– Найдется за столом местечко еще для одного гостя? – Астер положил руку девочке на плечо. – Это Унни, ваша соседка.
Унни дернула плечом, стряхивая руку Астера, и с мрачным видом выступила вперед. Она опустила подбородок и сердито таращилась на нас из-под бровей. У нее были густые рыжие волосы, сине-зеленый синяк на щеке и белый рабочий комбинезон, весь заляпанный краской. Аманда вышла из-за стола и подошла к ней.
– Соседка? – Аманда с любопытством оглядела девочку. – Я и не знала, что у меня тут есть соседи.
– Унни живет в одном из сараев там в проулке. – Астер махнул рукой в направлении Одинокого проулка.
Он вопросительно посмотрел на девочку, как будто предлагая ей рассказать подробности, но Унни крепко сжала губы и явно ничего рассказывать не собиралась. Тогда Астер рассказал сам.
Астер оставил машину подальше, потому что в Одиноком проулке был не расчищен снег. Он шел себе спокойно по дорожке, как вдруг из-за сараев послышались отчаянные ругательства и удары. Астер свернул на звуки и увидел старый сарай, из которого пробивался свет. Он заглянул в сарай и заметил на полу спальный мешок и горелку. С потолка свисал фонарик, на полу валялись как попало сумки с едой и одеждой и баллончики с краской. Астер зашел внутрь и обнаружил в углу девочку, которая пинала старый радиоприемник и ругалась на него изо всех сил. Это и была Унни. Когда Астер спросил, отчего Унни так разбушевалась, Унни, нимало не смутившись присутствием Астера, прокричала, что ненавидит радио. Ненавидела она его за то, что оно сломалось. А больше всего она ненавидела радио за то, что оно сломалось именно в эту ночь. Потом она в бешенстве схватила баллончик с краской и намалевала на стене три буквы: АСП.
– А мы знаем, что это значит! – закричала Ирис. – Это Александр Степанович Попов. Ты исписала этими буквами весь проулок.
– Ты что, стырила логотип у «Радио Попова»? – Ниило сунул кулаки в карманы.
– Логотипы ничейные. – Унни впервые, с тех пор как вошла в дом, заговорила. – Это просто буквы, они никому не принадлежат.
– И все равно ты их украла. – Ниило отважно шагнул к Унни. – Могла бы придумать что-нибудь свое.
– Да ничего. – Я подошел к ним. – Унни права, буквы никому не принадлежат.
Унни посмотрела на меня, сердито прищурившись, но, кажется, взгляд у нее стал помягче. Похоже, ей понравилось, что я за нее заступился, хоть она и не показала этого прямо. Все теперь не отрывая глаз смотрели на Унни и ждали, что она скажет.
– А ты Альфред? – спросила она.
– Да. А ты что, слушала «Радио Попова»?
– Слушала. – И Унни вдруг заговорила, точно ее прорвало, забыв свою недоверчивость.
Она рассказала, что нашла в одном из сараев в Одиноком проулке работающее радио и однажды ночью случайно наткнулась на «Радио Попова». После этого она не пропускала ни одной передачи. Раз Унни наконец разговорилась, Астер с Амандой стали задавать ей вопросы. Выяснилось, что Унни сбежала из дома еще летом и поселилась в Одиноком проулке осенью, когда ее прежнее место жительства было обнаружено. Когда Астер спросил, как же она выживала в такой холод, Унни пожала плечами и сказала, что это ерунда. Она просто заранее залезала вечером в спальник и не вылезала из него, пока не взойдет солнце.
Пока Унни говорила, мне в голову пришла еще одна тревожная мысль. Когда Аманда с Астером перестали задавать вопросы, я спросил то, что меня беспокоило:
– Если Унни слушала передачи «Радио Попова», значит, их мог слышать и еще кто-нибудь?
– Вполне вероятно, – отозвалась Аманда. – Возможно, у тебя гораздо больше слушателей, чем ты думаешь.
– Гхм… – Астер покашлял в кулак. – Должен признаться, что я тоже иногда слушал твою программу. С тех пор как ты мне о ней рассказал.
Я потерял дар речи. Казалось, будто земля закачалась у меня под ногами. Я, конечно, иногда задумывался о том, может ли мои выпуски слушать кто-нибудь незнакомый, но потом решил, что это невозможно. Программа же выходит ночью, на такой частоте, что на нее трудно наткнуться случайно. И даже если кто-то по ошибке попал бы на нее, вряд ли стал бы долго слушать. Но, похоже, я был неправ. Похоже, существовали люди, которые знали «Радио Попова» и мой голос, хоть я о них и не подозревал.
Когда я очнулся от своих мыслей, оказалось, что остальные уже сидят за столом, и я присоединился к ним. Я сел на свое место рядом с Астером, которому поставили стул во главе стола. С другой стороны сидели Аманда и Вейкко. Ирис уступила свое место Унни и передвинулась поближе к Астеру. Она гладила уснувшую на столе Мельбу и, сверкая глазами, рассказывала Астеру, что Харламовский принес ей письмо, в точности как сова Букля приносила письма Гарри Поттеру. Услышав свое имя, Харламовский на шкафу взъерошил перышки и слетел на стол за едой. Вейкко не отводил от Харламовского глаз и наконец сказал звонким голосом, что Харламовский похож на птичку, которую он, Вейкко, когда-то видел по телевизору. Ниило и Унни, перегнувшись друг к другу через стол, обсуждали что-то так горячо, что никто не мог уловить тему разговора. Абди весь вечер подкладывал всем добавку и заботился, чтобы каждому досталось то, чего хочется. Сара восторженно попискивала рядом с ним и иногда дотягивалась до вазочки с орехами. Шарлотта сидела ссутулившись, избегая чужих взглядов, но слушала внимательно и время от времени разражалась звонким смехом, почему именно – никто не знал.
Когда съели кашу, Аманда принесла глиняную форму с дымящимся яблочным пирогом. Потом она дважды свистнула Харламовскому, и он принес из кухни пакет с шоколадными шариками, обсыпанными кокосовой стружкой. Астер открыл свой портфель и достал коробку мармелада и шоколадный торт, украшенный ломтиками апельсина. На столе были булочки с корицей, имбирный кекс и, конечно, яблоки разных сортов. Прежде чем мы перешли к сладкому, Аманда налила каждому то, что ему нравилось, и мы подняли бокалы за всех присутствующих.
Ночью Ирис раздала всем слова песни, которую сама написала. Я не очень люблю петь, поэтому, никем не замеченный, ускользнул наверх и поднялся в темную башню. Силуэт радиопередатчика вырисовывался на фоне окна в свете фонарей и отблесках снега. Я сел на скамеечку у окна и посмотрел на ночной сад. И подумал, что сегодня суббота и скоро утро. Поэтому Унни и злилась. Она ждала выпуск «Радио Попова». Я не подготовил на эту ночь никакой программы, я ведь был уверен, что все слушатели в это время будут у нас. Но что, если слушателей действительно больше, чем я думаю? Если кто-то сейчас силится не уснуть, только чтобы дождаться передачи? Я приоткрыл люк, ведущий в башню, и услышал, как Ирис в доме учит остальных петь. И когда пробило три часа ночи, за секунду до того, как снизу раздалась песня, я включил радиопередатчик и направил микрофон вниз, в люк.
Рождественская песнь от «Радио Попова»
Дорогие слушатели, добро пожаловать, с вами рождественский эфир «Радио Попова»! Я Альфред, ведущий этой программы. В этот раз я не буду долго болтать, а предоставлю микрофон группе слушателей. Сегодня ночью они совершили нечто поистине смелое и революционное, то, что потребовало от них преодоления всевозможных препятствий, и вскоре выступят со своим номером программы. Так. Кажется, они уже готовы, так что, дорогие слушатели, в эфире рождественская песнь от «Радио Попова»!
С утра кашеварит команда Попова,
Аманда на месте, варенье готово.
А домик брусничный, веранда и сад
звенят голосами забытых ребят.
Здесь кошка с вороной встречают гостей,
здесь яблоки разных сортов и мастей,
а чудо-Аманда всех лучше и краше,
и чуткие уши трепещут над кашей.
Аэлита, боровинка,
мельба, штрифель, и ранет,
и антоновка с кислинкой —
всем рождественский привет!
Хозяева, гости – все в сборе у нас,
и кто-то включает по радио джаз.
Да это Альфред – поглядите-ка, вот он!
Мы слушали голос его по субботам.
Все люди когда-то ребятами были,
иные за выпивкой всё позабыли,
у этих работа, а те далеко…
А радость ребенку доставить легко.
Аэлита, боровинка,
мельба, штрифель, и ранет,
и антоновка с кислинкой —
всем рождественский привет!
Спасибо Аманде за радость и смех,
веселья и яблок хватило на всех.
И несколько строчек от слова до слова
запомнить вас просит команда Попова:
Пусть люди людьми остаются на свете
и не забывают, что есть у них дети.
Пусть радиоволны струятся в эфир
и мир вам несут, и рождественский пир!
Фотография
Ранним утром после праздника, когда я уже улегся в гамак, но еще не заснул, Аманда поднялась ко мне на антресоль. Они с Астером развели гостей по домам, прежде чем кто-то успел их хватиться. Унни наконец согласилась пожить у Астера – временно, пока ей ищут новый дом, в котором можно будет рисовать и будет тепло зимой.
– Уникальный случай, просто уникальный, – покачала головой Аманда.
– Ты про Унни?
– Скорее про то, что я ее не обнаружила. Хотя я почти каждую ночь ходила мимо ее жилища.
Аманда сказала, что последние недели перед Рождеством уши у нее подрагивали в Одиноком проулке, но почему-то не привели ее к нужному месту. Она даже заглядывала в сараи, но ни разу не дошла до того последнего, в котором Унни ночевала. Я вспомнил, как совсем еще недавно Аманда останавливалась и всматривалась в щель между сараями, но потом решила, что ошиблась.
– Я подумала тогда: ну кто может жить в темном холодном сарае? – Аманда покачала головой. – Наверное, Унни была слишком уж близко. Или ее упрямство как-то заглушало вздохи.