Лекарь довольно хохотнул, будто булыжники в бочке тряхнул.
— Вы лечили мою подругу, — пробормотала Тиль, комкая под столом край скатерти — очень уж ей хотелось завизжать, а то и попросту обложить весельчака по матери, бабушке и прабабушку припомнить. — У неё тоже чахотка была.
— Ну, последнее уточнение совершенно лишнее, — Вермен заложил угол салфетки за жилет, подтянул к себе плетёнку с выпечкой. — Я эту заразу лучше всех знаю, тридцать лет ей посветил, да-с, душа моя, тридцать! Только вот к чему было ваше «тоже»?
— Я думала, что Джермин ввёл вас в курс дела, — растеряно протянула Арьере.
— А Джермин у нас кто? Врач, светило науки, скрывающееся от общественности? — ни с того ни с сего разозлился доктор, даже булочку раздражённо на тарелку швырнул.
— Нет, Джермин не врач, но…
— Что «но»? Что «но», душа моя? — рокотнул Вермен гневливо. — Какой коновал вам сказал, будто молодой человек, преспокойно дрыхнущий в данный момент наверху, болен чахоткой?
— Местный доктор, — проблеяла Тиль.
— Доктор! — Врач фыркнул так, что его роскошные усы встопорщились, отчего Вермен стал похож на злющего кота. — Местный! Не иначе как аграрных наук, специалист по брюкве и морковке. Вот смотрю я на вас и диву даюсь: вроде бы милая молодая дама, не без интеллекта, глазки перепуганные, но умненькие. Да-с, умненькие! А всякой чуши верите.
— Так у Карта не…
— Что там у вашего Карта, мне пока не ведомо, — проворчал доктор, отрезая от куска масла ломоть, толщиной с палец. — Организм пациента находится в плачевном состоянии — это верно. И жёсткая простуда, так сказать, налицо. Только вот в груди у него хрипы, как в паровом котле. Там такая симфония и не поймёшь: пневмонию мы имеем, чахотку или вовсе какую-нибудь штучку экзотическую.
— Вы хотите сказать…
— Ничего я не хочу сказать, — кажется, даже с удовольствием перебил Вермен, — а говорю прямо: в таком состоянии ставить пациенту диагнозы — это дилетантство. Ди-ле-танс-тво, вы меня поняли?
— Поняла, — уныло согласилась Тиль.
— Что вы поняли, душа моя? — усмехнулся врач. — Ничегошеньки вы не поняли. Гарантий я вам давать не собираюсь, репутацию блюду. Но, скорее всего, кроме дурно залеченной пневмонии у вашего возлюбленного ничегошеньки нет. А докторишку, который вас напугал, повесить на воротах! Вот на вашем месте я прямо сейчас поехал бы, взял его за шкирку и повесил! На воротах! — плотоядно повторил Вермен, откусывая разом больше половины булки. — Чтоб не путал причину со следствием! — закончил совершенно чётко, видимо, заглотав выпечку, как удав. — По началу-то надобно выяснить, почему взялось, откуда, а только потом узнавать, что у нас такое завелось.
Тильде показалось, что она сейчас всё-таки рухнет в обморок. Не рухнет даже, а эдак соскользнёт, словно по ледяной горке: тело стало мягким, податливым, гуттаперчевым, а голова наоборот отяжелела, уши ватой забило. Чужие голоса гудели, как далёкий колокол: «…почему взялось», «…причину со следствием». А ещё она слышала слезливый шепоток Айды: «Бедная девочка! И за что на неё такое то свалилось?» И даже собственный голос примерещился: «…обычная у меня жизнь, как у всех».
И всё закончилось, как покрывало сдёрнули. Столовая оказалась просто столовой, пылинки медленно кружились в столбе солнечного света, бьющего в окно. А голоса врача и старой служанки, обсуждающих преимущество маковой обсыпки перед сахарной, звучали совершенно обыденно и совсем не походили на призрачное гудение.
— Прошу прощения, — промямлила Тильда, неловко выбираясь из-за стола и едва на Айду не наткнувшись. — Я сейчас вернусь.
Арьере почти выбежала на заднее крыльцо, запрокинула голову, упёрла руки в бока, пытаясь отдышаться. Получалось плоховато, корсет давил железным обручем, сердце билось гулко, слишком поспешно, а мысли сбивались комковатой паутиной.
Ведь действительно всё разом свалилось. И все разом. Текла себе жизнь стоялой речкой, ряской зарастала. И вдруг водоворот: события, события, события. И люди, люди, люди. Прошлое, настоящее… Странные возращения, дикие признания, фантастические откровения, непонятные персонажи: нахальные колонисты, загадочные наглецы. Тайники.
Кладов не хватает. И злодея, из-за ширмы дёргающего марионеток.
Причина и следствие. С чего всё началось? Когда мальчишка заставил её горшки бить? Или раньше? Со смерти Берри? Да пожалуй, с этого — с похорон дяди, приезда Карта, разлада с мужем. Тогда пружину и сорвало, и она, расправляясь, виток за витком закрутила ураган. Получается, осталось понять, что её держало. Старый Крайт — это ясно, только как и чем?
Тиль опустила голову, поправила блузку, стряхнула с юбки прилипшую соринку и глубоко втянула воздух. Зачем-то подмигнула синице, склёвывающей что-то у клумбы, и вернулась в дом, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Арьергерд своей почтенностью гордился, а почтенность, как известно, с крепкими напитками несовместима, поэтому и питейных заведений в городе было совсем немного. Помимо уважаемого папаши Тома, который при «Длани королевы» ещё и ресторанчик держал, местные жители могли промочить горло в таверне «Золотой ёрш» и забегаловке, стоящей у самого тракта, которую иначе как «Бабьи слёзы» никто и не называл. Хотя хозяин, наверное, своему кабаку изначально какое-то другое имя дал.
В эти самые «Слёзы» Тиль, естественно, не собиралась, потому как даже появление рядом с ним приличной женщине грозило моментальной и окончательной гибелью репутации. Да и вряд ли кто-то из завсегдатаев кабака стал бы с ней разговаривать. Поэтому Арьере и направилась к «Ершу», собираясь поболтать с трактирщиком. Конечно, в подобных заведениях она никогда раньше не бывала, но если верить романам про ловких сыщиков, люди, за стойкой стоящие, являются просто кладезем информации. И это выглядело логично: у подвыпившего человека язык распускается, желание поговорить появляется, а у трактирщика есть уши — не захочет, а всё равно что-нибудь, да услышит. От лишних же монет, заплаченных за услышанное, никто, наверное, не откажется.
Правда, у Арьере после оплаты визита столичного врача, лишних монет как раз и не было, но это дело десятое.
К сожалению — или к счастью? — но до «Ерша» Тиль так и не добралась, всего за два квартала до заведения её старая кобылка прихрамывать начала. Пришлось спешиться, проверять копыта и этот как раз помогло. Выходящих из трактира доктор из-под лошадиного брюха заметила, потому и успела отойти за куст мальвы, перевешивающийся через чей-то палисадник, загородилась кобылой — разговаривающие мужчины ничего не заметили.
Впрочем, беседовали они недолго, буквально парой фраз перекинулись. Потом Арчер протянул руку, но пожимать её Доусен не стал, лишь шляпу приподнял в своей манере — даже со стороны это выглядело весьма оскорбительно. Но нахальный брюнет обижаться не стал, усмехнулся и пошёл себе, поигрывая тростью, а колонист в противоположную сторону направился. Тильда закусила губу, судорожно раздумывая, за кем из парочки, ставшей ещё более загадочной, проследить, как это сделать незаметно и нужно ли делать вообще.
Но, по обыкновению и всегдашнему арьеревскому везению, дилемму разрешили за неё.
— Добрый день, госпожа Крайт, — поприветствовал Арчер, увлечённо рассматривая коттедж на противоположной от Тиль стороне улицы. — Разрешите поинтересоваться, что это такое вы поделываете в этих живописных зарослях? Колечко потеряли?
— Подкову, — буркнула Тильда, отпихивая морду кобылы, собравшуюся позавтракать бутонами мальвы. — Буду благодарна, если вы окажите ответную любезность и расскажете, что вас привело в этот трактир.
— Как изменчива мода, — протянул наглец. — Не знал, что нынче дамы подковываются. А в трактире у меня была деловая встреча, как, думаю, вы уже догадались. Насколько я знаю, с мастером Доусеном вы близко знакомы.
— Не близко, но знакома. А у вас, я смотрю, весьма широкий круг деловых интересов.
— Шире, чем вы можете себе представить, — ухмыльнулся Арчер. — Проводить вас к кузнецу или вы сразу домой направитесь?
— Благодарю, у меня здесь ещё дела остались.
— Не советую, — неожиданно серьёзно, даже хмуро процедил брюнет — вечную его ухмылочку словно тряпкой стёрло, — Порой расспросы бывают гораздо опаснее ответов.
— Вы мне угрожаете? — приподняла брови Тиль.
— Я предупреждаю, причём искренне. Архив у вас на руках? — спросил Арчер резковато.
— Допустим, — не сразу, но всё-таки ответила доктор.
— Вот и молчите об этом. А лучше сразу передайте бумаги мне, согласен на любые ваши условия.
— Наше партнёрство движется вперёд просто семимильными шагами, — усмехнулась Арьере.
— Для вас же будет лучше, если это окажется правдой. Потому что влиянием мастера Берри вы не обладаете, его аргументами тоже. Пойдёмте, я всё же провожу вас.
Тиль хотела было снова отказаться, но не успела, потому что Арчер шагнул к ней, протянул руку, явно собираясь перехватить поводья лошади, и вроде бы споткнулся. А потом вдруг рухнул на колени — упавшая трость звонко щёлкнула черепом по брусчатке, покатилась. Брюнет будто внутрь себя свернулся, обхватил бока руками, выдвинул плечи вперёд, низко-низко голову наклонил, даже, кажется, подбородок к груди прижал.
Откровенно говоря, выглядело это жутковато.
— Что с вами? — промямлила Арьере.
— В кармане… — хрипнул Арчер, словно его душили. — Прошу вас… — Тильда неуверенно, бочком подошла к скрюченному мужчине, неловко вытащила из сюртука металлическую коробочку. Открыть её удалось не сразу, доктор едва ноготь не сорвала, пытаясь отколупнуть плотно притёртую крышку. Внутри, на подложке из ваты, лежал шприц с мутноватой жидкостью и плотный кожаный жгут. — Колите! — приказал брюнет.
— А сами не справитесь? — поинтересовалась Тиль, не без труда давя желание выкинуть коробочку в кусты мальвы.
— Колите!
— Не уверена, что смогу сделать так, как надо, — не без здоровой порции яда призналась доктор.