– А где он живет? – Голос Кэрис звенел от напряжения.
Студент объяснил нам, в какую сторону идти.
– Я так рад, что вы приехали, – сказал он напоследок. – Я уже начал думать, что у Аледа нет друзей.
Мы решили, что к Аледу пойду я. Меня это полностью устроило. Кажется, я целую вечность блуждала по коридорам с голубыми коврами, облупленными кремовыми стенами и блестящими дверями, прежде чем нашла нужную комнату – и постучалась.
– Привет?
Мне никто не ответил, и я постучалась еще раз.
– Алед?
Снова тишина.
Подергала ручку – дверь оказалась незаперта. Шторы на окне были плотно задернуты, и я щелкнула выключателем.
В крохотную – даже меньше моей спальни, хотя чего еще ждать от университетского общежития? – комнату втиснули кровать, облезлый шкаф и обшарпанный стол, оставив свободными пару квадратных метров. Сквозь тонкие занавески проникал свет уличных фонарей.
Меня поразил царивший вокруг беспорядок. Алед, конечно, не был поборником идеальной чистоты, но чтобы он дошел до такого?.. Одежда неопрятной кучей громоздилась на столе, свисала со стула и ровным слоем устилала пол. Шкаф был практически пуст, а неубранная кровать выглядела так, словно белье не меняли несколько месяцев. На тумбочке возле нее выстроились двенадцать пустых бутылок из-под воды, рядом с ними стоял включенный ноутбук. Чистыми в комнате были только стены. Алед не повесил ни одного плаката, ни одной картины – от мятно-зеленой штукатурки так и веяло унынием. По комнате гулял сквозняк – он оставил окно открытым.
На столе пестрели бумажки, скомканные билеты, листовки, упаковки от еды и грязные банки из-под газировки. Я взяла наугад какой-то листок. На нем было всего несколько строк:
Остаток страницы покрывали какие-то загогулины.
Я продолжила копаться в бумажках, хотя сама толком не понимала, что ищу. Мне то и дело попадались конспекты лекций, состоявшие из двух-трех строчек. Еще среди мусора нашлось несколько писем от университета с напоминанием, что Алед должен заново подать заявку, если хочет в следующем году получать стипендию.
Потом я наткнулась на записку. Как оказалось – первую из множества.
Следующая записка буквально кричала:
Ей вторила еще одна:
И еще. И еще. Всего я нашла на столе девятнадцать записок. Сначала они повергли меня в шок – я не понимала, откуда они взялись. А потом вспомнила, как осенью кто-то опубликовал фотографию Аледа возле колледжа. Всем этим людям нужно было лишь написать на конверте его имя и адрес университета – и полные желчи и ненависти послания доставили Аледу прямо в руки.
Кроме них мне попалось письмо с логотипом ютьюба – и кучей других незнакомых логотипов. Я быстро пробежала глазами по строчкам.
Уважаемый мистер Ласт,
Поскольку вы не отвечали на электронные письма, мы решили отправить вам письмо обычной почтой. Надеемся, вы не будете возражать. Компания Live! Video приглашает вас принять участие в нашем летнем конвенте в Лондоне. За последний год ваш канал «Город Юниверс» стал очень популярным, и мы предлагаем вам записать эпизод вживую. Мы никогда не организовывали подобное для сторителлинг-каналов, подобных вашему, и для нас будет честью, если вы согласитесь стать первым.
Еще несколько писем с теми же логотипами недвусмысленно намекали, что все они остались без ответа. Мне вдруг стало очень грустно.
Под кучей бумажек я обнаружила выключенный телефон Аледа. К счастью, я знала его пароль. Когда телефон включился, ему разом пришло восемь новых сообщений. В основном – от меня, причем самые ранние я отправляла в начале января.
А значит, он не включал телефон почти два месяца.
– Какого хрена? – раздался голос за моей спиной.
Я резко обернулась: на пороге комнаты стоял Алед. На нем были белая футболка с грустным компьютером и рваные голубые джинсы. За то время, что мы не виделись, волосы у Аледа отросли ниже плеч и приобрели невнятный серо-зеленый оттенок. Такое бывает, когда постоянно красишься в разные цвета, а потом забрасываешь это дело. В руке он держал зубную щетку и пасту.
Но прежде всего мне бросилось в глаза, как сильно он похудел с нашей последней встречи. Щеки пропали, под глазами залегли круги, а футболка болталась на нем, как мешок.
Алед смотрел на меня, раскрыв рот от изумления. Он хотел еще что-то сказать, но вместо этого сорвался с места – и убежал.
Слушай
Я кинулась за ним, мы вместе выскочили из здания, но потом я потеряла его из виду. Было темно и холодно, Алед наверняка мгновенно заледенел в своей тонкой футболке и дырявых джинсах. Я вытащила из кармана телефон, но Алед не ответил – и я вспомнила, что его мобильный все еще лежит на столе в комнате, там же, где и последние несколько недель.
Я не представляла, что делать. Ждать его в надежде, что он вернется? А вдруг он натворит глупостей и навредит себе? Алед явно был не в ладах с головой.
Я покосилась на двери колледжа. Нет, я не могу бросить его одного.
Я направилась к центру кампуса. На площади толпились студенты в свитерах и пальто. Они смеялись, болтали и явно наслаждались жизнью. Я сразу заметила Аледа – он ярко выделялся на их фоне.
Едва завидев меня, он снова бросился наутек.
Но почему? Неужели так сильно не хотел со мной общаться?
Я последовала за ним вниз по лестнице, метнулась за угол и пробежала по мосту – как раз вовремя, чтобы заметить, как он сворачивает в переулок. Я наконец поняла, куда он бежит.
Алед решил спрятаться от меня в ночном клубе.
Из приоткрытой двери рвалась музыка. Очереди не было, но я видела, что внутри яблоку негде упасть.
– Все в порядке? – спросил меня охранник с сильным ньюкаслским акцентом. – Документы есть?
– Э-э… – замялась я. Поскольку я не водила машину, прав у меня не было, а взять с собой паспорт я не подумала. – Нет, просто…
– В таком случае я не могу тебя пропустить.
Я скривилась. Ссориться с лысым уроженцем Ньюкасла ростом под два метра явно было не лучшей идеей. Но, кажется, у меня не было выбора.
– Пожалуйста, мой друг только что забежал внутрь. Он сейчас не в лучшей форме, мне всего лишь нужно с ним поговорить. Клянусь, я только найду его – и сразу уйду.
Охранник посмотрел на меня с сочувствием, потом покосился на часы и вздохнул.
– Ладно, заходи. Сейчас всего десять.
Я выдохнула торопливое «спасибо» и прошмыгнула в дверь.
По сравнению с этим местом «Джонни Ричардз» был заведением высшего класса. Я чувствовала, как подошвы прилипают к грязному полу, на стенах блестели капли конденсата, разглядеть что-то в мигающем свете не представлялось возможным. От грохота старых попсовых мелодий у меня заболели уши. Я проталкивалась сквозь толпу студентов, прыгавших в такт. Странно, но почти все они были одеты в простые футболки и джинсы – не чета разодетым старшеклассникам у нас в городе. Я искала Аледа, не обращая внимания на недовольные взгляды и возгласы, потом поднялась на второй этаж, чтобы продолжить поиски уже там, и наконец…
Вот он. Стоит, привалившись к стене. Волосы в сиянии цветных огней кажутся ярко-зелеными. И, к счастью, смотрит в другую сторону.
Я схватила его за локоть прежде, чем он успел меня заметить. От неожиданности Алед подскочил так, что я почувствовала под пальцами движение костей.
– АЛЕД! – заорала я, хотя особого смысла в этом не было – я даже сама себя не слышала. От грохота музыки содрогались стены, пол, моя кожа и кровь.
Алед вытаращился на меня так, словно впервые в жизни встретил человеческое существо. Под глазами у него залегли фиолетовые круги. Голову он не мыл как минимум несколько дней. От вспышек света кожа его становилась то синей, то красной, то розовой, то оранжевой…
– Что ты делаешь? – прокричала я, но он снова меня не услышал. Я раздраженно замотала головой. – Музыка слишком громкая!
Алед открыл рот и что-то ответил. Я не смогла разобрать ни звука, хотя очень старалась, а по губам читать не умела. Тогда Алед замолчал, привалился обратно к стене и застыл.
– Я так по тебе скучала, – сказала я единственное, что пришло мне в голову. Видимо, Алед, в отличие от меня, умел читать по губам, потому что глаза его наполнились слезами, и он ответил:
– Я тоже скучал.
Никогда в жизни я так не хотела услышать его голос. Не зная, что еще сделать, я обняла Аледа, положила голову ему на плечо и замерла вот так. Сначала он стоял неподвижно – но хотя бы вырваться не пытался. Потом медленно поднял руки, обнял меня за плечи и ткнулся лбом мне в волосы. Еще через минуту я почувствовала, как он дрожит. И вскоре поймала себя на том, что тоже плачу.
Впервые в жизни все было настолько настоящим. Я не пыталась быть кем-то, не пыталась что-то из себя изображать.
Я волновалась за него. А он беспокоился обо мне.
И больше ничего.
Никто
Мы вернулись на площадь, не сказав друг другу ни слова. Только держались за руки – чувствовали, что это правильно. Также молча сели на каменную скамейку. Через несколько минут я сообразила, что именно здесь Аледа застигли врасплох осенью, чтобы потом выложить фото на тамблере.
Терпеть не могу, когда меня начинают жалеть, если я в плохом настроении. И пусть у Аледа явно были проблемы посерьезнее, я решила применить другой подход.
– Дерьмовый выдался месяц? – спросила я. Мы все еще держались за руки.
Алед слегка сощурился, будто хотел улыбнуться. Но не улыбнулся, а только кивнул.
– Ты скажи, если кто тебя достает, я его отметелю. Гарантия сто процентов!
Тут Алед не выдержал и улыбнулся.
– Ты даже муху отметелить не сможешь.
От звука его голоса – здесь, рядом, в реальном мире – я едва снова не расплакалась. Торопливо сморгнув набежавшие слезы, я ответила:
– Пожалуй, ты прав. Мухи слишком быстрые. А я, увы, нет.
Алед рассмеялся. Настоящее чудо.
– Так в чем проблема? – спросила я с интонацией опытного врача (во всяком случае, мне хотелось в это верить).