— Так всегда бывает с мужчиной? — спросила Элинор.
— В известном смысле да, — ответил Николас, проводя пальцем по ее щеке. — А ты красивая. Моя жена…
Он никогда не называл ее так прежде.
Она пыталась придумать что-то, столь же значительное, но тут Николас откинулся на спину и уставился в потолок. Неужели неведомые демоны вновь вселились в него. Что она натворила? Что не так?
Элинор положила руку на его грудь. Теперь ей казалось совершенно естественным прикасаться к нему, когда ей хочется.
— Николас! Что случилось?
Он накрыл ее руку своей, но продолжат молчать, потом повернулся н посмотрел на нее. Но радости не было в его глазах.
— Запомни, — сказал он, сжимая ее руку, — ты самый главный человек в моей жизни. Я постараюсь не причинять тебе боли. Возможно, мне это удастся.
Она высвободила руку.
— Думаю, все мы причиняем боль другим, так было и так будет. Независимо от того, как хороши наши намерения.
Николас снова взял ее руку.
— Я сделаю все, что смогу.
— Я тоже, — успокаивающе произнесла Элинор. — Я заранее прощаю тебе огорчения, которые ты мне еще причинишь.
Николас поднес ее руку к губам и поцеловал ладонь. Лицо его, однако, еще больше помрачнело. Элинор ощутила неприятный холодок. Он опять одержал над ней верх. Что ждет ее впереди?
— Я рассчитываю на твое прошение. — Он поднялся.
Элинор на минуту показалось, будто Николас вот-вот признается, что у него есть любовница. Она надеялась, что он это сделает. Тогда она простит его, и с этим будет покончено.
Но Николас молча накинул халат и вышел.
Вздохнув, Элинор посоветовала себе не ждать слишком многого и слишком скоро. Слава Богу, сегодня они заложили фундамент, на котором со временем воздвигнут дворец наслаждения и счастья.
Не успел лорд Мидлторп покончить с завтраком, как на пороге его дома появился Николас Дилэни.
— Какие-то проблемы? — спросил хозяин, предлагая другу чашечку кофе.
Николас вздохнул:
— Думаю, я вляпался в настоящее болото, Френсис. Похоже, заговор действительно существует. Но Терезу не легче изловить, чем верткого угря.
— Должен признаться, есть некоторая справедливость в том, что у тебя трудности с женщиной, которую ты не можешь постоянно развлекать, — рассмеялся Мидлторп.
Николас машинально отщипывал кусочки хлеба.
— Мне не до смеха. И что делать с Элинор? Утром я занимался с ней любовью.
— Разве это не замечательно?
Николас посмотрел другу в глаза:
— Все так, но поскольку я должен больше времени посвятить Терезе, то мне придется оставить Элинор одну. Есть что-то противоестественное в том, чтобы прыгать из постели жены в постель любовницы.
Френсис знал, что хотя Николас ненасытен в любви, он всегда относился к женщинам с уважением.
— Но тогда почему бы тебе не отказаться от этого дела?
— Как я могу? Вдруг проклятый заговор окажется успешным?
— Возможно, Милчем найдет другой способ предотвратить его.
Николас в раздражении уставился на разбросанные по скатерти кусочки хлеба.
— Я намерен сегодня обсудить с ним ситуацию, но, боюсь, другого пути нет. Тереза — наша единственная ниточка. Милчем пробовал предпринять лобовую атаку, но это ни к чему не привело — она ясно дала понять, что будет иметь дело только со мной. А я, кажется, закончу свои дни в сумасшедшем доме.
Глава 8
На следующий день, когда Николас вновь уехал по делам, Элинор с удовольствием приняла приглашение маркиза покататься.
— Это не опасно? — спросила она, разглядывая его высокий фаэтон. — Судя по виду, достаточно легкого ветерка, и он запросто перевернется.
— Вы напрасно мне не доверяете: у меня не только прекрасный экипаж, но и сам я отличный возница.
Собрав волю в кулак, Элинор по ступенькам забралась на сиденье, и они помчались, свысока поглядывая на встречные экипажи.
— Думаю, от наследника герцогского титула ждут, чтобы он величественно шествовал по жизни.
Маркиз рассмеялся и одарил ее одной из своих ослепительных улыбок.
— Временами мне кажется, что жизнь простых смертных куда привлекательнее жизни богатых наследников.
Элинор опустила ресницы. Она не могла не признаться самой себе, что какая-то частичка ее души тянулась к нему, но маркиз не имел над ней такой власти, как Николас. Более того, жизнь без мужа была ей теперь совершенно невыносима, и Элинор, погруженная в мечты о предстоящей ночи, пропускала мимо ушей потоки острот, которыми попытался блеснуть маркиз.
Она вернулась домой в превосходном настроении, напевая модный мотив и безмятежно помахивая соломенной шляпкой, которую держала за ленты. Увидев, что муж спускается навстречу ей по лестнице, она радостно улыбнулась ему:
— Я прекрасно провела время. Надеюсь, у вас день прошел так же удачно, как и у меня?
Тут Элинор с тревогой заметила, что он избегает встречаться с ней глазами и, отвернувшись, перебирает лежащую на столе стопку писем.
— Боюсь, мое запутанное дело займет еще некоторое время. — Николас перевернул письмо, будто читал его. — Один мой друг хочет, чтобы я приобрел для него кое-какую собственность. Когда я согласился на это, задача не представлялась трудной, но продавец оказался очень требовательным, теперь я вынужден постоянно уделять внимание этому вопросу. Тем не менее мне необходимо довести дело до конца, поскольку результат для меня чрезвычайно важен.
— Как это, должно быть, утомительно, — вздохнула Элинор, раздумывая, каким образом «дело» ее мужа может быть связано с мадам Беллэр. Скорее всего он использует дом этой особы для переговоров, а не проводит с ней все время.
— Не стоит ли пригласить этого продавца к нам? — неожиданно спросила она. — Может быть, хорошая кухня и добрая компания помогут вашим усилиям?
В глазах Николаса появился странный блеск, но ответ его прозвучал весьма уклончиво:
— Хорошее предложение, только, боюсь, это не выход. Сила моего собственного убеждения — единственный ключ к решению проблемы. Но все равно спасибо. — Он снова вернулся к бумагам. — Здесь масса приглашений для вас, дорогая.
— Да. — Элинор взяла стопку визитных карточек. — Тетушки усиленно вводят меня в свет, а ваши храбрецы сопровождают, когда могут.
— Боже правый, должно быть, это ужасно утомительно. Элинор засмеялась, и Николас в ответ улыбнулся ей, по-видимому, радуясь, что они перешли к более безопасной теме.
— Временами это несколько нервирует, — призналась она, — но я научилась выбирать себе компанию. Кстати, я обещала быть сегодня на вечере у Бреттонов. Френсис вызвался сопровождать меня, но…
— Мне нужно уехать ночью, — быстро сказал Николас, — но я могу проводить вас. Или, если хотите, тихо проведем вечер у камина. Вы обедаете дома?
— Да. Френсис заедет позже.
Поднимаясь к себе, Элинор проклинала это обстоятельство — после сегодняшнего утра она рада была остаться с мужем наедине.
За обедом у нее было прекрасное настроение, и Николас, казалось, получал от этого удовольствие. Они обсудили герцогиню Ольденбургскую, которая прибыла посмотреть торжества по поводу победы над Наполеоном, но отказалась остановиться в Карлтон-Хаусе, и поговорили о возможном участии в торжествах русского царя и прусского короля, однако, к досаде Элинор, краткий миг наслаждения больше не повторился.
И в дальнейшем Николас относился к ней как к милой незнакомке, всячески избегая оставаться с ней наедине. Даже если они спали в одной постели, он держал дистанцию. Элинор понятия не имела, как приблизить его — она пускалась на разные уловки, но это ни к чему не привело. Время от времени она пыталась поговорить с ним с глазу на глаз, но он вежливо пресекал эти попытки.
Наконец Элинор пришла к заключению, что ее план оторвать мужа от француженки привел к обратным результатам. Николас понял, что не может разрываться между двумя женщинами, но отверг не любовницу, а жену.
Когда собственная спальня Элинор была наконец отделана и она перебралась туда, это стало хоть и горьким, но все же облегчением. Во всяком случае, теперь не приходилось питать тщетных надежд на то, что в какую-то ночь она станет для него желанной.
Лорд Мидлторп, частый ее компаньон, видя, как страдает Элинор, однажды, когда Николас обедал у него, попытался поговорить с ним на эту тему:
— Когда ты свободен от своих дел, не лучше ли тебе обедать дома, Ник?
— Нет, — последовал короткий ответ.
— Элинор будет рада твоему обществу, — упорствовал хозяин.
Николас вздохнул, понимая настойчивость друга.
— Не могу, Френсис. Я провожу с ней достаточно времени на публике. Не хочу обсуждать это, но я не могу оставаться с ней наедине.
— Почему? В какой-то мере я понимаю — ты не хочешь сейчас заниматься с ней любовью, но отчего бы просто не составить ей компанию?
Николас печально улыбнулся:
— Когда я вижу ее, то хочу прикоснуться, прикоснувшись, захочу поцеловать, поцеловать… — Его пальцы сжались в кулак, потом расслабились. — Она вот-вот влюбится в меня, а я не могу сейчас ответить ей. Это еще хорошо, что мои дела с Терезой не получили огласки, но где гарантия, что так будет продолжаться, пока я не доведу все до конца? Если правда выйдет наружу, пока наши отношения таковы, как сейчас, Элинор будет огорчена, оскорблена, но это не разобьет ее сердца.
— А как ты думаешь, когда все это кончится?
— Одному Богу известно. Я могу только сказать, что заговор существует и Тереза его участница. Я обещал ей деньги, защиту от судебного преследования, отъезд в Америку, но она хочет, чтобы я ехал с ней. Я обещал и это, хотя, конечно, не сдержу слова. Не понимаю, почему она медлит? Похоже, эта женщина кого-то боится.
Лорд Мидлторп машинально ковырял вилкой кусочек рыбы — от беспокойства за друга аппетит у него совсем пропал. И все же он не мог сдержаться и не высказать то, что думал по этому поводу.
— Будь осторожен, Ник. Элинор страдает, несмотря на всю твою заботу. Ты можешь зайти так далеко, что возврата уже не будет.