Это был, видимо, старый фабричный цех с высокими потолками. Пол каменный, под потолком тянулись серые балки. Сквозь разбитое окно внутрь нанесло ветром сухих листьев. На полу стояли длинные скамьи и табуретки, в конце зала был расстелен толстый зеленый ковер, а на нем громоздилась сооруженная из ящиков трибуна. Трибуну украшал плакат с совой. В зале было уже несколько человек, в том числе Аманда – она сидела в одиночестве в первом ряду. К ней подошли старик в черном костюме и женщина в кожаной куртке, которых я видел во дворе. Заметив их, Аманда встала. Старик обрадовался ей и взял ее руки в свои. Черноволосая женщина стояла рядом, пока старик и Аманда обнимались. Потом она поздоровалась за руку с Амандой, и вся троица уселась в первом ряду: старик в середине, Аманда справа от него, а та женщина слева.
Люди всё прибывали, вскоре зал почти заполнился. Все были одеты в черное с какой-нибудь зеленой деталью: платок, галстук или ремень, зеленые носки или обувь, зеленая дамская сумочка. Когда дверь перестала каждую минуту открываться, черноволосая женщина поднялась с места и прошла к трибуне. В ушах у нее поблескивали крупные зеленые серьги, губы были накрашены зеленой помадой. В окне не хватало одного стекла, и мне было хорошо слышно, о чем говорят.
– Дорогие друзья, – провозгласила женщина и улыбнулась собравшимся. – Добро пожаловать на спичечную фабрику Ивари Мёллера, прекратившую свою деятельность двадцать лет назад. Приятно видеть, что наше ежегодное собрание посетило так много народу. Поскольку среди нас есть новые члены, я затрону вначале несколько основных моментов.
В зале послышалось покашливание, некоторые принялись оборачиваться, выискивая новые лица. Сидящий сзади молодой человек приподнялся и застенчиво поднял руку. Женщина за кафедрой ободрительно кивнула ему и снова устремила взгляд на собравшихся.
– Как вам известно, наша деятельность основывается на добровольности и доверии, – продолжила она. – Наши предшественники давным-давно решили вести ее неофициально, не привлекая к себе излишнего внимания. Поэтому мы не зарегистрированы как официальная организация и у нас нет ни председателя, ни правления. Эта практика хорошо зарекомендовала себя, и нет необходимости ее менять.
От собравшихся сначала донесся одобрительный гул, но потом из середины поднялась невысокая женщина, стриженная ежиком, с оттопыренными ушами.
– Понимая важность неразглашения, я все же хотела бы напомнить об одном моменте, – проговорила она. – Зарегистрированная организация может обращаться за финансовой помощью и направлять финансы на обучение и поддержку членов организации. Возможно, не всё и не всегда нужно хранить в тайне.
Женщина замолчала и села. Вокруг зашептались, последовало несколько возгласов:
– Отличная идея, поддерживаем!
– Это безумие!
– Зарегистрировать нашу организацию значит поставить крест на нашей деятельности!
– Посмотрите только на ее стрижку! Всё напоказ!
Кое-кто захлопал. Одни энергично закивали, другие равнодушно пожали плечами. Некоторые начали перешептываться. Наконец сидящий в первом ряду старик повернулся и поднял руку, чтобы успокоить собравшихся. В зале тут же воцарилась тишина.
– Спасибо, Себастьян. – Черноволосая женщина кивнула ему. – Мы обсудим этот вопрос позднее, если сочтем необходимым. Прошу все-таки воздержаться от перехода на личности. Каждый скрывает свои уши так, как считает нужным.
Эти слова заставили меня повнимательнее приглядеться к собравшимся, точнее к их ушам. На некоторых были платки или шапки, другие прятали уши под густыми волосами. Но у многих уши оставались на виду и были просто огромные!
– Давайте продолжим, – сказала черноволосая. – В конце каждого собрания мы выбираем организатора следующего созыва, и в прошлом году эта честь выпала мне. Поскольку меня знают не все, думаю, будет уместным представиться.
Женщина сделала паузу, публика молча ждала.
– Меня зовут Маркетта Ручьен, – продолжила она. – Я работаю в библиотеке и уже много лет приглядываю за живущими в округе детьми. Увы, даже библиотека, одно из немногих бесплатных публичных пространств, не может охватить всех. И в нашей стране есть дети, которые не знают, что в библиотеке им всегда рады. Разумеется, библиотека не единственное место, где детям готовы помочь и где их нужды замечают, – всем вам это хорошо известно. Но не хочу больше злоупотреблять вашим вниманием и передаю слово следующему оратору, в чьих идеях и деятельности многие из нас находили вдохновение долгие годы. Дорогие друзья, перед вами один из тех Чуткоухих, кто дольше всех защищает забытых детей, – Себастьян Филин!
Чуткоухих, повторил я про себя. Ну конечно! Поэтому у всех тут такие большие уши. Сердце мое забилось быстрее, мне захотелось побольше узнать! Я привстал на цыпочки, чтобы лучше разглядеть дальнюю от меня часть зала, и прижался лбом к стеклу. Сидевший рядом с Амандой старик, Себастьян Филин, поднялся с места и прошел к трибуне. Все бешено зааплодировали. Кое-кто выражал свое почтение криками, кто-то топотом. Себастьян поправил зеленый носовой платок, торчащий из нагрудного кармана его поношенного костюма.
– Еще пара слов о ходе собрания, – добавила Маркетта. – После слов Себастьяна будет проведена церемония награждения знаком отличия, который выдается особо заслуженным Чуткоухим раз в два года. Далее будет отведено время для свободного общения, можно будет насладиться прохладительными напитками и обменяться новостями с другими Чуткоухими. Обмен новостями в свободной форме имеет крайне важное значение для нашей работы, поэтому прошу по возможности не расходиться. Но сейчас – слово Себастьяну!
Маркетта вернулась на свое место в первом ряду. Себастьян надел на нос очки и достал из кармана сложенную бумажку.
– Уважаемые слушатели, дорогие Чуткоухие, – начал Себастьян, медленно разворачивая бумажку. – Как вам известно, всех нас объединяет редкий дар. Мы слышим вздохи забытых детей. В этом зале собрались представители разных профессий: среди нас есть и дворники, и садовники, и водители автобусов. Они обладают уникальной возможностью для осуществления нашей деятельности, поскольку ежедневно встречают множество детей. Никто не заподозрит их ни в чем, ведь их труд не имеет прямого отношения к детям. Но среди нас есть и другие Чуткоухие, которые связаны с детьми по работе: учителя, зубной врач, судья… Им надо быть особенно аккуратными, ведь в рабочее время они не могут превышать своих полномочий. Собирая информацию, мы должны быть осторожны и терпеливы. Мы не можем встречаться друг с другом где попало и когда попало. Именно поэтому мы стараемся организовывать ежегодные встречи в каком-нибудь заброшенном месте. Наш дресс-код – черное с зеленым – позволяет нам узнавать друг друга и доверять друг другу. Рад видеть, что все с уважением отнеслись к этому требованию. И я хотел бы поблагодарить присутствующих за то, что нам удалось сохранять тайну все эти годы.
Собравшиеся снова зааплодировали, и Себастьян на секунду умолк. Я посмотрел в зал и заметил, что дверь в конце зала открылась и вошел мужчина в черном, в шапочке и зеленом шарфе. Мужчина прошел на цыпочках к дальнему ряду и сел на край скамьи. Потом он повернулся поздороваться с кем-то знакомым, и я увидел его лицо. И не поверил своим глазам – это был Астер! События последних дней завертелись в моей голове и начали выстраиваться в какую-то очень запутанную цепочку. Я вдруг понял, зачем Астер поторопился спрятать меня в подсобке и почему мы переехали в другой класс после того, как отец заходил в школу. Астер знает, кто я!
От мыслей меня отвлекли громкие аплодисменты. Себастьян Филин закончил свою речь и вернулся на свое место, а за кафедру снова встала Маркетта.
– Дорогие друзья, – начала она. – В приглашении на собрание мы просили вас указать претендентов, достойных, на ваш взгляд, знака отличия Чуткоухих в нынешнем году. Как и в предыдущие годы, этот знак – серебряная сова. У совы более острый слух, чем у большинства птиц, а взмах ее крыльев беззвучен, благодаря чему она может оставаться незамеченной. Именно поэтому сова, а точнее сказать – привыкшая к суровым условиям полярная сова, Bubo scandiacus, была в свое время выбрана нашим символом.
Маркетта сделала паузу и оглядела собравшихся. В зале замахали табличками с изображением полярной совы, послышались восторженные возгласы.
– Хороших предложений поступило очень много, – продолжила Маркетта, когда крики стихли. – Знак отличия в этом году будет вручать тот, кто был удостоен его два года назад. Это живой пример того, как из забытого ребенка может вырасти помощник для других. Многие годы она уникальным способом отважно помогала детям, и ей удалось сохранить нашу тайну. Добро пожаловать, Аманда Шелест!
Я ухватился за подоконник и на мгновение забыл, как дышать. Аманду наградили за то, к чему и я имел отношение! За шерстяные носки, бутерброды и яблоки. Брошка, которую она перед уходом приколола на свитер, – знак отличия Чуткоухих, серебряная сова. И такой же значок у Астера на портфеле! Мне стало не по себе. Перед глазами все закружилось, в ушах зашумело, и из меня вырвался глубокий и долгий, как вся моя жизнь, вздох.
В зале поднялся шум. Люди заоглядывались, подняли руки к ушам. Некоторые встали и беспокойно задвигались. Слышны были шепот и восклицания. Я как зачарованный смотрел из своего укрытия на участников собрания. Уши у всех сделались видимыми и зашевелились, как маленькие голодные зверьки. Я заметил, как Аманда сделала несколько шагов вперед и, нахмурив лоб, оглядела зал. Маркетта Ручьен в это время хлопнула в ладоши, чтобы привлечь внимание.
– Ничего страшного, дорогие друзья! – Маркетта повысила голос, чтобы перекричать шум, и одновременно загладила обеими руками уши обратно под волосы. – Вы, очевидно, испытали какие-то ощущения в ушах. Вероятнее всего, это был коллективный всплеск эмоций, которым мы обязаны торжественному моменту. Успокойтесь! Успокойтесь и садитесь на свои места, давайте продолжать.