Разговор надо было прекращать. Если у них все так серьезно, на тетю Дашу уже могли выйти. Она-то ничего не знает, так что, скорее всего, ей больше ничто не грозит. А вещдоки надо срочно изъять и вывести ее из игры.
– Я обязательно вернусь, тетя Даша. Больше звонить не буду. В мою квартиру не заходи. И ничего не бойся. Все будет хорошо, обещаю.
– Хорошо бы так, – снова всхлипнула тетя Даша. Никакой она не кремень, а нормальная усталая шестидесятипятилетняя женщина. И за ее слезы они тоже заплатят. Если не поймают меня раньше, конечно…
– В общем, так, – подытожил Ивлиев. – Переходим на осадное положение. У тебя оружие есть?
Я молча отогнул полу куртки, продемонстрировав «П-38», позаимствованный у Блондина.
– «Вальтер», – сказал дед. – Хорошо, но опасно. Ствол может быть «грязным».
– Выбирать не приходится, – равнодушно отмел я. – Если у человека насморк, а находится он в горящем самолете, то его больше волнуют проблемы с самолетом.
– Я принес тебе телефон, – он протянул мне новенький «Сименс». – Чистый. Зарегистрирован на случайного человека. Номер знаем только я и Ефим.
– А ему-то зачем? Не надо бы его ввязывать!
– Боюсь, он уже ввязан. Они ж не в курсе, что ты действительно только продаешь выставочные системы. Без нужды не звони, лишь в крайнем случае.
– Знаю. Куда Альку денем? – спросил я. Разговор мы вели на промороженной терраске, а Аленька в комнате готовила немудреную еду.
– Ее надо спрятать. С Ефимом посоветуемся.
– Опять Ефим? – поморщился я. – Не надо бы сюда штатских. Все очень остро получается.
– Сам знаю, что не надо, – вздохнул старик. – Не справиться нам без него. А официальный путь мне закрыт. После твоих ковбойских дел в том шалмане.
Я виновато промолчал. Конечно, все можно было бы провернуть умнее. Если б заранее знать, что меня там ожидает.
– Ладно, поехали, – сказал дед.
– А завтрак?
– В городе позавтракаем. Раз вышли на квартиру, значит, выйдут и на работу, а там до дачи два хода. Надо убираться отсюда.
Мы зашли в теплую комнату, залили огонь в камине водой из вскипевшего чайника и, невзирая на Алькины протесты, через четверть часа уже ехали к столице.
Бутерброды, сооруженные Алей, были превосходны, но нас с дедом они не радовали: будущее представало в высшей степени опасным. Это не пугало бы меня вовсе, если бы я, как и раньше, отвечал только за себя. И еще я никогда не прощу им моего Катерина. Этот щенок им дорого обойдется!
Уже в городе зазвонил телефон Ивлиева. Он немногословно поговорил и дал отбой.
– У Ефима мелкие проблемы, – объяснил старик, – он тут рядом, сейчас подъедем к нему. – И остановил машину у придорожного кафе. – Аля, ты идешь завтракать. Никуда не выходи, пока мы за тобой не вернемся. – Он дал ей денег, чем сильно уязвил меня. Алька – моя, и кормить ее должен я.
Невзирая на протесты спешащего Ивлиева, я на всякий случай проводил мою ненаглядную в кафе и, оглядев помещение, посадил за столик. Кафе как кафе. Ничто не предвещало проблем, да их наверняка и не будет.
– Жди нас, Аленька, – сказал я.
– Хорошо. – И уже мне в спину: – Будь осторожен, Сережа!
Я ничего не ответил. Вышел молча. Потому что боялся разволноваться. Я буду осторожен. Мне есть что терять.
– Садись за руль, – велел дед. И мы поехали к Ефиму.
Его, как оказалось, слегка прижали мелкие бандюки, инсценировавшие дорожно-транспортное происшествие. Бизнес старый, глупый и опасный. Мне было приятно помочь шефу, но когда я взялся за дело, то почувствовал, что теряю контроль. Только чудом не пришиб одного из уродов.
Дальше машину вел Ивлиев, а я никак не мог сообразить, как мне быть. Ходецкий был в недосягаемости. А даже если и общаться с ним, то что просить? Он помогал выйти из «военного сознания». Он делал из меня мирного жителя. И я этого хотел, очень хотел. Но сейчас меня без моего ведома снова призвали на войну. Так как же быть? И что делать потом, если мы вдруг победим?
Впрочем, что это я… Шансы на нашу победу известны. Скорее всего, услуги М.Л. Ходецкого мне более не понадобятся.
Ивлиев пошел общаться с шефом, а я сидел в машине, метрах в трехстах от офиса фирмы. Дед опять решил лишний раз подстраховаться. Все верно, все как учили.
Вышел он через полчаса.
– За Алей – и в убежище, – сказал он, показав мне бумажку с адресом.
Мы забрали из кафе Альку, у нее все было спокойно. И поехали к Борису Львовичу Прицкеру, старому другану шефа. Дед предупредил, что старый друган немного не в себе. Меня это не удивило: можно подумать, что наш шеф совсем в себе. И что уж тогда говорить про нас с Алькой?
15. ВелегуровМосква
Борис Львович Прицкер, как и обещал шеф, оказался малость с приветом. Однако с приветом добрым. В смысле – и в самом деле приветливый.
Имя Ефима Береславского открыло нам не только обшарпанную дверь квартиры номер 12, но и всю душу не вполне трезвого Бори. Маленький, худенький, лысоватый. Лет ему должно было быть столько же, сколько и шефу – раз вместе учились, – однако выглядел он старше. Обвисшие, слегка склеротические щеки и конкретного цвета нос бесхитростно выдавали его пристрастия. Диссонансом смотрели умные и добрые глаза. Они же его и молодили. Даже не так: перед нами был веселый пожилой пацан из фантастического фильма.
Сходство усилилось, когда мы прошли в его жилище. Все кругом было в приборах: от современных, на чипах и с дисплеями, до старинных самописцев в чугуноподобных корпусах. Кроме того, в единственной комнате стояли несколько мониторов и системных блоков с вылезающими из открытых корпусов потрохами. Все они были «на ходу», в двух из них сами по себе крутились игры. Автомобильные гонки. Даже из прихожей были слышны рев моторов и визг тормозов.
– Милости прошу! – сказал он нам с Алькой. Потом галантно сбросил с дивана на пол пучок разноцветных, сплетенных в ленты компьютерных проводов и предложил Альке сесть. А мне – выпить. Первое предложение было с благодарностью принято, второе – нет: у меня на сегодня была еще куча дел. Но сначала, прежде чем оставить Альку с компьютерным гномом, я решил позаботиться о путях отхода.
– Черная лестница у вас есть? – В таких старых домах вполне могла быть.
– Нет. Зато есть выход в другой подъезд, – сказал гном, сверкая веселыми пьяненькими глазами.
– Это как?
– В квартире за этой стеной живет моя бывшая жена. И дочка с ней жила, пока не выросла. Раньше это была одна квартира. Знаете, я когда-то здорово зарабатывал, – гордо сообщил он.
– И что?
– Потом мы ее разменяли. Сами себе. Это было сложно, но она у меня пробивная. Даже лицевые счета разные. Я – в этой комнатке, а она с дочкой – в тех трех. Но у нас есть дверь в шкафу. Мы дружим.
Черт подери! Я недавно уже ходил через дверь в шкафу, и не скажу, чтобы те воспоминания были приятными. Я зашел в шкаф, оказавшийся довольно большой темной комнатой. В нем действительно была узкая дверь.
– Она не заперта?
– Нет. Но последние полгода ею не пользовались.
– Почему?
Веселый гном вдруг растерянно захлопал глазами:
– Она вышла замуж.
Мне стало его жалко.
– Если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло.
– Мы прожили с ней десять лет в браке и еще десять – в разводе, – грустно сказал Боря Прицкер.
– А где она сейчас?
– В Израиле. У мужа. Она для того и вышла за него, чтобы уехать, – пожаловался он. – А я присматриваю за квартирой.
– Как присматриваете? – не выдержал я. – Если полгода не заходили?
– Я прислушиваюсь, – серьезно сказал Боря Прицкер. – Захожу сюда и слушаю. Пока все тихо.
– А почему бы не зайти и не посмотреть?
– Мы прожили с ней двадцать лет, – грустно сказал он, и я испугался, что он сейчас всплакнет. Борис Львович и в самом деле хлюпнул носом, но, высморкавшись, вдруг абсолютно весело произнес: – Она никогда не любила компьютеры, понимаете?
Я не выдержал и, несмотря на всех прохоровых, вместе взятых, расхохотался. Все-таки у шефа хорошие друзья.
Алька тоже повеселела. Уже через пять минут она орудовала веником и влажной тряпкой, возвращая жилищу человеческий вид.
– Ой, ради бога, – верещал Борин голос. – Это винчестеры, осторожнее! Да, они старые, ну и что из того? Этой фирмы больше не существует, это теперь история! Ой, аккуратно! Это не просто машина, это первый ПиСи с шестидесятичетырехкилобайтным ОЗУ! Может быть, лучше поиграете в «Тетрис»?
Мне поле боя было не видно – я из прихожей звонил Ефиму, – но представить происходящее было легко. И, зная Альку, можно было предположить, что гном скоро будет жить в неузнаваемо чистом доме.
– Ефим Аркадьевич, – сказал я, когда нас соединила Марина, – Алька устроена, я поехал.
– Куда? – поинтересовался он.
– Есть дела, – уклончиво ответил я. – Можно дальше пользоваться вашей машиной?
– Конечно. Почему ты спрашиваешь?
– Ну, мало ли что. В случае чего, вы ничего не знаете. У меня доверенность, будем считать, что я ее у вас купил. Вы ответственности не несете.
– Что ты темнишь? – разозлился Береславский. – Какая, на хрен, ответственность? Что ты задумал?
– Нет, ничего. Все нормально, до свидания, – сказал я и положил трубку.
Теперь путь мой лежал на его дачу: «его-моя» машина осталась там. Я не был склонен считать, что Ефима вычислят и тем более возьмут в оборот. Скорее по привычке, сойдя с автобуса, пошел не по дорожке, а напрямик, через лес. Не скажу, чтобы это было приятным делом: снега понасыпало достаточно. Но – пролез и вышел к шефовой даче с тыла.
Как оказалось, очень правильно: два баклана отходили от дома к зеленой «Октавии», стоявшей на расчищенной грейдером площадке. Третий, видно, сидел за рулем: двигатель, судя по выхлопу, работал. Один из двоих заметно хромал. Не он ли убил Катерина? Знакомый зуд внутри моего черепа подсказал мне, что нужно остыть. Не желая глупых проблем, я поприседал, помахал руками, приложил снег к мгновенно нагревшейся голове, растер снегом щеки. Вроде прошло. Этого заливающего, все сминающего чувства гнева не было. Я еще немного подышал и потопал к дому.