– Все такое коричневое, – продолжила делиться наблюдениями Рейн. – А не серое. Как будто декорации к фильму.
В Кембридже было красиво – по сравнению с серостью нашего города он казался ненастоящим. Река, текущая через Кембридж, словно сошла с экрана «Властелина колец», а наша напоминала ту, из которой вылавливают магазинные тележки и трупы.
Проплутав десять минут по улицам, мы наконец нашли, где припарковаться. Рейн сомневалась, что там можно оставлять машину, но решила не заморачиваться. Мне бы ее беспечность! Но водителем была она, так что я промолчала. Дэниел полностью ушел в себя и не обращал внимания на происходящее вокруг.
Некоторые колледжи Кембриджа напоминали дворцы. Конечно, я раньше видела их на фотографиях, но они не передавали и десятой доли этого великолепия.
Я словно попала в другой мир.
Но в этом мире тоже был «Старбакс», куда мы и направились.
– Ладно, по поводу коричневого беру свои слова назад, – объявила Рейн, едва мы сели. – За все время я не увидела на улице ни одного темнокожего.
Было заметно, что ей здесь не слишком комфортно. Откровенно говоря, Рейн со своей стрижкой, светло-голубой курткой-бомбером и кроссовками на платформе действительно плохо вписывалась в чопорный Кембридж.
– И то правда, – кивнула я, хлебнула кофе и с сомнением покосилась на купленный сэндвич. Вряд ли я смогу проглотить хоть кусочек. Дэниел привез с собой бутерброды, завернутые в пищевую пленку, чем напомнил мне Рона Уизли в «Хогвартс-экспрессе». Но есть он тоже явно не собирался – сидел, уставившись перед собой, и нервно тряс ногой.
Рейн откинулась на спинку стула и посмотрела на нас, прищурившись.
– Я хочу кое-что сказать.
– Пожалуйста, не надо, – мигом очнулся Дэниел.
– Это вам поможет.
– Вот уж сомневаюсь.
– Ну, тогда… не слишком навредит.
Во взгляде Дэниела ясно читалось: «Я хочу, чтобы ты умерла».
– Ребят, спокойно, я просто думаю, что если вы двое не поступите в Кембридж – то кто вообще поступит?
Мы с Дэниелом подняли на нее глаза.
– Не помогло, – вынес вердикт Дэниел.
– Я серьезно! – Рейн протянула к нам руки. – Вы оба были лучшими учениками каждый год, начиная с седьмого класса. Уверена, вы и в начальной школе всех обошли. Нет, правда, если не вы, то кто?
Мы ничего не ответили.
– А что, если мы провалимся на собеседовании? – наконец тихо спросила я.
– Ага, – поддакнул Дэниел.
На этот раз Рейн долго подбирала слова.
– Не думаю, что это случится. Вы суперумные и отлично знаете свой предмет. – Она ухмыльнулась и показала пальцем на себя. – Если бы у меня было собеседование в Кембридже, я бы зашла – и сразу вышла. Или попыталась бы подкупить комиссию.
Я фыркнула со смеху, и даже Дэниел слегка улыбнулся.
Мы закончили обедать, и я направилась в колледж, куда подавала заявку. Я выбрала его из-за громкого имени – и предположительно сильной программы. Перед уходом Рейн крепко обняла меня, а Дэниел сдержанно кивнул – но даже это слегка подняло мне настроение. Я написала маме, и она тут же ответила, что верит в меня. Я бы тоже хотела в себя верить.
Ладно, это все нервы. Я чувствую себя странно, потому что нервничаю. Только и всего.
Много месяцев назад я планировала слушать перед собеседованием «Город Юниверс», чтобы успокоиться и собраться. Но сейчас мне совершенно не хотелось его включать.
Какой-то студент с широкой улыбкой и роскошным голосом провел меня в колледж. Взгляд невольно зацепился за блейзер: неужели он носит его по доброй воле?
Как и предполагалось, за полчаса до собеседования мне выдали лист бумаги, на одной стороне которого было напечатано стихотворение, на другой – отрывок из романа. Я прочитала их, сидя на диване в библиотеке, почти ничего не поняла, но постаралась найти метафоры. В отрывке речь шла о пещере. О чем было стихотворение, я не помню.
Отведенные на подготовку тридцать минут истекли. Ладони у меня потели, сердце грозило выскочить из груди. Вот миг, к которому я шла всю жизнь. Миг, с которого начнется мое будущее. Мне всего-то нужно показать, что я умна, оригинально мыслю, полна энтузиазма и обладаю широтой взглядов, иными словами, идеально подхожу для Кембриджа. Вот только я забыла, нужно ли пожимать руки членам комиссии… А ведь я просмотрела столько видео с собеседований, выложенных для примера на сайте Кембриджа! Девушка, которая зашла в аудиторию передо мной, была одета в костюм. Неужели все пришли в костюмах? Может, я выгляжу неподобающе? Я перевела телефон в беззвучный режим? А вдруг я облажаюсь? Вдруг все кончится ничем? Тогда к чему я целый год сидела по ночам над романами и стихами? Может, я напрасно тратила время – и напрасно мучила себя?
Белые старики
Комиссия состояла из двух белых стариков. Уверена, не все профессора в Кембридже были белыми стариками, и на втором собеседовании в комиссии сидела женщина, но на первом вышло вот так, и я даже не слишком удивилась.
Они не потянулись пожать мне руку, так что и я ограничилась словесным приветствием.
А собеседование прошло как-то так.
БЕЛЫЙ СТАРИК (БС) 1: Фрэнсис, я вижу, помимо английского языка, истории и политологии ты сдавала искусство. А также математику. Почему такие разные предметы?
ФРЭНСИС: О… ну, знаете, я много чем интересуюсь. И подумала, что, ну, понимаете, было бы неплохо использовать оба полушария и получить более широкое… глубокое… образование. И мне нравятся разные предметы, да.
БС 1: [моргает и кивает]
БС 2: В своем эссе ты написала, что твой интерес к английской литературе начался с книги [подглядывает в листок] «Над пропастью во ржи» Сэлинджера.
ФРЭНСИС: Да!
БС 2: И чем же конкретно она тебя вдохновила?
ФРЭНСИС: [совершенно неготовая к такому вопросу] О… да. Ну, думаю, темами, которые поднял автор. Мне всегда были близки темы разочарования и одиночества, [смеется] ну знаете, типичные проблемы подростков! Кхм, и еще, конечно, многое в книге заинтересовало меня с литературной точки зрения, например… Например, мне понравилось, как Сэлинджер передал разговорную речь подростков сороковых и пятидесятых годов. Я впервые читала старую книгу – в смысле, классику, – в которой герои выражались человеческим языком… Я почувствовала глубокую связь с главным героем и, наверное… мне захотелось понять почему.
БС 2: [кивает, улыбается, но, кажется, не слышал ни слова из того, что я сказала]
БС 1: Что ж, Фрэнсис, полагаю, пора задать самый главный вопрос: почему ты хочешь изучать английскую литературу?
ФРЭНСИС: [мучительная пауза] Ну… [еще одна мучительная пауза – почему в голове ни одной мысли?] Ну, я… Я всегда любила английскую литературу. [Третья мучительная пауза. Давай. Есть же другие причины. Давай. Не спеши. Соберись.] Английская литература всегда была моим любимым предметом. [Наглая ложь.] Я с самого детства мечтала учиться в университете. [Какая чушь. Если ты и дальше будешь говорить как робот, они ни за что тебе не поверят.] Мне нравится анализировать тексты и то, как они… создавались. [Не понимаю, за что ты так со мной?! Звучит так, будто ты врешь!] Надеюсь, что изучение литературы в университете поможет мне больше читать. [Погоди, ты только что призналась, что мало читаешь? Так зачем тебе поступать на английскую литературу?] Думаю… [Почему ты хочешь изучать литературу в университете?] Думаю, я всегда… [Всегда что? Всегда врала себе? Всегда верила, что тебе нравится литература, хотя на самом деле ничего подобного?]
БС 2: Что ж, перейдем к следующему вопросу.
Кто я без этого
Сразу после собеседования начался экзамен, на котором я должна была сравнить два прозаических отрывка. Не помню, о чем они были, и понятия не имею, что я написала. В аудитории с большим столом кроме меня сидело еще двадцать человек. Я все время ерзала и, кажется, в результате написала меньше всех.
Второе собеседование прошло примерно так же, как первое.
Когда я вернулась в «Старбакс», Рейн читала газету. Завидев меня, она тут же ее отложила.
А я вдруг поняла, какая Рейн замечательная: отвезла нас в Кембридж, хотя это было совсем не обязательно, потом сидела и ждала тут три часа.
– Как все прошло?
– Ну…
Ужасно. Посреди собеседования в университете, к поступлению в который я готовилась последние десять лет, я вдруг поняла, что выбранный предмет меня совершенно не интересует. Потом я напрочь забыла, что хотела сказать, умение нести чушь изменило мне чуть ли не впервые в жизни – и я свела на нет все свои шансы попасть в Кембридж.
– Не знаю. – Я пожала плечами. – Сделала что смогла.
Рейн пристально на меня посмотрела.
– Но ведь это хорошо? Куда уж больше-то?
– Точно. – Но я не выложилась на полную. Скорее, наоборот. Как я могла быть так слепа? Как позволила себе зайти так далеко?
– Полезно быть умной, – сказала Рейн со смешком – и вдруг опустила глаза и погрустнела. – А я все время боюсь, что стану бездомной. Хотела бы я, чтобы наше будущее не зависело от оценок.
– Полезно, – задумчиво повторила я. Подходящее слово.
У Дэниела еще не закончилось второе собеседование, поэтому мы с Рейн отправились гулять по Кембриджу. Она успела изучить город и повела меня смотреть старый мост через реку и в кафе, где продавали молочные коктейли, посчитав, что эти места достойны внимания в первую очередь.
К половине шестого мы вернулись в «Старбакс». Я решила пойти поискать Дэниела – он уже должен был освободиться, – чтобы ему не пришлось бродить одному в темноте. Рейн возразила, что тогда бродить одной в темноте придется уже мне. Я предложила составить мне компанию, но Рейн захныкала и ответила, что у нее нет сил шевелиться – тем более что нам удалось занять диванчики в углу зала.
Так что в итоге я все-таки пошла за Дэниелом одна, со стаканчиком латте со вкусом эгг-нога[22]. Честно говоря, я уже устала от «Старбакса».