За Тарасовым стоит он сам, но сейчас его место занимает Батраков. Батраков все молчит, думает свою думу. Ему нет дела до мира, он знает только немцев, которых надо убивать, поэтому в его вещмешке всегда запас гранат и патронов. И на поясе у него обычно больше, чем у всех, дисков к автомату. На еду он смотрит как на уголь, который дает энергию, чтобы стрелять, швырять и бить прикладом. В этом зале, пройдя меж столиков, как в лесу между деревьями, он бы сел на первое свободное место и ел, что дадут.
Предпоследнее место в отделении — Никольского. У него тонкое, красивое даже в двухнедельной бороде лицо, умные глаза, нос и подбородок четких линий. В отделении его любят за то, что он знает больше всех вместе взятых, но не кичится — он равный среди всех. Он много рассказывает о Ленинграде, о художниках и картинах, об истории России. Его голова набита знаниями так плотно, как вещмешок Бадяги трофеями в наступлении. В ресторане Никольского ничем не удивишь — он повидал их. Но как ему рассказать о жене? И о детях — это еще хуже! Черт, как же сказать?
Официант принес отпотевший графин, селедку с отваренными некрупными картошинами, посыпанную луком и мелкими грибами и политую подсолнечным маслом, салаты и крабы.
Андрей Николаевич налил Игорю и себе. Наташа подставила свою рюмку.
— Мне тоже.
— Ты научилась пить водку?
— Еще нет, но сегодня буду, — решительно заявила она. — Я хочу чокнуться с вами. Нет, не на донышко, а полную. — Она осторожно держала рюмку в тонких пальцах. Кто будет говорить тост?
— За ваше счастье, — сказал очень серьезно Андрей Николаевич. — Ну, ребята.
Наташа выпила свою водку до капли и замахала перед лицом растопыренными пальцами, гася огонь в горле. Откашлявшись, она задышала, будто вынырнула из-под воды.
— Какая гадость! Пахнет керосином Как вы пьете ее?
— Морщась, — ответил Андрей Николаевич.
Они обедали рано, успели проголодаться, и с закусками было покончено быстро. Потом появились бифштексы.
— Настоящие, из вырезки. — сказал официант. — Сейчас даже у нас такие бывают не часто. Вам повезло.
Бифштексы были сочными и мягкими, а края мяса были залиты яичницей. Яичница в мясном соку получилась очень вкусной, и он подумал, что Андрей Николаевич понимает толк в еде. Под бифштексы они выпили еще по рюмке, а Наташа только глоток.
Потом официант принес кофе, пирожные и шоколад для Наташи. Андрей Николаевич прицелился на графин:
— Допьем, Игорь?
— Может, вы сами? Я больше не хочу, — отказался он.
— Ты чего смеялся сейчас? — спросила Наташа. — Я смотрела на тебя, ты сидел и про себя смеялся.
— Я вспомнил ребят.
— Ты скучаешь без них?
— Я представил, как они входят в этот зал. Вон из той двери.
Но из двери вместо отделения вышел метрдотель, ведя за собой двух штатских. Все трое шли к их столику.
Андрей Николаевич посмотрел на часы.
— Они пришли на полчаса раньше. Иначе бы мы успели.
— Кто? — спросила Наташа.
— Англичане. Стол был забронирован для них.
— Нам остался кофе.
— Ничего, ты не торопись.
— Конечно, — сказал он. — Зачем торопиться. Места хватит.
Метрдотель подставил к столу стулья, и англичане, вежливо кивнув и сказав по-русски «Добрый вечер», уселись. Один из них был лет сорока пяти с гладкими блестящими волосами, другой совсем молодой, лет двадцати, стриженный ежиком.
Старший англичанин развернул меню.
— What will you have to day, Billy? (Что ты сегодня будешь есть, Билл?) — спросил он стриженого.
— What do they have here, sir? (А чем тут кормят?) — Стриженый посмотрел через стол на остатки Наташиного бифштекса. Она ела медленнее всех, и ее тарелку официант еще не унес. — A beefstake? (Бифштекс?) — скорее сказал он себе, чем спросил Наташу.
— Yes, sir. And a very nice beefstake (Да, сэр. И причем отличный бифштекс), — ответила она.
— О, You speak English? (О, вы говорите по-английски?) — спросил старший англичанин.
— Not only me (Не только я). — Наташа улыбнулась и пошутила: — All of us speak a bit of English (Мы все немного говорим по-английски).
Англичанин ответно улыбнулся им всем.
— Are you Americans? (Вы американцы?) — спросил он.
— No, sir. We are not Americans (Нет, сэр. Мы не американцы), — ответил Андрей Николаевич.
— You are Canadians (Так вы канадцы), — решил стриженый.
— No, sir. We are Russians (Нет, сэр. Мы русские), — Наташа торжествовала.
— Excuse us for taking you for foreigners (Прошу прощения, что принял вас за иностранцев), — извинился старший англичанин.
— We are only for a couple of days in Russia (Мы всего несколько дней в России), — пояснил стриженый. — We are on a military mission (Мы из военного представительства).
— Things happen, gentlemen (Все бывает, джентльмены), — приняла извинения Наташа. — That’s all right (Все в порядке).
Англичанам принесли семгу. Водка оставалась, и Игорь приподнял графин за горлышко.
— Would you like gentlemen, to try this stuff? (Хотите, джентльмены, попробовать этой штуки?) — Он предварительно несколько раз повторил эту фразу про себя, и она выскочила из него гладко.
— Is this stuff vodka? (А эта штука водка?) — спросил стриженый. — Then it is nice stuff. We have heard a lot about it. Thank you. (Тогда это хорошая вещь, мы про нее много слышали. Спасибо)
Игорь налил водку в рюмки англичан и Андрея Николаевича. Стриженый посмотрел на две пустые рюмки, полез в задний карман и вытащил плоскую бутылку с навинтованной пробкой.
— May I treat you with Scotch whisky? (Разрешите предложить Вам шотландского виски?) — предложил он.
— I’ll be delighted (С удовольствием), — ответил Игорь, догадавшись по действиям и слову «виски», о чем идет речь.
— For me just a drop (Мне только каплю), — сказала Наташа.
— We shall ask for you, miss, some soda (Для вас, мисс, мы попросим, чтобы принесли содовой), — сказал стриженый.
Официант сходил за крем-содой, и виски Наташи был разбавлен.
Старший англичанин поднял рюмку.
— For our alliance! (За союзничество!)
— For our alliance! (За союзничество!) — поддержали все.
Англичане ели бифштексы, расправляясь с ними, как мастера потомственного опыта. Обмен выпивкой подтвердил паритет, а где паритет, там и взаимное уважение, и за столом установился дух приветливости, сменивший настороженность. Англичане сообщили, что прилетели на днях из Мурманска в составе миссии. Андрей Николаевич представил их, а о себе сказал, что эвакуирован с институтом в сибирский город и находится в Москве в командировке.
Когда англичанам принесли кофе, Андрей Николаевич прихватил салфеткой шампанское и развязал проволоку. Пробка хлопнула не громко, как далекий выстрел миномета. Андрей Николаевич налил шампанское, не обронив ни капли на скатерть, и приподнял бокал:
— For the victory? (За победу?)
— For the victory! (За победу!) — ответили англичане.
Все дружно выпили.
— It comes sooner, if you start the second front (Она придет быстрее, если вы откроете второй фронт) — сказал Игорь немного погодя.
— Yes, — согласился стриженый. — But it takes time to get ready to start (Да. Но нужно время, что подготовиться).
Англичане, видимо, торопились — старший дважды смотрел на часы. Они выпили кофе, подписали счет и встали.
— Good-bye, miss, good-bye, gentlemen.
— Good-bye, gentlemen.
Стриженый посмотрел на Наташу и незаметно от старшего подмигнул Игорю.
— We are very glad to meet you (Были рады встрече).
— So do we (И мы тоже), — ответил он, тоже чуть подмигнув стриженому.
— Best wishes (Всего хорошего).
— Best wishes (Всего хорошего).
Англичане ушли.
Они допили шампанское, и Андрей Николаевич спросил:
— Ну что, тронемся и мы.
Игорь не случайно беспокоился, когда надевал штатский костюм. Машины не было, идти было далеко, и он знал, что первый же патруль придерется к его просроченному отпускному билету и штатскому костюму. Так и оказалось, когда они выбрались из центра и их задержали.
— Можете следовать дальше, — почтительно сказал Андрею Николаевичу и Наташе капитан, старший патруля, и обернулся к лейтенанту. — Рядового Кедрова — в комендатуру!
Наташа загородила его.
— Вы не имеете права.
— Имеем. Документы просрочены, он снял форму…
— Это только на один вечер. Он ранен.
— Тогда он должен быть в госпитале.
— Но мы же вам объяснили, что ему разрешили быть дома и ходить на перевязку.
— Не положено. Если разрешили, должен быть документ.
— Но ему дадут справку. Послезавтра он ее получит.
— Пока ее у него нет. Рядовой Кедров, следуйте с лейтенантом.
— Есть.
— Минутку, товарищ капитан, — вмешался Андрей Николаевич. Капитан с готовностью повернулся к нему. — Вы считаете, что нет никакой возможности выяснить это недоразумение, не задерживая Кедрова?
— Да. У него просроченный отпускной билет, он без формы, получается, что он дезертирует уже две недели. Мы обязаны его задержать.
— Вы верите мне, что он не дезертир?
— Не могу не верить, товарищ… — И все-таки не отпускаете? Хорошо, я пройду с ним в комендатуру.
— Я тоже пойду. Да, пойду, — сказала сердито Наташа, глядя в лицо капитана. — Вы имеете право отправлять в комендатуру любого человека, но не имеете права запретить ему прийти туда самому. И я пойду, и скажу вашему начальнику, какой вы формалист! Я…
— Тихо, тихо, Ната! — остановил ее Андрей Николаевич.
Они шли парами: капитан и Андрей Николаевич, Наташа и он, а сзади, не то прикрывая тыл, не то присматривая за ним, шли лейтенант и сержант с карабином.
У входа в комендатуру капитан сказал Наташе:
— Вам придется подождать здесь.
— Почему? Боитесь, что я узнаю ваши секреты?
— Штатским не полагается туда заходить.
— Но ведь мой муж и отец тоже в штатском, — съязвила Наташа.
Когда Игорь вышел, она подбежала к нему.