Тайны раскрываются – 1
Когда в понедельник я вернулся в школу, оказалось, что наш класс переехал со второго этажа на третий, прямо к запасному выходу. Учитель сказал, что перемены бодрят. И что из нового класса открывается лучший вид, хотя вид оттуда был тот же самый, что и раньше: школьный двор, скрипучие ворота, за воротами шоссе в рытвинах.
Еще я заметил, что учитель часто подходит к окну. Иногда он ставил у окна свой стул и смотрел во двор, пока мы выполняли задания. Он стал на время уроков закрывать класс на замок. Если посреди урока кто-то стучал в дверь, он не просил учеников открыть, а открывал сам, причем сначала приоткрывал дверь на чуть-чуть, будто боялся, что за ней окажется что-нибудь опасное. Рассадили нас тоже по-новому – как учитель сказал, для разнообразия. Мне досталось место в первом ряду у окна. У окна учитель поставил табуретку, а на нее водрузил большое растение в горшке – мол, оно будет выделять кислород, и нам будет легче учиться. А поскольку растению нужно много света, его нельзя поставить никуда, кроме как со мной рядом. Еще учитель сказал, что теперь будет дежурить на школьном дворе на всех переменах. Директриса удивилась, что учитель добровольно вызвался на это дело, но ничего не имела против. Другие учителя бесконечно благодарили Астера и нанесли ему даров: пакетов кофе, плиток шоколада, билетов в кино и даже ярко-красный дождевик на случай осенней непогоды.
Как-то на перемене я сидел на скамейке на школьном дворе, погруженный в собственные мысли. Смотрел на бегающих по двору детей и думал: что они ели на завтрак? Кто разбудил их утром и что они будут делать вечером? Поведет ли их кто-нибудь в бассейн или в кино? Во сколько они лягут спать и где? Доводилось ли кому-нибудь из них спать в гамаке?
Мысли мои прервал вопрос:
– Можно сесть?
Рядом стояла девчонка, которую я тогда напугал на лесной тропинке. Я пожал плечами и сделал вид, что мне все равно, но сердце мое забилось чаще. Я подвинулся. Девчонка присела на другой край скамейки, достала из кармана яблоко и откусила. Яблоко пахло очень знакомо.
– Антоновка, – заметил я.
– Что?
– Твое яблоко называется «антоновка». Зимний сорт. Для сока и варенья просто идеальное, ну и так тоже можно есть.
– А-а, – девчонка засмеялась. – Это мама купила на рынке. Мама каждое утро проверяет, взяла ли я что перекусить. Один раз она специально пошла утром в пекарню и купила мне свежую плюшку. А еще как-то дала мне с собой черничный маффин и такую сочную грушу, что я всю парту забрызгала соком, когда откусила. Хорошо бы у всех были такие добрые и заботливые мамы.
– Хорошо бы, – тихо повторил я, не глядя на нее.
– Представляешь, а у некоторых детей вообще нет родителей. Родители их бросили. – Девчонка заболтала ногами.
Я ничего не сказал. Мне стало тревожно. Я сжал пальцами край скамейки и приготовился убежать.
– А еще бывают родители, которые пьют странное или употребляют всякие вещества, – еще громче сказала девчонка. – Вот это уж хуже некуда.
– Наверное. – Я посмотрел на девчонкины щиколотки, которые высунулись из-под джинсов.
– Я хочу на чтении сделать доклад о книжках про сирот…
Я не отводил глаз от ее шерстяных носков – серых с тремя полосками: синей, красной и зеленой.
– Сначала я хотела сделать презентацию про «Бедную И́рис» – ну, книжку Анни Сван, – потому что меня тоже зовут Ирис. Этой книжке лет сто, но мне она понравилась, потому что Ирис классная, а не такая задавака, как ее двоюродные сестры. Но потом я подумала, что Ирис ведь не сирота. Правда, мама у нее умерла, зато отец остался, он за границей и потом возвращается к ней. Поэтому я решила сделать презентацию про Гарри Поттера, вот он настоящий сирота. Ты читал Гарри Поттера?
– Нет. – Я все смотрел на носки.
– Я хочу купить себе все книги про Гарри Поттера, все-все. – Ирис никак не умолкала. – Папа дает мне карманные деньги каждую пятницу, и я покупаю на них что-нибудь классное. Обычно книжки, или новые ручки, или тетрадки. Смотри, сколько у меня денег!
Она сунула руку в карман и выгребла целую горсть монет и даже одну бумажную десятку. Заодно из кармана выпала и смятая бумажка. Она упала на скамейку между нами, и я быстро схватил ее и разгладил.
– Сдавала бутылки. – Я протянул ей чек. – Похоже, твои родители тоже любят странные напитки. И деньги у тебя – от пустых бутылок. На них ты покупаешь еду и книжки, а родители тратят все деньги на выпивку.
Ирис притихла и ссутулилась, потом сжала губы и кулаки и выдохнула через нос.
– Я вообще-то тоже кое-что знаю. «Добрый вечер, с вами “Радио Попова”, а я Альфред, ведущий этой программы, – насмешливо изобразила она. – Сейчас я вам поведаю что-нибудь умное и доброе, чтобы вам, бедняжкам, было не так одиноко в ваших кроватках!»
– Тсс, услышат же! – вскинулся я.
– Думаешь, я не узнала твой голос? – прошипела Ирис. – Я его узнала еще тогда, когда ты чуть не наступил на меня на школьной лестнице. «Я Альфред, учусь в третьем классе…» Я слушала все выпуски «Радио Попова» после того, как ты разбросал эти дурацкие инструкции по почтовым ящикам.
– Ты что, не спала?
– Нет конечно. Я каждую ночь жду газеты. Стою в прихожей в углу, там, куда ты не догадался заглянуть. А я видела, как ты заглядывал. Хотела даже состроить тебе рожу.
Ирис выдержала небольшую паузу и принялась цитировать – как будто мне нужны были еще доказательства:
– …И в мае мы поднимем в честь него флаги, ура… А потом, та-да-да-дам! – Ольга починила часы, и они с Поповым подружились. Но больше всего мне понравилась книжка, которая называлась…
– Ну хватит, прекрати! – Я схватил Ирис за руку.
Ирис вскрикнула от боли и отдернула руку.
– Почему ты сразу не сказала?
– Ты тоже не сказал, что знаешь, кто я.
– Я и не знал, пока не увидел твои носки.
– Не знал, как же!
– Честное слово. А вот носки я знаю. И знаю, кто тебе их подарил. – Я приподнял штанину и показал Ирис свои такие же. – Как только я увидел их, сразу понял, откуда и они, и твое яблоко. Антоновку не продают на рынке. Яблоко тебе тоже положили в почтовый ящик.
– Ну да, – вздохнула Ирис. – Я не хотела, чтобы кто-то знал. Не очень-то приятно рассказывать, что у тебя родители со странностями. А тебе кто рассказал?
– Аманда.
– Что за Аманда?
– Та, которая принесла нам обоим носки. Я сбежал из дома и живу теперь у нее. И радио она придумала. Как только я увидел чек от бутылок, у меня в голове сложился пазл. Я вспомнил, что одна из слушательниц радио – восьмилетняя девочка, которая сдает бутылки и покупает на эти деньги книжки.
– Я обожаю книжки.
– И я. – Я незаметно оглядел Ирис. – …К тому же весьма функциональная.
– Что?
– Ну, твоя категория. Это значит, что…
Тут в школе прозвенел звонок, и со двора послышался шум.
– А, ладно, потом объясню. – Я встал со скамейки. – Хорошо поболтали. Завтра после школы на том же месте?
– Договорились, – улыбнулась Ирис.
План ирис
На следующий день после школы я ждал Ирис на школьном дворе. Я не отрываясь следил за футбольным матчем на площадке и совершенно не заметил, как кто-то остановился рядом.
– О, Альфред. Почему ты не идешь домой?
Это был Астер в своей неизменной шапочке.
– Жду кое-кого.
– Вот оно что. И кто же этот твой приятель?
Не успел я ответить, как дверь школы распахнулась и оттуда выбежала Ирис.
– Извини, что задержалась, – выдохнула она и покосилась на Астера. – Что-нибудь случилось?
– Да нет… Пожалуй, ничего. – Астер покрепче зажал под мышкой свой портфель. На секунду показалось, что он что-то подозревает, но потом у него опять стало обычное деловитое выражение лица, он кивнул нам на прощание и ушел.
– Что он говорил? – Ирис присела рядом со мной.
– Да ничего особенного, задавал вопросы, – ответил я. – Он иногда бывает странным. Аманда тоже сразу сменила тему, когда я рассказал ей про Астера.
– А сама Аманда не странная?
– Сначала я так и подумал, но вообще-то нет. Аманда просто супер!
– Просто супер, та-да-да-дам! Кто молодец? Аманда молодец!
– Ну хватит.
Я был не в настроении шутить и не хотел, чтобы Ирис смеялась над моими передачами. Во время выпусков я как будто становился другим человеком. Таким классным, таким смелым. По радио я говорил быстро и находчиво, а лицом к лицу с другими людьми чувствовал себя неуверенно и путался в словах. Когда никто не смотрит, разговаривать гораздо легче. Тогда слова вылетают изо рта по доброй воле, без страха… К тому же я хотел, чтобы Ирис забыла о том, какую чушь я нес тогда в лесу. Хотел показать, что тоже умею говорить серьезно, а не одни сплошные «та-да-да-дам».
Ирис достала из кармана шоколадный батончик, разломила его и протянула половину мне. Я поблагодарил и сунул его в рот. Ирис предложила пойти к реке, и мы ушли со школьного двора.
Через город протекала река, ее во многих местах пересекали мосты. Один из них, тот, с которого я якобы уронил рюкзак, был как раз по пути. Это был старый гранитный мост с железнодорожными путями и пешеходной дорожкой. Мы спустились к берегу и залезли на насыпь под мостом. Ирис прислонилась спиной к каменной опоре моста и стала смотреть на воду.
– Почему ты убежал из дому? – спросила она вдруг.
– Не знаю. – Я сел на край насыпи и заболтал ногами над рекой. – Я вообще-то не собирался убегать, но в ту ночь, когда оказался в темном коридоре рядом с Амандой, вдруг почувствовал, что пора.
– Я тоже пыталась один раз убежать. – Ирис подошла и села рядом. – Надоело всё.
Ирис бросила в реку сухую ветку, та закачалась на поверхности воды. Мы молча смотрели на нее. Я ждал, что Ирис продолжит.
– Я как-то пошла к Майкки, этой нашей школьной психологине. Села на стул напротив нее, но не успела даже рта открыть – а она протягивает мне вазу с карамельками и говорит: «Как здорово, что у нас в школе есть такие девочки, такие умницы». Похвалила меня и пошла к двери. Там ее ждал шестиклассник, который стащил из кабинета труда гвозди и молоток и продырявил шины нескольким учителям. Она позвала его зайти, а мне улыбнулась и сказала: «Ирис, продолжай в том же духе, все у тебя хорошо».