложную надежду.
— Может, Паула могла бы поехать с тобой завтра, — предложила она.
Он кивнул.
— Я уже думал об этом. Ей придется отпроситься с работы, но я знаю, что она захочет это сделать. — Он встряхнул головой. — Мне жаль, что ты неправильно о ней думала все эти годы.
— Я рада узнать, что была не права.
Она повернулась и направилась к дому.
— Спокойной ночи, — прокричала она через плечо.
Оказавшись внутри коттеджа, она тут же села на диван и взяла телефон.
— Какие-нибудь новости? — спросил Лукас, взяв трубку на том конце провода.
Было очевидно, что он ждал ее звонка.
— Никаких.
Она услышала заметную вялость в своем голосе. Как могла она казаться такой спокойной, такой стойкой, когда внутри у нее все бурлило?
— Ты, должно быть, сходишь с ума, Жан.
— Я возьму в аренду вертолет завтра, — сказала она ему. — Я хотела узнать, полетишь ли ты со мной.
На том конце провода воцарилась тишина.
— Разве твои родители и Джо не поймут тогда, что между нами что-то есть?
— Меня не волнует, узнает ли об этом кто-то, Лукас. Я устала от этого, и извини, что я настаивала на сохранении наших отношений в секрете так долго. Это нелепо. Я всю свою жизнь боялась того, что скажут родители и Джо. Ты — тот человек, в котором я сейчас нуждаюсь, и меня не волнует, кто об этом узнает.
— Именно этого хочу и я, — сказал он быстро. — Так тяжело было не иметь возможности быть с тобой сегодня и вчера, когда все это происходит.
— Приезжай, — попросила она. — Можешь, пожалуйста?
— Почему бы тебе не приехать сюда?
Она любила домик на дереве, и он знал это. Но не сегодня.
— Мне нужно оставаться здесь, — сказала она. — На случай… если будут какие-то новости.
— Хорошо. Я буду у тебя через несколько минут.
Она повесила трубку и прошла в кухню, где открыла холодильник и уставилась на его содержимое. Казалось, прошли недели с тех пор, как она последний раз туда заглядывала, и ничего ей не приглянулось. Захлопнув дверцу, она побрела по коридору в темную комнату Софи. Дверь была закрыта, а когда она открыла ее, аромат Софи, этот восхитительный аромат шампуня-бальзама, который любила дочь, окутал ее, и она почувствовала, как подгибаются колени. Софи все еще жила в этой комнате. Дай Бог, чтобы, где бы она сейчас ни находилась, она была жива.
Взяв с подушки плюшевого медвежонка, она легла на кровать Софи и уставилась в потолок. Она часто задумывалась о том, как родители переносили исчезновение своих детей. Как они переживали этот период неопределенности? Она проживала его, но все равно не знала ответа на этот вопрос.
Прижав мишку к груди, она подняла голову, чтобы выглянуть в окно.
Лукас, пожалуйста, поспеши.
Сейчас ей было непонятно, как каких-то семь месяцев назад она могла считать его врагом.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
— Мамочка, меня сейчас опять вырвет, — простонала Софи, когда они с Жаннин вышли из машины на повороте подъездной дороги к Эйр-Крик.
На улице холодало. До Дня благодарения осталась всего лишь неделя; деревья были голыми, и имение начинало обретать серый, зимний вид.
— Ты можешь идти быстрее, дорогая? — спросила ее Жаннин. — Сможешь дотерпеть до ванной?
— Я не знаю.
Он исчез за углом коттеджа, а Жаннин присела с Софи на ступеньку. Она обняла дрожащую дочурку, и Софи положила голову ей на грудь.
— Мамочка, я слишком больна, — еле слышно сказала она.
— Я знаю, милая, — успокаивала ее Жаннин, размышляя над словами Софи.
Слишком больна для чего, задавалась она вопросом. Слишком больна, чтобы бегать, играть и ходить в школу, как другие семилетние дети? Слишком больна, чтобы сидеть здесь на холоде? Слишком больна, чтобы жить дальше? Именно это сказал Жаннин врач тем утром.
— У нее больше нет времени, — заявил он. — Сделайте ее жизнь настолько наполненной, насколько сможете.
Лукас появился из-за другого угла коттеджа и присел перед ними на корточки.
— Положение достаточно серьезно, — сказал он. — В особняке есть запасной ключ?
— Да, но моих родителей сейчас нет, а они всегда запирают дом, когда уезжают.
Было ли глупо с ее стороны говорить ему, что родителей нет дома? Поблизости, кажется, никого не было, кроме них троих, а один из них демонстрировал повышенный интерес к маленьким девочкам.
— Я смогу зайти через боковую дверь, но для этого мне придется выбить стекло, — сказал он. — Впрочем, я смогу завтра вставить вам новое. Мне просто понадобится взять новое стекло.