Сергей нашел его сам, придя отнюдь не со стороны главного входа, откуда его высматривал Ефим.
– Привет, Ефим Аркадьич! – сказал Велегуров, совершенно неожиданно появившись со спины, от леса. Он был в какой-то неприметной одежонке и сейчас никак не напоминал бывшего боевого офицера. Напряженный и жесткий.
– Здорово, – обрадовался, отойдя от первого испуга, Береславский и поднял вверх правую руку, чтобы старлей Дима неадекватно не среагировал. – Как твои дела?
– Хуже некуда.
– Почему? – расстроился Ефим.
– А вы не знаете? – недоверчиво спросил Велегуров. – Вы ничего не знаете про вашего друга?
– Ты Борю Прицкера имеешь в виду?
– Конечно, – с раздражением ответил Сергей. – Я боюсь, Альки уже нет в живых.
Он как-то странно сглотнул, и в его глазах появилось выражение, которое еще больше расстроило Береславского. Смелости и навыков может быть много, но если человек идет в бой с таким настроением, то максимум, на что он способен, – дорого отдать свою жизнь. А вот победу добудет вряд ли. И тут до Ефима дошло, что Велегуров знает только первую часть истории Борьки Прицкера. И слава богу, потому что, если бы он продолжал туда названивать, могли выйти неприятности. Кто знает, может, прослушку все-таки поставили.
– У них все в порядке, – сказал Ефим.
– Как – все в порядке? – переспросил Велегуров. Было видно, как на глазах «качается» его психика: от надежды к безнадежности и обратно.
– Успокойся, – взял его за плечо Береславский. – Там все нормально. Я сам подобрал Альку после налета.
– Где она сейчас? – Сергей даже фразу четко не смог выговорить – спазм мешал.
– У Борьки. Я не знал, куда ее спрятать, и решил, что снаряд дважды в одну воронку не упадет.
– О господи, – никак не мог прийти в себя Велегуров. – О господи!
– Успокойся! – уже жестче сказал Береславский. – Кто из нас солдат? Кончай истерику.
– О господи, – в третий раз повторил Велегуров, но было видно, что чудовищное напряжение, сковывавшее его последние двое суток, постепенно спадало. – Прости меня, Аркадьич.
– А чего ж ты не звонил? – недоумевал Береславский.
– По рабочему – боялся. А секретный номер был у меня в мобиле.
– И что?
– Разрядился – вот что! – уже с улыбкой сказал Велегуров.
– Ну так зарядил бы!
– Это вы дома живете. А я – в коллекторе. И деньги у меня кончились.
– Но ты же позвонил в итоге? Где-то взял зарядку?
– Не поверите, у бомжа нашел, там же, в теплосети, – наконец заулыбался Сергей.
– Бомжи с мобилой, это к чему? – тоже засмеялся Ефим. И тут сообразил: – Слушай, давай я тебе денег дам.
– Не откажусь. Только когда верну – не знаю.
– Не переживай. – Ефим выгреб почти все наличные – приличную сумму – и отдал кредитную карту «Visa».
– А картой не опасно? – задумался Велегуров. – Ведь меня активно ищут!
– Не думаю, – сказал Ефим. – В магазинах не используй. Снимай с банкомата. Код очень простой: тридцать шесть девяносто три. Запомнишь без записи.
– Спасибо, Ефим Аркадьич.
– Не за что, Сереж. Ты вчерашний мой эфир видел?
– Вы издеваетесь? – не выдержал Велегуров. – Я под теплотрассой сплю. Там нет телевизора.
– Ну, мобильники же есть, – невозмутимо ответил Береславский. – Короче, я в прямом эфире наехал на Прохорова.
– Зачем? – не понимая, спросил Сергей.
– Я хочу, чтобы он что-нибудь по отношению ко мне сделал. Пока он только пугает. Лариску подвезли из школы. Окно в нашей спальне прострелили. Плюс Борька. Плюс дача. Непонятна цель, понимаешь? Мне кажется, они чего-то сами боятся. Как будто мы имеем то, что их пугает. Только мы не знаем что. Вот я и хочу узнать.
– Мы знаем что, Ефим Аркадьевич, – тихо сказал Велегуров. – Но уже не имеем. – И рассказал о видеокассете, о встрече на даче. Только об инциденте у своего дома умолчал. И о смерти Голикова тоже. Не потому, что не доверял Ефиму, а просто не считал нужным обременять его лишней и, возможно, опасной информацией.
– Хреново, – подытожил Ефим. – Они думают, что мы опасны, и пытаются нас уделать. А мы не опасны. И к тому же нам нечем защищаться. Ладно. Я все понял: мне необходимо с ними встретиться. Если они поймут, что они вне опасности, может, отвяжутся от нас.
– Попробуйте, – сказал Велегуров. – Но, боюсь, не отвяжутся. Дать вам оружие?
Ефим замешкался. Неправильно истолковав его замешательство, Сергей добавил:
– Он совсем маленький. «ПСМ». Но не такая уж и игрушка. Пульки на маленькие бутылочки похожи. Так эти бутылочки даже легкие жилеты пробивают. Раздвигают полиамидные нити. Я объясню, как стрелять. Наши гады на все способны, лучше быть вооруженным.
– Нет, Сергей, не надо, – ответил Береславский. Он с содроганием вспомнил, как почти два года назад стрелял из «глока» вслед убегавшему человеку. Отвратительнее состояния, как после той чистой победы, он в своей жизни не испытывал. Нет, Береславский не пацифист в безграничном понимании этого слова. И, защищая своих близких, способен убивать. Но пока, на его взгляд, до этой стадии дело не дошло. Пока его только пугают. А значит, брать в руки оружие рановато.
– И еще, – сказал Ефим. – Как можно спать под теплотрассой? Давай подумаем, куда тебя пристроить. Я сегодня в гостинице ночевал – даже паспорт не спросили.
– С деньгами я и не собираюсь спать в подвале, – успокоил его повеселевший Велегуров. – Не волнуйтесь, Ефим Аркадьич, все будет в порядке. – И вдруг изменившимся голосом спросил: – А Алька точно жива?
«Его и в самом деле надо лечить, – с жалостью подумал Ефим. – Нервы у парня – никуда».
– С Алькой все в порядке, не переживай, – повторил он Велегурову. – Только не вздумай ей звонить. Если их слушают – заложишь.
– Я в форме. Все отлично, – резковато ответил Сергей. Опять другой человек! Они попрощались и пошли в разные стороны, но Ефим так и не понял, способен ли Сергей к боевым действиям.
Он еще погулял по примороженной усадьбе, подышал свежим, как будто деревенским, воздухом. Выгуляв установленные им самим полчаса, потихоньку направил стопы к выходу. Именно в этот момент раздался зуммер вызова. Ефим даже не сразу понял, что проснулась его рация.
– Тут джип подозрительный, – негромко заговорил Дима. – Черная «Тахо». И три парня. Очень характерные.
У Ефима екнуло сердце. Неужели по его душу?
– У «Тахо» битая крыша? – спросил он.
– Нет, вроде нормальная, – после короткой паузы ответил старлей. Береславский даже расстроился: на их черные джипы туннелей не напасешься. С другой стороны, он сам все сделал для того, чтобы его поймали. И все же идти в западню не хотелось. Даже «не хотелось» – совсем не то слово. Береславский конкретно боялся пойти навстречу выследившим его бандитам.
«Сегодня – выходной, – судорожно искал себе оправдание Ефим. – Имею я право на отдых? А если меня бить начнут? В выходной – это особенно несправедливо. Нет, я еще не готов». Ему было стыдно, но страх пересилил логику. Он нажал кнопку вызова.
– Слушаю, – сказал Дима.
– Сколько их?
– Я же сказал – трое.
– Диспозиция?
– Один у входа, двое пошли внутрь.
Ефим, притаившийся за углом дворца, уже и сам видел этих двоих. Зыркая по сторонам, крепкие мужики неспешно шли по главной аллее. Еще сто метров – и Ефим незамеченным может рвануть к выходу. Он так и собирался сделать. Вопрос только в том парне, что сторожил ворота. Они же наверняка заметили на парковке его «Ауди».
– Дим, ты можешь отвлечь часового?
– Легко, – откликнулся Дима.
– А «Тахо» обездвижить?
– Не проблема. – Для опера Димы проблем, казалось, вовсе не существовало.
«Хорошие кадры у полковника Кунгуренко», – подумал Береславский. И, дождавшись, когда бандиты скроются за противоположным углом дворца, неуклюжим галопом понесся к выходу, прижимая локтем качавшуюся огромную фотосумку.
Дима, как выяснилось, не подвел. Он не стал мудрить, а просто подошел к третьему «быку» и открыто поинтересовался:
– Хочешь в морду?
Тот даже рот раскрыл от изумления. И, чтобы изумленный боец не счел предложение шуткой, старлей Дима нанес чудовищный, отработанный рингом до автоматизма апперкот с правой. Рот с треском закрылся, и часовой на все туловище грохнулся в снег. Свидетелей замечательной Диминой победы не было.
Дима подошел к телу, засунул ему в рот его же собственную перчатку и отволок бывшего часового за будку, в которой летом продавали пирожки. Именно в момент этого действия мимо Димы рысцой пробежал Ефим. Береславскому казалось, что он быстро мчится, но Дима только головой покачал и понял, что в черной «Тахо» следует проколоть не одно колесо, как он поначалу намеревался, а все четыре. В этом случае у Ефима будет шанс смыться.
Старлей принялся дырявить баллоны, краем глаза наблюдая, как «Ауди», выплюнув из выхлопных труб облачко белого дыма, разворачивалась на выход. Одновременно тренированный Дима видел двух бегущих от дворца крепких хлопцев. Это не заставило его заторопиться. Лишь испоганив четвертое колесо – бедная «Тахо» тяжело осела чуть не на пузо, – опер разогнулся, бросил взгляд вслед довольно далеко умчавшейся «аудюхе» и спокойно направился к своему старенькому «жигуленку». Не спеша завел его, аккуратно вырулил к съезду и под мат приблизившегося неприятеля удалился, оставив преследователям лишь вонь от сгоревшего в движке из-за выработанных маслосъемных колпачков машинного масла.
Ефим уже отъехал километров на десять и все никак не мог успокоиться.
– А ты все-таки трусоват, Ефим Аркадьевич! – вслух укорил он себя, сбежавшего с поля боя. Но разворачиваться благоразумно не стал. Поймают так поймают. Пусть только не сегодня.
У него в кармане зазвонил сотовый. Неужели бандюки? Но в трубке раздался характерный веселый смех Вована – по работе банкира, хозяина собственного небольшого банка, часто ссуживавшего «Беору» деньги на покупку оборудования, а по жизни махрового гедониста, предпочитавшего брать от упомянутой жизни все, что та в состоянии дать.