11.
Летом 1979 г. – то есть в период подписания тайной директивы о помощи моджахедам – журнал Совета по международным отношениям США «Форин афферс» вновь затронул тему «дуги напряженности», разъяснив, что стратегия США в ближневосточном регионе нацелена как на «сдерживание» Советского союза, так и на «доступ к местным ресурсам нефти»12.
14 января 1980 г. Бжезинский в интервью все тому же «Тайм» сформулировал более подробно постулаты концепции «дуги напряженности» – уже применительно и к Ирану, и к Афганистану. В данном материале упоминалось, что «ровно год назад, когда шахский режим в Иране рушился, Збигнев Бжезинский начал предупреждать о нестабильности по всей дуге напряженности. к югу от Советского Союза». На этот раз, спустя год, Бжезинский делал акцент на угрозе, которую представлял ввод советских войск в Афганистан. Данное событие он называл угрожающим, в том числе для Ирана и Пакистана – «стран региона, являющихся для США жизненно важными». В статье уже тогда обсуждалось, сможет ли Афганистан стать для СССР своего рода «Вьетнамом» (иначе – в более позднем определении Бжезинского – «капканом»)13.
Добавим, что в разработке стратегии «дуги напряженности» по разжиганию исламского «подбрюшья» СССР Льюису помогал французский профессор с русскими корнями Александр Беннигсен. Об их совместной с ЦРУ работе с привлечением советских диссидентов поведала в 2001 г. в центральной российской печати М.Розанова, жена одного из наиболее крупных диссидентов Андрея Синявского14.
Таким образом, совершенно очевидно, что стратегия «зеленой дуги» впервые официально обсуждалась именно применительно к иранской революции. В контексте не скрываемого сегодня реального содержания стратегии сложно сделать иной вывод, чем тот, что свержение шаха Ирана представляло собой часть глобального политического проекта по разжиганию на Ближнем Востоке исламизма.
Прекращение при Картере ставки на национально-автократические режимы на Востоке оформилось в создании новой концепции взаимодействия США с исламским миром, предполагавшей «дерадикализацию» режимов в арабских странах. Начался активный поиск контактов с так называемым «умеренным исламом». Естественно, деление ислама на «умеренный» и «не умеренный» хорошо подверстывалось под конкретные политические задачи (вспомним описанное выше конструирование образа «умеренного Хомейни»).
В рамках поиска альянсов с «умеренными исламистами», в ходе противостояния с СССР в Афганистане, США вошли в тесный союз с военным диктатором Пакистана Мухаммедом Зия-уль-Хаком.
Роль США в ирано-иракской войне 1980 – 1988 гг. также неоднозначна. Ряд непосредственных свидетелей событий, в том числе тогдашний президент Ирана Аболхассан Бани Садр в своей книге «Моя очередь говорить», утверждают, что именно США, незадолго перед тем помогшие Хомейни прийти к власти, дали старт началу военных действий со стороны Саддама Хусейна.
Как утверждал Бани Садр, иранское руководство было осведомлено о встрече Бжезинского и Хусейна в начале июля 1980 г. Советский посол сообщал, что Хусейн готов «вступить в американский лагерь» и что СССР информировал Ирак о своей оппозиции атаке на Иран (сведения, подтверждавшиеся и алжирским послом). Хомейни, однако, упорно отказывался верить в американо-иракский сговор. Бывший президент Ирана задавался вопросом, почему получилось так, что и Хомейни был уверен, что никто не нападет на Иран, и Саддам Хусейн был уверен, что война будет легкой. «Кто вложил эти идеи им в голову?»15- задавал риторический вопрос Бани Садр, намекая на стравливание США двух доверявших им держав.
При этом сам Бжезинский не скрывал своего путешествия в Амман в июле 1980 г. В изданных спустя три года мемуарах он откровенно рассказывал, что подготовил доклад для Картера, объяснявший, что ирано-иракский конфликт «согласовался с американской политикой в регионе»!16То есть с той самой стратегией «зеленой дуги», постулирующей не последовательную помощь США каким-либо определенным исламистам, но именно моделирование конфликтов в регионе!
Еще одним сомнительным инцидентом в истории взаимодействия западных стран с умеренными режимами на Ближнем Востоке является убийство в 1981 г. Анвара Садата, превратившегося, после заключения договора с Израилем, в одиозную для исламских радикалов фигуру. По рассказу Жискар д'Эстена, в феврале 1977 г. в Париже Садат рассказал ему о своем намерении совершить в марте в Ливии переворот, убрав Кадаффи, и просил на это согласия Франции. Однако затем время планировавшегося переворота прошло, а от Садата не было никаких вестей. Наконец, в июле на новой личной встрече с Жискар д'Эстеном Садат рассказал, что «в дело вмешались американцы», которые «настойчиво просили его ничего не предпринимать». Жискар д'Эстен крайне сожалел о том, что египетский лидер не пояснил подробности – «особенно в контексте того, что планировавшаяся операция продлила бы жизнь Садату»77. То есть бывший французский президент откровенно разделял ту точку зрении, что некие силы в США вели Садата «вслепую», мешая ему разбираться с радикальными исламскими соседями, что и стало причиной его смерти.
Добавим, что основания говорить о связях США с весьма специфическим режимом Каддафи имеются. Так, в ходе крупного скандала 2004 г. выяснилось, что основатель Американского мусульманского совета Абдурахман Аламуди, с конца 90-х гг. бывший главным признанным «связистом» между американскими мусульманами, Белым домом, Конгрессом и ФБР, читавший лекции для сотрудников Госдепа и готовивший мусульманских священнослужителей для Министерства обороны, имел близкие политические контакты с Каддафи. По признанию Аламуди, он дважды лично встречался с ливийским лидером, и результатом этих встреч была как неудачная попытка покушения на наследного принца Саудовской Аравии Абдуллу, так и вполне удачное налаживание канала перевода денег из Ливии в Саудовскую Аравию и оттуда в Соединенные Штаты78. Добавим, что вряд ли Аламуди мог действовать на данном поприще без ведома тесно сотрудничавших с ним американских спецлужб.
Теория поддержки исламистов именно демократической партией США, часто пропагандируемая ее противниками (в частности, данную теорию развивает в затрагивающих иранскую проблематику книгах известный американский журналист Майкл Эванс79), представляется малоубедительной в связи с рядом фактов.
Подозрение о наличии секретных договоренностей между американской республиканской партией США и исламистами возникло в день инаугурации в 1981 г. Р.Рейгана, когда произошел так называемый «октябрьский сюрприз» – неожиданное освобождение захваченных ливанскими экстремистами в Тегеране американских заложников. Доказательства намеренного захвата заложников с целью компрометации Картера подробно приводил, в том числе, все тот же бывший президент Ирана Бани Садр. Из его рассказа явствовало, что новые договоренности входили в противоречие с предшествующими международными элитными консенсусами. Как утверждал Бани Садр, в июле 1980 г. неофициальный представитель Жискар д'Эстена информировал его о том, что французский президент «очень хотел вмешаться» в иранскую ситуацию, «но американцы дали ему понять, что они готовы выступить с войной». «Если вы сделаете один шаг в сторону Ирана, – было сказано ему, - мы вам ноги поотрываем»80.
В ходе громкого скандала «Иран-контрас» стали известны соглашения рейгановской администрации по продаже оружия Ирану в обмен на освобождение американских заложников, захваченных мусульманскими активистами в Бейруте (деньги за оружие поступали никарагуанским «контрас»). Есть основания полагать, что «Иран-контрас» вскрыл связи между администрацией Рейгана и Ираном, налаженные еще в период подготовки «октябрьского сюрприза». На этом особенно настаивал Бани Садр, подчеркивая, что сообщниками соратников Рейгана в обоих случаях были «одни и те же» иранские фигуры – Акбар Хашеми Рафсанджани, Бехзад Набави и командующий «Стражей исламской революции» Мохсен Резаи81.
Известно, что все тот же республиканец Рейган усилил поддержку исламистов в Афганистане.
Наконец, поскольку одним из главных подозреваемых в деле «Иран-контрас» был Джордж Буш-ст., линия специфической политической преемственности внутри республиканской партии также налицо.
Итак, в альянсах с исламизмом оказались замешаны представители как демократической, так республиканской партий США (рис. 2):
Рис. 2
После вывода советских войск из Афганистана ситуация на Ближнем Востоке, безусловно, сильно изменилась.
С одной стороны, с уходом СССР из Афганистана паритет сил в регионе рухнул и моджахеды начали усиленными темпами экспортировать исламизм в разные страны мира. С другой же стороны, уход СССР, а спустя два года и его распад окончательно развязали США руки в их политике в регионе.
Приведем откровение заместителя министра обороны США по вопросам планирования профессора Алвина Бернштейна, сделанное им 23 марта 1999 г. в интервью радиостанции «Свобода»: «…Администрация Рейгана оказывала помощь одной из сторон в гражданской войне в Афганистане, Сальвадоре, Никарагуа, но мы никогда не посылали наши войска в эти страны. Мы давали оружие, делились разведданными, и только. Мы никогда не участвовали в наземных операциях по той простой причине, что всегда опасались реакции Советского Союза. Мы попросту не хотели эскалации региональных конфликтов до уровня глобального противостояния»82. Добавим, что после окончания «холодной войны» ситуация кардинальным образом изменилась.
В 90-х гг. НАТО открыто военными действиями поддержало исламистов в Югославии.
Продолжилась и полупубличная поддержка США радикальных исламистов в Египте, Тунисе, Алжире, Сирии и других ближневосточных государствах. Данных исламистов американцы не только, следуя давней традиции, называли «умеренными», но и активно навязывали оную трактовку в качестве официальной. К примеру, в начале 90-х гг. представители американского правительства предъявляли публичные претензии тунисским властям в связи с отсутствием легализации запрещенной исламистской организации «Ан-Нахда» («Возрождение»). Не случайно глава данной партии Рашид аль-Ганн