— А вот и возвращение блудного сына! — с чувством воскликнул сэр Лайонел, нисколько не смутившись и вскидывая руки, словно готовясь обнять вошедшего. — Дорогой сэр, весьма сожалею, что не могу остаться и поболтать с вами. Всего доброго, мистер Дилэни.
Николас гадливо посмотрел ему вслед и с треском захлопнул дверь.
— Что здесь делал этот тип?
Элинор все еще пребывала в воинственном настроении после неожиданной встречи с братом, и тон мужа показался ей возмутительным.
— Не кричите на меня. Брат пришел сообщить, что собирается жениться, это все. И напрасно вы, не посоветовавшись со мной, дали слугам указание отказывать в приеме моим гостям — я в состоянии сделать это сама, если того пожелаю.
— Ваш брат испортил вам настроение, — сказал Николас сдержанно, — одного этого достаточно, чтобы указать ему на дверь. Почему мои приказы игнорируются?
— Не знаю, — отрезала Элинор, — наверное, он подкупил кого-то из слуг.
— Вот как? И кто же его впустил? Элинор была совершенно сбита с толку.
— Ради Бога, Николас, к чему эта буря в стакане воды? Я в состоянии разобраться со своим братом без всякого ущерба для себя. Если это и вызвало во мне некоторое напряжение, то вам-то какая забота?
Не слушая ее, Николас позвонил в колокольчик. Появился Холлигирт:
— Да, сэр?
— Кто впустил сэра Лайонела Чивенхема?
Холлигирт побледнел.
— Новый лакей, сэр.
— Увольте его немедленно!
— Но, Николас! — воскликнула Элинор, но муж оставил без внимания ее протест.
— Вы слышите, Холлигирт?
— Да, сэр. Но если позволите сказать, Томас еще неопытен и не отважился захлопнуть дверь перед носом баронета, да к тому же брата хозяйки. Согласно правилам этикета, он проводил сэра Лайонела в салон и позвал меня. Николас недовольно хмыкнул:
— Тогда почему вы не выставили его?
Холлигирт продолжил вполне рассудительно:
— Когда сэр Лайонел объяснил, что пришел по срочному семейному делу, я понял, что не имею права не сообщить об этом миссис Дилэни.
Хозяин дома в раздражении прикрыл глаза.
— На первый раз прощаю, Холлигирт, но вам следует наконец понять, что мои распоряжения должны выполняться беспрекословно. Сообщите Томасу, что ему повезло и он сохранит свое место, а заодно напомните всем слугам, что они должны навсегда закрыть дверь перед сэром Лайонелом. Следующий, кто пустит его на порог, немедленно потеряет работу. Это касается и вас, Холлигирт. Можете идти.
Как только дворецкий вышел, Элинор заговорила с гневом, не уступавшим по силе раздражению мужа:
— Наверное, это касается и меня?
— Что за глупости!
Не выдержав, Элинор вскочила.
— Вы ставите меня в дурацкое положение. Все это нелепо и гадко. Я сама выберу, кого буду принимать, а кого нет в своем собственном доме.
Она вдруг почувствовала, что у нее дрожат колени, и снова опустилась на стул. Понимая, что ей предстоят долгие недели скверных отношений с мужем, она выпалила:
— Вы отвратительны!
— Может быть. — Голос Николаса звучал бесстрастно. — Но мои распоряжения незыблемы, Элинор. Если вы их нарушите, то этим лишите кого-то из слуг работы и хорошей репутации.
С этими словами он вышел. Элинор сидела неподвижно, от ее решимости не осталось и следа. Впервые они по-настоящему поссорились. Это означало новый уровень отношений в их браке, и из-за чего? Из-за попытки отстоять свое право видеть брата, когда она того захочет, при том что на самом деле у нее не было ни малейшего желания когда-либо вновь встретиться с ним. Наверное, она сошла с ума.
То ли из-за протеста против притеснения, то ли из чувства справедливости, но на следующий день Элинор сочла необходимым предпринять некоторые действия касательно помолвки брата. Она посетила миссис Дерри и ее единственную дочь Дебору.
Ей представлялось, что избранница брата окажется упрямым и честолюбивым созданием, стремящимся к неравному браку, чтобы за деньги приобрести титул и положение в обществе, но все оказалось далеко не так.
Миссис Дерри, женщина добрая и простодушная, очень обрадовалась приходу сестры сэра Лайонела — ей казалось, что это является знаком одобрения предстоящего брака со стороны высшего света; Дебора же оказалась хорошенькой нежной девушкой, не наделенной особым умом, но чистой и неиспорченной. Теперь Элинор окончательно уверилась в том, что Лайонел погубит ее.
— Мы никогда не видели свою птичку такой радостной, — сказала миссис Дерри, взглянув на зарумянившуюся дочь, игравшую бриллиантовым кольцом. — Нами движет вовсе не жажда жизненных благ, миссис Дилэни. Сэр Лайонел так добр к нашему сокровищу, что, думаю, девочка влюбилась в него с первого взгляда.
Дебора подтвердила это предположение смущенной улыбкой. Сердце Элинор упало. Она должна предупредить их, но как это сделать?
— Мой брат может казаться добрым, но он часто выходит из себя, когда ему перечат.
Миссис и мисс Дерри рассмеялись.
— Все мужчины таковы, — проговорила мать. — Я уже сказала Дебби, чтобы она не была глупышкой и не ожидала, что ее вечно будут осыпать комплиментами и лаской. Ну и она кое-когда топнет ножкой…
— Нет-нет, мама, — запротестовала дочь, продолжая улыбаться, — я никогда не теряю самообладания. Не важно, чего мне это стоит. — Она повернулась к Элинор, и на ее щеках заиграли ямочки. — Это правда. Я могу разозлиться, но когда уже готова взорваться, все вдруг проходит.
Элинор вздохнула и покачала головой.
— Вам везет, — сказала она, думая о своем недавнем визитере. — Думаю, так вы убережете себя ог многих неприятностей. Большинство ссор абсолютно не нужны и возникают из пустяков. Мой брат не приемлет возражений, но, пожалуй, я никогда не слышала, чтобы он в гневе повысил голос.
— Тогда, — благодушно заметила миссис Дерри, — они прекрасно подходят друг другу. Думаю, я могу быть с вами откровенной, миссис Дилэни. Мистер Дерри вначале колебался. Он опасался, что ваш брат немного, как бы это сказать… необуздан, но ведь все молодые мужчины таковы. Я не так глупа и не воображаю, что Дебби с мужем будут все вечера просиживать у камина, толковать о ценах и судачить о соседях. Нет, наша девочка должна проводить время так, как это принято в высшем свете, — ездить с визитами, блистать на приемах, наслаждаться всем этим, пока не появится малыш.
Элинор снова вздохнула. Визит не успокоил ее, скорее взвалил новый груз на плечи. Ничего не поделаешь. Она понимала, что ее долг отправиться к мистеру Дерри и открыть ему истинную натуру его будущего зятя — лишь так можно спасти Дебору от несчастливого брака. Как только ее приданое окажется в руках супруга, она может топать ногами, сколько ей вздумается, это уже ничего не изменит: вся его доброта мгновенно исчезнет, и лучшее, на что она сможет надеяться, это то, что муж будет игнорировать ее, единолично принимая все решения, касающиеся их обоих.
По пути домой Элинор пыталась составить план действий, но предостережение брата не выходило у нее из головы. Она знала, что Лайонел не бросает слов на ветер, а ее жизнь была достаточно сложна и без его вмешательства.
В конце концов Элинор решилась на то, что всегда глубоко презирала, — написала анонимное письмо мистеру Дерри на адрес его конторы.
"Дорогой сэр!
Вы собираетесь выдать свою дочь замуж за сэра Лайонела Чивенхема. С сожалением должна сообщить, что это самый ужасный лицемер в Лондоне; он глубоко погряз в пьянстве и разврате, и никакое доброе влияние его не изменит. В ваших интересах предостеречь дочь от брака с ним. Если вы предпочтете не делать этого, тогда распорядитесь ее деньгами так, чтобы она и вы в будущем могли влиять на его поведение.
Пожалуйста, поверьте, я пишу не из зависти или злобы, но с одной лишь целью предотвратить страшное несчастье, которое ждет вашу дочь в этом браке".
По дороге в магазин Элинор отправила письмо, надеясь, что сняла один камень со своей души. После их ссоры Николас относился к ней с ледяной вежливостью, и это выглядело гораздо хуже, чем его прежняя формальная учтивость. Сердце Элинор было разбито.
Шли дни, а о будущем Деборы не было никаких известий, и Элинор нанесла еще один визит семейству Дерри.
Встретили ее столь же приветливо, как и прежде, но теперь при этом присутствовал сам мистер Дерри, высокий мужчина, обладавший чувством собственного достоинства и проницательными глазами.
Миссис Дерри заговорила первой:
— Как мило с вашей стороны, что вы снова навестили нас, миссис Дилэни. Ваш брат ушел четверть часа тому назад.
Это сообщение лишило Элинор последней надежды на успех ее дела.
— Мистер Чивенхем был так рад слышать, что вы навестили нас, — продолжала миссис Дерри. — Он признался, что вы не слишком близки, но хорошо отзывался о вас.
Потом Элинор пришлось выслушивать планы приготовления к свадьбе и даже дать советы по этому поводу, прежде чем она наконец откланялась.
Мистер Дерри вызвался проводить ее к экипажу. Пока они шли к выходу, он попросил Элинор о приватной беседе в его кабинете. Как она и полагала, речь пошла о содержании письма — отец Деборы хотел узнать ее мнение об этом.
— Кажется, послание искренне написано, — осторожно сказала Элинор, но мистера Дерри ее отговорки не устроили.
— Смелее, смелее, миссис Дилэни, вы ведь знаете вашего брата. Написанное в письме действительно правда?
— Да, сэр, боюсь, что это так. — Элинор вздохнула.
— Ну и ну! — Мистер Дерри мерил шагами комнату. — Можете ли вы посвятить меня в детали его дурных поступков?
Элинор потупилась.
— К несчастью, мой брат — транжира и мот, и с этой точки зрения брак с вашей дочерью для него просто находка. Как вы знаете, вкусы и пристрастия людей различны, даже у родственников. Мы с братом никогда не любили друг друга. Справедливости ради должна заметить, что у него никогда не было недостатка в друзьях, но я… Я боюсь его.
— Миссис Дилэни, вы считаете, что он повредит вам, если вы выскажетесь против него?